Когда отцовы усы еще были рыжими

Шнурре Вольфдитрих

– Это вам обеспечено.
– Барон обстоятельно сложил салфетку и встал.
– И боюсь, что очень скоро.

– Боитесь?
– Отец тоже встал, его левое веко слегка подергивалось.
– Вы что-нибудь видели, когда ездили верхом?..

– Да, - отвечал барон, - совершенно верно, я обнаружил волчьи следы.

На какую-то секунду стало так тихо, что слышно было только древоточца да металлическое тиканье часов в соседней комнате.

– Боже праведный!
– выговорил отец.
– И много?..

– Несчетное

множество.
– Барон посмотрел на свет бутылку минеральной воды и, увидев, что в ней еще что-то осталось, налил себе.
– Я не знаю, чем объяснить подобное их скопление. Волки - индивидуалисты, они охотятся в лучшем случае парами.
– Стакан с минеральной водой немного дрожал, когда он подносил его ко рту.

Отец безумным взглядом обвел сидевших за столом.

– Да, а господину барону так никто ничего и не сказал?

Барон со звоном опустил стакан на стол; его крепкое грушевидное лицо вдруг обмякло.

– Что-нибудь с бабушкой?..

Отец сжал губы и молча кивнул.

– Говорите!
– воскликнул барон.

– Она уехала к охотничьему домику, - с трудом проговорил отец, стараясь при этом не смотреть на остальных, - мы, как могли, пытались ее удержать.

– Это вы пытались!
– выдавил господин Янкель Фрейндлих.
– Никто из нас и - пальцем не пошевелил, чтобы ее удержать. Нет, никто!
– крикнул он и вынужден был опереться о край стола, так как его трясло.
– И я в том числе. Я тоже буду виноват, если с ней что-нибудь случится.

– Ерунда.
– Дантист Лединек беспокойно рвал указательным пальцем отложной воротник своей рубашки.
– Кто велел закладывать сани, мы или она?

– Ее упряжка!
– закричала вдруг Хердмуте.
– Вот ее упряжка!

Мы бросились к окну. Лошади галопом мчались вокруг гумна; Брадек и еще несколько батраков, размахивая руками, бежали им навстречу. Одна постромка была порвана, пустые сани мотались то вправо, то влево, с грохотом ударяя лошадей по задним ногам. Наконец Брадек их догнал, он бросился им наперерез и сумел ухватить повод. Лошади еще немного проволокли Брадека за собой, но потом встали, все в мыле, тяжело дыша.

Когда мы подбежали к лошадям, барон был уже возле них, и, задыхаясь, осматривал постромку.

– Она не порвана, ее отпустили.

– Значит, можно надеяться, - взволнованно спросил отец, - что ваша уважаемая бабушка благополучно добралась до охотничьего домика?

– Если руководствоваться здравым смыслом - да.
– Барон, тяжело дыша, обходил лошадей.

У них тоже вид был прескверный. Пена капающими гроздьями свисала из пасти, перламутр широко раскрытых от испуга глаз подернулся сеткой красных, лопнувших сосудов, а на ногах у них были рваные царапины и алые следы укусов.

– Брадек...
– проговорил барон.

Брадек мрачно снял шапку. Он стоял ближе к барону, чем давеча; теснившейся

позади него кучке батраков теперь уже некуда было податься.

– Я должен привезти баронессу; вы поедете со мной?

Брадек смотрел мимо барона, на лошадей; он промолчал.

– Я не могу вас принуждать, - сказал барон.

– Нет, - сказал Брадек.

Барон стоял, заложив руки за спину, и на мгновение косточки на его жилистых руках четко обозначились и побелели.

– Хорошо, - сказал он.

У меня комок в горле застрял, когда я увидел, как он смотрит вслед Брадеку и другим батракам, уводившим лошадей. Я быстро обернулся к отцу, но отец куда-то исчез. Я жутко перепугался, не понимая, как он мог оставить барона одного в такую минуту. И все остальные тоже вдруг как-то странно посмотрели на меня. И я понял, что сгораю со стыда.

Но тут подошел барон. Он откашлялся.

– Кузен Губертус...
– начал он.

Безмятежное гладкое лицо дантиста Лединека враз поблекло.

– Кузен Эрнст?..

– Не хочешь ли ты вместе со мной пойти за нашей бабушкой?

– Почему бы и нет, - пылко произнес дантист Лединек, - только у меня недостаточно патронов.

– Они тебе и не понадобятся, с малокалиберной винтовкой на волка не ходят.

– Но ведь у тебя нет другого ружья!

– Нет, - сказал барон, - у меня никогда не было ружья.

– Н-да, в таком случае...
– Дантист Лединек внезапно весь сосредоточился на том, чтобы носком башмака отколупнуть льдышку. В таком случае он действительно не знает как быть.

– Вот, - запыхавшись, произнес отец позади меня.
– Надо идти. И поскорее, господин барон, пока солнце не зашло.
– Он надел пальто и шарф, а барону подал его куртку и подбитую мехом войлочную шляпу.

На мгновение показалось, будто барон хочет его обнять, но нет, он только выпростал руки, чтобы удобнее было влезть в куртку.

– Благодарю, - сказал барон.

Затем он попросил отца еще минутку подождать и поспешил к свинарнику.

– Ну конечно, - проворчал отец. Едва барон вошел в свинарник, как раздался пронзительный свинячий визг.

– Вот теперь я сгораю от любопытства, - сказал отец.

Я неуверенно поднял на него глаза, его веселость мне не очень понравилась. Но никакой веселости не было и в помине, видно было только, что у него сильнее обычного подергивается веко.

Тут появился барон.

– Как всегда, - сказал он, - она от меня удрала.

– Это был, вероятно, не самый благоприятный момент...
– подчеркнуто произнес отец.

Барон слегка пожал плечами.

– Это как, посмотреть. Вот...
– сказал он и разделил поровну клок иссиня-черной свиной щетины; один клок он заткнул за ленту своей войлочной шляпы.
– А это возьмите вы, предохраняет от разных неприятностей.