Когда земли окутает мрак
Шрифт:
– Фэй-Чар!
Хейта недоверчиво изогнула бровь.
– Ты не сказала им?
На лицах изгоев, казалось, застыл тот же самый вопрос. Фела покачала головой и проговорила нарочито громко, обращаясь больше к своим спутникам, чем к Хейте:
– Я ведь только подозревала. Не была уверена. Фэй-Чар не появлялись больше тысячи лет. А я лично не знала ни одного. Должна была убедиться. – Она обернулась к своим и указала на Хейту. – Но теперь я с уверенностью заявляю. Эта дева – Фэй-Чар. Первая в мире после Дорга Лютого.
Гул голосов превратился в ураган, но Фела вскинула руку, и
– Мы знаем, зачем вы здесь.
Фела вновь склонила голову набок.
– Неужто? Ну-ка, просветите.
– Всё проще простого, – ответил за Хейту Мар. – Химере неохота руки марать. Она и в осаде города не принимает участия. Хочет, чтобы ей преподнесли его как оленину на блюде [37] . Звать лишь сброд из Сумрачного леса – недальновидно. Да он и не справился. Потому есть план запасной – изгои с болот. Вы химере ворота в город откроете за то, что она там наобещала, и она сотворит-таки свою долгожда-а-анную месть! – Он ехидно ухмыльнулся Феле. – Ну что, я ничего не напутал?
37
Популярное выражение, означает «преподнести что-то в готовом виде».
Та усмехнулась, открыла было рот, но ее опередил оборотень-кабан:
– А вот и напутал! – выплюнул он. – Мерек нам не что-то там наобещала, а такую награду, что мы до смерти сможем жить припеваючи и в потолок плевать.
Харпа насмешливо фыркнула.
– Это где, на болотах? – Она изогнула бровь. – Ты ведь в курсе, что изгоями вы от этого быть не перестанете?
Фела метнула в ее сторону испытующий взор.
– Наобещала, не наобещала, – передразнил кабана-оборотня Мар. – Всё равно вам этой награды не видать. Потому что между нею и вами стоим мы!
Волк-оборотень зашелся сиплым смехом.
– Жалкая свора следопыта против полчища изгоев с болот? Давненько не слыхал я большей глупости.
– Мар рассудил, безусловно, смело, – взял слово Гэдор. – Но как бы то ни было – без боя мы не сдадимся. Хорошо, что вы наслышаны о том, кто мы такие. Значит, должны понимать, что обещанную награду получат далеко не все.
– Только попробуй встать у меня на пути, старый дурак! – Кабан-оборотень скрестил на груди могучие руки.
– Ему не придется, – рыкнул Брон. – На твоем пути встану я.
– Только после меня, – вдруг подмигнул ему Мар. – Сгораю от нетерпения все его распрекрасные желтые зубы пересчитать. – Он брезгливо поморщился. – Только если смердят они не слишком.
Кабан-оборотень подался вперед, глаза его свирепо засверкали.
– Я выдеру из тебя все кости, упырь, одну за другой. И воткну перед своим домом вместо забора. А на самую длинную насажу твою голову.
– Ну-у, – с сомнением протянул Мар. – Это вряд ли. Прежде я либо рассыплюсь прахом, либо, что вернее, разорву тебя на клочки. – Он примирительно вскинул
Оборотень-кабан бешено вытаращил поросячьи глазки.
– Тогда я тебе его вырежу.
Мар неодобрительно цокнул языком и проговорил с напускной суровостью:
– А вот это уже гнусно. Кости, голова – ладно. Но остаться без языка – этого я допустить не могу.
Тугодум оборотень выглядел озадаченным, он всё не мог взять в толк, глумится над ним треклятый упырь или нет. Внезапно выдержка изменила Харпе. Она гоготнула совсем не по-девичьи и тут же прикрыла ладонью рот. Но оборотень вывод сделал. Глаза его разгорелись как угли.
– Ну, я сейчас вас обоих!.. – гаркнул он, подавшись вперед. Толстые пальцы обзавелись широкими когтями.
Но Фела неожиданно удержала его.
– Постой. Будет бросать пустые угрозы. – Она перевела взгляд на хранителей. – И вы перестаньте его подзуживать. Чего ощерились, как дикие псы? Быть может, мы это дело можем по-другому решить.
Недоумение расплескалось и по лицам хранителей, и по лицам изгоев с болот. Последние непонимающе воззрились на свою предводительницу. Пуще всех таращился волк-оборотень с вороном на плече.
– И как это мы можем его решить? – не выдержал он.
– Взаимовыгодно для всех, – жестко отрезала Фела, повернувшись к нему, и огоньки в ее глазах опасно полыхнули. – Тебя ничего не смущает, Рогх? Мы, изгои с болот, по указке химеры, выступаем против Чары. А та даже не удосужилась уведомить нас об этом.
– И что с того? – раздраженно передернул плечами оборотень.
Фела вытаращила глаза.
– Что с того? Тебе что, нравится быть пешкой в чужих руках? Нравится, что тебя водят за нос и втравили в битву, которая тебе и задаром не нужна? Ты что, совсем дурак, раз готов погибать на чужой войне?
Изгои и хранители притихли.
Волк-оборотень упрямо поджал губы.
– Раз Мерек не сказала о Чаре, значит, так было нужно.
Фела хмыкнула.
– Кому нужно? Ей или тебе? – Она резко обернулась к своим. – А что скажете вы? Готовы отдать свои жизни за ту, что не ставит вас ни в грош? Что коварством и ложью втянула вас в войну?
Изгои взволнованно засопели, напряженно переглядываясь. Первым подал голос медведь-оборотень:
– Лично я плевать хотел на химеру и ее игры. Изгои всегда были сами по себе. Никто не смеет бросаться нами, как разменной монетой. Мы сами решаем свою судьбу.
– А химера нам даже не хозяйка, – поддакнул ему упырь. – Фела наша глава. И всегда была. Я так скажу, раз Фела считает, что нам не должно выступать против Чары, значит, мы и не выступим.
– Да и где это видано, чтобы изгои сражались против Фэй-Чар? – воскликнул лис-оборотень. – Мы либо сражались за них, либо оставались в стороне.
– Вот именно, – одобрительно сверкнула глазами Фела. – И я не думаю, что наши правила стоит нарушать только из-за целей какой-то химеры. Ей не мила Чара, пусть сражается с ней сама!