Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период
Шрифт:
— И я тоже подтверждаю. Равно как и личности и благонадёжность своих родичей, — пророкотал Рарри, привыкший оставлять за собой последнее слово.
— Старший унтер-офицер пограничной стражи Николай Полухин, комендатура форта Пограничный, — козырнул, входя под сень лабаза, ветеран. Он всё так же был одет всё в ту же полевую камуфляжную куртку поверх всё той же повседневной формы, почищенной явно второпях. Видимо, сменной одежды в его разгромленном доме не нашлось. Ну, по крайней мере, готовой к немедленной носке. По случаю теплой погоды и некоторого общего фрондёрства в отношении уставной формы одежды после бунта, куртка была расстёгнута. Хотя, скорее всего, неаккуратность тут была ни при чём. Если учесть, что он спешил на выручку, а в правой, уцелевшей руке у него был длинный армейский «Кольт» сорок пятого калибра, застегнуться ему было некогда и нечем. За поясом красовался ещё один револьвер, на этот раз «Чекан».
Жандармы уже стояли так, чтобы контролировать обе группы, а в руках у них оказались револьверы, причём это произошло как бы само собой, видно было, что они
— Старший патруля обер-ефрейтор Игорь Фарберович, отдельный полк жандармерии княжества Тверского.
— Ефрейтор Феликс Байтеряков, — вслед за другом представился чернявый голосом, которым нужно отправлять в атаку целую армию. Старейшина Рарри с уважительным и даже немного завистливым удивлением покосился на хозяина столь чудного баса, а хозяин баса с места в карьер засыпал его вопросами, — а вы, почтенный гном, прошу прощения, кто? На основании чего вы ручаетесь за этих гномов, и кто поручится за вас? Господин старший унтер-офицер?
— Конечно, я ручаюсь за почтеного старейщину Рарри…
— В том нет нужды, хотя личность мою Николай подтвердить, конечно же, может. Я Рарри, старейшина рода Гимри, что в Лесной гряде, — и он, неторопливо достав из внутреннего кармана своего бострока, просторного и длинного жилета с воротником, практически, камзола без рукавов, невероятно солидный пухлый бумажник из кожи тритона, извлёк из него две бумаги. Затем, проведя над каждой ладонью и добившись подтверждающей вспышки, он протянул их невзрачному ефрейтору. Пока тот их внимательно изучал, старейшина продолжил вещать, потому что с таким важным видом, гордой позой и надменным лицом, которое несколько портили надутые щёки, именно вещают, а не говорят:
— Я подтверждаю то, что это мои родовичи, и я отвечаю за эти слова, а также за них и то, что они совершили или совершат. Я заявляю, что мы не покинем Пограничный не уведомив об этом законную власть и не получив её разрешения на это. Я также заявляю, что мы будем обитать в гостинице «Улар-река», личность хозяина которой, стоящего здесь же, я также подтверждаю, и по первому зову мы явимся к представителям законной власти.
Ефрейтор-татарин, покончив с изучением бумаг, вернул их старейшине и на вопросительно поднятые домиком густые соболиные брови Фабия прогудел колоколом:
— Всё чики-пики. Разрешение на беспошлинную торговлю для рода Гимри с правом ношения винтовок в пределах города Пограничный для предъявителя и сопровождающих его лиц из рода Гимри общим числом не более десяти, выдано три года назад, причём как пролонгация предыдущего. Срок действия истекает через два года, три месяца и пять дней. Заверено, причём как Комендатурой, так и Управлением Контрразведки в Твери. Печати и подписи подлинные, все знаки соответствия совпадают, проверку истинности прошло, ну, это ты сам видел. И пропуск от комендатуры, от сегодняшнего дня. С особым дополнением, что старейшина и его родичи во время мятежа принимали участие в качестве волонтёров в боевых действиях на стороне законных властей, и находились в осаде, в форте Пограничный и здании городской управы. Оказали при этом неоценимые услуги в охране и обороне… Подписано комендантом форта, капитаном Шадриным, и начальником разведотдела. Печати и все подписи подлинные, проверку прошло.
Затем, обращаясь уже к Рарри, вежливо спросил старейшину:
— Ну, достаточно было бы и просто ручательства господина старшего унтер-офицера, но спасибо. И всё же спрошу снова, что вы здесь, в этом здании, делали? Насколько я знаю, оно не относится к гостинице «Улар-река»?
— Мы поспешили на выстрелы. Всё же — что тут случилось? — ответил вместо Рарри Полухин.
— Я, вообще-то, спрашивал у почтенного старейшины, раз уж он отвечает за всё совершённое своими родовичами, что они тут делали, ну и ещё у господина Деревянко. И, между прочим, по-прежнему спрашиваю. А тут… Тут случился вампир. Кстати, господин старший унтер-офицер, а вас тоже вот спрошу — до волнений вампиры себя как-то проявляли? Были ли случаи нападений за последнее время?
— Ну, думаю, вам известно, что у нас в Пограничном борьбой с нечистью и нежитью занимается рота егерей, а не охотники. Насколько я знаю, по всей зоне ответственности форта Пограничный последний случай даже не нападения, а охоты на выявленного вампира был почти три года назад. Ни пропажи людей, ни атак, ни обнаружения кровососов перед бунтом не было, ни в Пограничном, ни в окрестных хуторах. Уж я бы знал, в комендатуре-то! Есть, конечно, шанс, что они во время бунта могли налететь, старое ведь правило — где война, там жди вампиров. Им же тогда проще скрывать нападения на людей. Но обычно тогда они всем гнездом перекочёвывают…
— Тут был только один, — ответил Полухину Фабий, вступивший, наконец, в разговор. А затем спросил уже у Гимли, Дарри и Иваныча, подозрительно задрав соболиную бровь— Или мы чего-то не знаем?
—
— С этим вампиром вообще много странного. Свежий-то он свежий, но вот живучим оказался для свеженького, и сильным, шо песец! — воскликнул обер-ефрейтор Фарберович, вроде бы и адресуясь к Полухину, но косясь при этом на Дарри. Видимо, опасался его новых вопросов о неизвестных словах и заранее сглаживал фразу. Но на Камня, вновь принявшего вид Очень Честного и Ни в чём Не Виноватого Гнома, косился не только Фабий, а ещё и ур-барак, уже не подозревающий, а просто-таки уверенный, что необычная живучесть Карташки напрямую связана с новыми умениями Камня. И это было святой и истинной правдой. Именно сейчас Дарри, стараясь сохранять безмятежное лицо, напряжённо думал, что и где он сделал не так. Тем более, что в этот-то раз он старался всего лишь выполнить именно то, что ему сказал Гимли. То есть — задержать вампира, делая это с помощью бляхи. Дарри припомнил всё, что он сотворил, пока патрульные держали их компанию под прицелом. Первым делом он выкачал силу из руны-взломщика, так, чтобы и следа её не было. Мало ли, вдруг кто-то сможет потом прочитать следы заклинаний на амулете? А они задержаны жандармами внутри раскрытого чужого склада, и тут амулет-взломщик! Затем, вспомнив, как удачно сработала руна вечной свежести против друэгаров, Камень, недолго думая, переписал её на амулет. И, когда вампир, оклемавшись, начал подергивать руками и ногами, Дарри, не сомневаясь и не медля ни секунды, разрядил в него бляху. К его удивлению, на Карташку, казалось, это никак не повлияло. Тогда Дарри торопливо зарядил бляху амулета вновь (действовать напрямую он всё же побаивался), и опять разрядил её, целясь теперь вампиру точно в голову. Он хорошо помнил, что именно выстрел Гимли в башку приостановил кровососа. На этот раз Карташка ощутимо дёрнулся, но — опять остался жив и всё ещё двигался. Решив, что руна подействовала, но ей просто не хватило силы, Камень плюнул и стал магичить напрямую, без амулета, приготовив руну так, как оно и было изначально, с друэгарами, но оставив в ней на всякий случай хвостик силы. А ну как опять не хватит мощи руны? Он никогда раньше не сталкивался с вампирами, но знал, что они довольно сильны, и решил подстраховаться. Ещё он знал, что для вампира, даже для довольно старого, встреча с волшебником — верная гибель! Только вот не знал — почему? И когда Дарри саданул по нежити напрямую, он понял, что да, руна действительно подействовала. И ещё как подействовала! Неожиданно она начала качать из него силу, да ещё с такой скоростью! Прямо у него на глазах стала затягиваться рана на голове Карташки (пулю уже выдавило наружу), и он явно стал живее, если так можно выразиться о вампире. Испугавшись, Дарри попытался оборвать нить силы. Это ему удалось, но далеко не сразу, причём он видел, ощущал, что вампир креп, пока нить не лопнула. Да что же он опять сделал не так? Но дальше думать было уже некогда — вампир прыгнул и начался сплошной сумбур и кутерьма.
И вот сейчас он напряжённо размышлял, пытаясь понять, что тогда, во время схватки, случилось. Пока, по его мнению, выходило вот что. Когда он накладывал руну вечной свежести на живое, ну, то есть на друэгаров, это живое враз стало мёртвым. Да он поэтому и использовал эту руну, не задумываясь, что один раз она уже его спасла! А вот задуматься как раз таки стоило… Ведь если поразмыслить, то что он знает о её свойствах? Руна не наносит вреда живому, если живое просто находится в зоне её действия, но зато убивает это самое живое, будучи внедрена внутрь него. Зато неживое под её защитой хранится бесконечно долго. Но вампир-то неживой! И, значит, что же получается? Вместо того, чтобы навредить кровососу, он, наоборот, ускорил его восстановление и напитал эту тварь силой! Сколько раз уже за последние два дня он сам себе говорил: «Впредь никакой спешки, никаких испытаний на себе. И до первой пробы всякую новую руну исследовать, хоть это займет месяц, хоть год!» И вот опять… Конечно, Дарри можно погордиться тем, что, насколько ему известно, до него усилить вампира маной никому не удавалось! Только какой-то вот сомнительный повод для гордости. Кстати, судя по всему, и Гимли тоже всё понял. Нет, не про то, какую он руну использовал, а то, что неожиданная резвость и сила Карташки связана именно с ним, Камнем. Ну, точнее, с его новыми возможностями. Так что неприятного разговора с ур-бараком ему не избежать. Ладно, это всего лишь полбеды. Вот избежать бы неприятного разговора с жандармами… Да ведь даже и это только полбеды! Главное же ясно — ему нужно учиться. Иначе можно натворить столько, что вот это как раз и будет бедой… Как говорится, «один дурак может задать столько вопросов, что не сможет ответить сотня мудрецов». А если этот дурак не спрашивает, а колдует, то… И этот дурак, как бы это ни было неприятно — он сам. Да даже с рунами — и то будет непросто разобраться. Ведь, по сути, он первый Рунотворец за шесть сотен лет, и спрашивать ему не у кого, можно только зазубрить уже известные руны. Ну, известные рунопевцам, но ещё так и неизвестные ему. И даже не можно, а нужно. Зазубрить и попытаться понять логику, как они строятся и за что отвечают. А то он прёт наобум, ничего не понимая. Нужно обязательно пообщаться с мастером Килли! Возможно, то, что ему кажется тёмным и непонятным, давно уже известно гномам, просто пока ещё не выучено им, Дарри. По сути, он руны ведь начал изучать совсем недавно, и, возможно, разговор с Килли разложит всё по полочкам, а после этого многое, если не всё, станет ясным.