Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период
Шрифт:
На этот раз паузу в своем выступлении ур-барак сделал самостоятельно, и Фабий одобрительно кивнул головой. Но хитрый Гимли воспользовался этим перерывом, чтобы добраться до тумбы, зеркалившей у противоположной стены ту, что укрывала во время боя чернявого пулемётчика. Точнее, даже не до самой тумбы, а до воздвигнутого на ней горизонтально на специальной подставке-козлах бочонка с пивом. Видимо, расходно-гаражного, потому что в его днище красовался вбитый кран. Нацедив из него в нашедшуюся рядом керамическую кружку до самого верха, пока пена не полилась через край, Гимли со счастливой улыбкой, будто его вовсе и не допрашивали, понюхал кружку. А затем неспешными, но большими глотками ополовинил её и вернулся к Фабию, как раз поднявшего голову, чтобы в полном обалдении увидеть все эти кунштюки задержанного.
— Нет, ну вот и наглый же народ эти гномы! — даже с каким-то восхищением пожаловался он напарнику, — Почти как я! Наглей только колымские пидорасы! Его почти арестовали, опрашивают, а он знай себе пивас куярит! Клянусь детьми своей соседки, он мне даже очень нравится!
— Фабий! — предупреждающим
— Я же даже не спрашивал...
— Ты так громко и выразительно не спрашивал, что вон даже гном догадался...
И действительно, Гимли уже радушно протягивал недопитую кружку блондину, утирая другой рукой пену с грязных усов и бороды. Отказавшись печальным кивком головы, обер-ефрейтор казённым голосом спросил:
— Что ещё можете показать по вампиру и схватке с ним?
— Не берусь делать выводы, но, после осмотра дома, я почти уверен, что до того, как стать вампиром, этот засранец, ну, хозяин «Барабана» то есть, отметился и в подготовке смуты. Дом-то не разграблен, и даже не загажен вовсе, в нём поддерживали чистоту и порядок. А видно, что народу было много, и всё по большей части недоброго. Сволочного народа, да. Ну и в самом трактире был штаб или один из штабов бунтовщиков, ну, про Созерцающих-то я уже упоминал. Да! И трактир, кстати, судя по рассказу Иваныча, тоже не был ни разграблен, ни засран. Это вот во время погрома и чтобы трактир не разграбили? А, например, в доме у Николая или в гостинице «Улар-река» всё, что не украдено, так сломано или обосрано. И причём как раз, скорее всего, теми, кто как раз тут и угнездился. Но мы, по правде говоря, толком ещё и осмотреть тут ничего не успели, как на нас и накинулся этот самый вампир. Могу только сказать, что он свеженький. Был бы старый, то успел бы нас всех порвать. А так даже цапнуть Иваныча не успел. Мы его быстренько свалили, не Иваныча, то есть, а вампира. Ну, а конец вы видели своими глазками, сперва не дали мне его доработать, а потом так даже и сами приняли участие в веселье. Больше мне сказать нечего, разве что вот что ещё: мы ведь всё равно собирались в форт, ну, надо же забрать оставленную там поклажу. Машины, опять же, Иваныча и ещё одну. Не нашу, но доверенную нам. Если у вас или вашего начальства возникнет нужда задать ещё вопросы, то ведь нет ничего проще, сделайте это в форту. Ну а если же такое желание возникнет позже… Как уже сказал наш старейшина, мы будем находиться в гостинице и явимся по первому зову. Уезжать мы спешить не будем, даже когда ваши дознаватели сами убедятся в том, что мы не то, что непричастны к мятежу, а вовсе даже и совсем наоборот, приложили много сил к его прекращению. Тут же ведь что получается? На всех дорогах сейчас будут резвиться все, кого вы тут отлупцевали. Здесь-то княжество Тверское порядок наведёт быстро, да, думаю, и в Вираце тоже. А вот в Марианской марке будет сильно весело. Гуляйпольские, да и баронцы, своего не упустят. Так что мы будем здесь до-о-олго…
Дарри обратил внимание, что во время рассказа Гимли Фабий не только записывал, но и сами ответы очень внимательно слушал, а вот чернявый и некрасивый, казалось (но только казалось, несколько раз он очень внимательно сверкнул глазами на Гимли), больше внимания уделял какой-то штуковине, зажатой у него в руке. Штуковина была не видна, да и когда и откуда ефрейтор её добыл — Дарри, честно говоря, не обратил внимания, слушая рассказ Гимли. Он просто заметил, что кулак у патрульного засветился Силой. Нет, в самом-то Байтерякове Сила не ощущалась, так что, скорее всего, это был какой-то амулет. Однако! Всё больше и больше Камень понимал, что этот ефрейтор совсем не прост. По-видимому, он с помощью этого амулета, подобно колдунам из контрразведки с жезлами, про которых рассказывал ему Гимли, проверял, не водит ли ур-барак их, патрульных, за нос, и Дарри лишний раз восхитился предусмотрительности и ловкости своего начальника. Всем своим поведением тот ухитрился продемонстрировать полную лояльность законной власти, да ещё подкинуть мысль, что «Стриж» — это их машина, и при этом ни разу не сказал этого прямо, да и вообще не произнёс ни одного слова неправды и по другим поводам.
Изо всех сил молодой гном пытался разглядеть как саму волшебную вещицу, так и понять, не сможет ли он вдруг прочитать вложенное в неё колдовство в виде руны. Знание её могло бы сильно помочь в жизни, а сам фокус с расшифровкой чар в руны ему уже удавался в лавке Вараззы, и не раз. Но кулак Папы был сжат, и разобрать ничего не получилось. Упорный Камень решил, что не спустит глаз с руки ефрейтора. Ведь когда-то же он её разожмёт! Машинально откусив ещё раз от куска колбасы, по-прежнему бывшей у него в руке, он вдруг понял, что хочет есть, и, слопав все остатки, прихватил с тумбы ещё кралечку колбаски, не отрывая взгляда от кулака чернявого. Тот, дослушав ур-барака, закончившего свой рассказ, поднял взгляд на Фабия. Белокурый, в свою очередь, тоже посмотрел на коллегу. Папа ему кивнул. Даже, скорее не кивнул, а так, прикрыл глаза, слегка наклонив голову. Очевидно, что таинственная волшебная штукенция в его руке признала все слова Гимли правдой. И тогда Дарри задумался — а так ли на самом деле ему нужна эта новая руна, которую, возможно, и получится создать, подглядев Папин амулет, если её можно перехитрить? Всё же не стоит, наверное, слишком уж безоглядно доверяться ни магии, ни рунам. Вот так вот поверишь, а тебя проведут за нос, и всё потому, что ты слишком положился на волшебство или на неверно заданный вопрос!
Вот! Ключевые слова! Ты слишком положился! Сам! Значит, и виноват сам. По сути, что магия, что руны — это лишь оружие. Или орудие. И какой смысл злиться, что дробовик не стреляет, если ты его
Или противник сможет повернуть твоё умение, твоё преимущество против тебя же. Или просто перехитрит. Это стоит всегда помнить, и всегда уважать соперника ли, стихию ли, ситуацию ли. Считать их заведомо сильнее. Говоря же про противника — то ещё и умнее. Но это же не повод не учиться, не знать? Учиться нужно всегда. Так что — нужна ему новая руна, конечно, нужна. А вот чего ему не нужно, так это уповать на свою мощь, мудрость и всемогущество. Которых и нет вовсе. И запомнить, что видеть и понимать, что ты видишь — это совсем разные вещи! А ещё вечно себе тыкать в то, что он уже поминал про себя. В то, что пыталась вбить ему в голову мудрая Варазза. Порядок бьёт класс! Кстати, а вот не Полухин ли ей это говорил? Уж больно похож по описанию. Надо бы пообщаться с ним…
Значит, ему надо эти слова сделать своим девизом. И что ещё надо сделать? По меньшей мере, привести всё в полный порядок, и в самую первую очередь — свои знания. Учиться, учиться и ещё раз учиться! И не забыть ещё раз поклониться в ножки Вараззе.
Глава 10
Глава 10, в которой герой вспоминает Вараззу, пытается понять суть спора Иваныча с жандармами и его правовые коллизии, и терпит неудачу в изучении амулета.
Варазза! А ведь уходя сегодня утром, он обещал ей, что вернётся через пару часов! Прошло уже почти полдня, а он даже не уверен, что сможет вырваться к ней сегодня. И конца-края пока не видно тем делам, которые нужно ещё переделать. Тут ещё вампир этот… Да ладно Карташка, он-то теперь, как пошутил Фабий, мертвее мёртвого. Но ведь где-то же в городе затаился и тот, кто его самого обратил в кровососа. Или, не дай светлые Боги, те! Хотя, Варазза далеко не дура. Лавка освящена, и припасы у неё есть, а шастать по городу просто так, тем более в ночную пору, она не будет. И уж тем более не пригласит зайти в свой дом незнакомца ночью, она же знает, что вампир не может без приглашения хозяина или его гостя войти под освящённую кровлю... Хм, а вот Наталья — знает ли это она? Или и сама Варазза может пригласить? Она же в какой-то степени лекарка, а про то, что в Пограничном объявился вампир, и вовсе не знает… Да нет же, Пришлые наверняка запретят ходить в тёмное время. Как там это называется у них… Комендантский час, вот! И рыночную площадь точно и освещать, и патрулировать будут. А днём вампиры и не ходят. Так что всё у неё будет хорошо! И всё же, всё же… Камень чувствовал изрядное беспокойство за друидку. И вовсе не только из-за вампира. Она не была Пришлой, и она, как ни крути, помогала мятежникам. И за ней не было Рода, готового защитить и помочь. Хотя нет, Род-то за ней как раз есть. Их род. Что-то он пока не знает ещё в заветах предков, но то, как его дотошно расспрашивал дядька Гимли, подсказывало, что его спасение, причём именно как Рунотворца, уж это-то он из расспросов ур-барака понял, делало Род должником Вараззы, и большим должником. А казады неоплаченных долгов не любят. И, если припомнить слова того же Гимли о совете Родов, то как бы должником друидки стал не род Гимри из Лесной гряды, а весь Подгорный народ. И вот это уже совсем серьёзно, стоять тогда за неё будут как за гному из своего рода любые казады. Потому что она тогда будет считаться полноправной гномой, причем гномой, оказавшейся в опасном положении. Люди совсем не понимают этого, но за гному, попавшую в беду, впряжется любой гном, а не только родичи. Гнома почти не покидает родных пещер, чаще всего — только выходя замуж в другой род, и никогда она не уходит в мир за Большой жизнью. А всё это потому, что век гномов, конечно, очень долог для людишек, втрое против них, но детей у казадов рождается мало, за всю долгую жизнь один-два на семью. Три — уже почти невидаль. Но особенно плохо дело обстоит с девочками-гномами. Их рождается намного меньше, чем гномов-мальчиков. Конечно, Большая жизнь прореживает мужскую часть Подгорного народа, молодые гномы гибнут от её опасностей или, наоборот, соблазнов, и, чего греха таить, не все из них возвращаются назад. Хоть и мало таких, но — есть они, есть. Некоторых после Большой жизни прельщает разгульная и необременительная жизнь наверху. Ну, по гномьим меркам необременительная, всё же против людишек самый ленивый гном труженик, каких поискать. И поэтому устроиться в верхней жизни гному, не вернувшемуся в род довольно легко. Что в новых, что, особенно, в старых княжествах. А вот жениться на гноме оставшимся наверху — почти невозможно. Собственно, спокойное отношение гномов к невозвращенцам и объясняется тем, что, не вернувшись назад, они тем самым сглаживали разницу в количестве женихов и невест.
Словом, и этот разговор надо будет закончить, и обязательно проведать магическую лавку на площади ещё сегодня. И вот ещё одно. Хочет он или нет, но ему придётся стремительно изучить всё, что гномы знают, принося Обет у Камня после большой жизни. Кто его будет учить почти понятно, Гимли, скорее всего. Но где ещё и на это время взять… Только теперь он начал понимать, и то отдалённо, размер обрушившейся на него беды и долга. Похоже, его молодость уже закончилась, не начавшись. И в Большую жизнь его тоже вряд ли выпустят. Беда-печаль…