Когда ты желанна
Шрифт:
– Старое завещание давало ей право распоряжаться его наследством. Новое завещание лишало ее этого.
– И поэтому она сожгла его?
– воскликнула Селия.
– Как злобно! Но подожди минутку! Если она сожгла завещание, что у тебя в руке?
– У меня в руках оригинал, написанный собственноручно моим отцом. Конечно, я не уверен, но считаю, что то была копия, сожженная моей матерью.
– Как ужасно.
– Я не сказал тебе остальное. Позволь мне сделать это сейчас. Мой отец также назвал меня твоим опекуном, Салли, с условием, что я положу на твой счет сумму
– Как!
– Ты должна была получить свое состояние - и капитал, и проценты - в свой двадцать первый день рождения. Я полагаю, именно поэтому моя мать решила избавиться от тебя.
Селия уставилась на него в шоке и в ужасе.
– Двадцать пять тысяч фунтов?
– Да, Салли.
Она покачала головой.
– Это слишком много, - слабо протестовала она.
– Двадцать пять сотен фунтов слишком много, не говоря уже о двадцати пяти тысячах! Неудивительно, что твоя мама была в ярости на меня! Я удивленa, что она не убила меня!
– Есть пределы тому, что даже она может сделать.
– Я не знаю, что сказать! Я так удивлена! Твой отец… Он казался таким строгим. Он даже не хотел, чтобы я приезжала сюда сначала.
– Нет, сначала не хотел, - признал Дориан.
– Уверена, что не виню его. Я былa такой маленькой разбойницей.
– Хотчкисc прав: ты была светом этого дома. Отец обожал тебя. Он хотел, чтобы у тебя были эти деньги, Салли. Хотел, чтобы у тебя был реальный шанс в жизни.
– Двадцать пять тысяч фунтов!
– Селия покачала головой.
– Это слишком много, Дориан. Я не могу принять даже половину. Это безумие!
– Мой отец не был сумасшедшим, - тихо возразил он.
– Нет! Конечно, я не это имела в виду, - быстро проговорила она.
– Но, конечно, согласись, это слишком много. В конце концов, я не его дочь.
– Не мне решать, это слишком много или мало. Мой отец имел полное право завещать свою собственность, как хотел. Свои пожелания он записал здесь еще до того, как отправил за Кратчли. Крачтли должен был заставить своего клерка сделать достоверную копию документа. Ты знаешь, каким был почерк моего отца.
– Он часто говорил, что его почерк так ужасен, что никто не cможет подделать его, - улыбнулась воспоминаниям Селия.
– В самом деле. Это не подделка. Кратчли должен был вернуться на следующий день, чтобы новое завещание было должным образом подписано и засвидетельствовано. Прежде чем он смог это сделать, мой отец умер.
Селия вздохнула с облегчением.
– Тогда завещание не действительно? Нам не о чем беспокоиться.
– Завещание может и не быть законным, - сказал Дориан.
– Но я считаю обязательным его исполнение. Мой отец был болен, когда написал это, oн умирал. Он знал, что умирает, и написал свое завещание. Это завещание. Мне все равно, что суды могут сказать по этому поводу. Я знаю руку моего отца, и без сомнения знаю, чего он хотел. Я его сын и наследник. Было бы очень странно, если бы я не чувствовал себя обязанным уважать его желания.
– Но, Дориан, если завещание не имеет юридической силы... - начала она.
– Мне наплевать
– Но я не могу принять столько денег! Я бы чувствовала, что отнимаю у тебя наследство, пользуясь твoей добротой.
– Большая часть имущества моего отца была вверена мне, - сказал Дориан.
– Но он имел право распоряжаться остатками по своему усмотрению.
– Остатками!
– воскликнула она.
– Ты бы назвал двадцать пять тысяч фунтов остатком?
– Да, - просто сказал он.
– Мое собственное состояние довольно существенно, знаешь.
– Но как насчет состояния твoeго брата?
– спросила она.
– Ему может понравиться иметь двадцать пять тысяч фунтов. У него гораздо больше прав, чем у меня.
– Состояние Саймона находиться в доверительном трасте со дня его рождения, - пояснил Дориан.
– Оно досталось ему от нашего деда, лорда Кенельма. Все было прописано в контракте, когда мой отец женился на моей матери. Твое маленькое наследство - мелочь по сравнению с его состoянием.
– Это так?
– ее голос ослабел от волнения.
– Саймон получит свое состояние, а ты получишь свое. Я не успокоюсь, пока это не будет сделано.
– Я уверена, что твой отец был очень добр, что вспомнил меня в своем завещании, Дориан, - сказала она.
– Я действительно тронута этим жестом, но я не его плоть и кровь. Ничего хорошего это не принесет. Твоему брату это не понравится. А твоя мать будет бороться с тобой изо всех сил.
– Она не может остановить меня, - рассердился Дориан.
– Не теперь. Если я захочу заплатить тридцать пять тысяч фунтов своей подопечной или даже совершенно незнакомому человеку, что она может сказать об этом?
– Тридцать пять тысяч! Я думала, ты сказал двадцать пять тысяч!
– Да, - ответил он.
– Я должен был отдать тебе двадцать пять тысяч фунтов десять лет назад. При четырeх процентах за десять лет это составит как минимум еще десять тысяч. И еще есть вопрос ущерба.
– Ущерб!
– ее голос прерывался.
– Ради всего святого, Дориан!
– Она выгнала тебя из дома, отправила в Ирландию жить с незнакомцем, заставила вступить в брак в нежном возрасте пятнадцати лет! Да, моя дорогая, - мрачно сказал Дориан, - я бы сказал, ты имеешь право на возмещение ущерба.
– Нет, - настаивала Селия.
– Я бы не взяла и пенни ни у нее, ни у тебя.
– Но эти деньги - от моего отца. Ты былa обманутa все эти годы, и мой брат тоже! Думаю, он достаточно долго танцевал под ее музыку. Знаешь ли ты, что моя мать заставляет Саймонa забирать пособие лично? Раз в месяц, как слуге, ему выплачивается его зарплата!
– Как он должен ненавидеть это.
– И все это время она знала! Она знала, что отец изменил свою волю. Если бы мне было известно об этом, Саймон получил бы свое состояние в день, когда достиг совершеннолетия. Я бы на этом настоял тогда, и буду настаивать на этом сейчас. Я встречусь со своими адвокатами в тот самый момент, когда мы вернемся в Лондон.