Кольца Джудекки
Шрифт:
Илью передернуло и тут же окатило страхом: действительно, отвыкли. Или привыкли?
Тьфу! Хватит копаться в собственных ощущениях. Что прилично рефлексирующему интеллигенту, неприлично бродяге-смертнику.
– Я пройду, как только стемнеет, - зашептал Руслан.
– Проберусь к ним, поищу обход, дорожку… Вы за меня не бойтесь.
После отпора диким сынкам, после того как Руслик в очередной раз отлежался - чуть не сутки - только-только ожил. И уже рвется белым днем идти в разведку.
Бдительный
– Да не увидят меня, - виновато оправдывался Руслан.
– Уймись. Сиди и жди ночи.
– Не тревожься так.
– Сиди.
– Они не могут меня увидеть.
– Почему?
– Я не знаю, как объяснить. Такое состояние: я - есть, но меня, как будто, нет.
Чуть быстрее, или чуть медленнее…
– Ни хрена не понятно. Но я тебя добром прошу, не рыпайся, подожди ночи. Мне так спокойнее будет.
Руслик притих, глядя на берег глазами голодной собаки, которой принесли миску костей, а она вынуждена, для забавы по команде хозяина таскать поноску - тоска вперемешку с азартом.
– О чем он толковал?
– спросил Сергей, когда Руслан таки вырвался из-под его опеки и исчез в сумерках.
– Спроси чего попроще. Думаю, в трех словах пытался объяснить, как стать невидимкой.
– Угу, - отозвался Углов.
– Ты об этом и раньше догадывался?
– Он как-то пытался объяснить, да ему слов не хватило, а мне тямы. Сюда бы моего братца… Тьфу, ляпнул сдуру! Никому сюда не надо. Веришь, нет - врагу не пожелаю.
– Кто бы не поверил…
– Разговорчивый стал!
– то ли осуждающе, то ли одобрительно пробурчал Углов, - Так, глядишь, еще человек из тебя получится.
– Кому это здесь надо?
– То-то и оно. Все приходит, в конце концов, только приходит почему-то поздно, когда тебе оно уже до лампочки.
В голосе Сергея внезапно проклюнулась столь лютая тоска, что Илья испугался.
Видеть Углова в таком состоянии, пока не доводилось. Лучше бы матерился, или кулаком приложил. Илье стало стыдно, что больше за себя испугался. Жил-был рядом несгибаемый, прочный как скала, человек и вдруг ни с того, ни с сего начал заваливаться подмытым глиняным колоссом. И не укрыться уже за ним от злых, Дитовских ветров.
Ой, мозгляк-то вы, Илья Николаевич!
Но, прорвавшаяся слабина, так же быстро убралось - не нащупаешь, не ухватишь.
Сергей подобрался.
Кусты у самой воды шевелились. Углов удобнее перехватил весло. Засопожный нож и так всегда под рукой. Илья ближе подтянул тяжелую гребь.
Руслан вышел совсем не там, где шевелились кусты, проявившись в темноте, как негатив.
– Кто с тобой?
– рявкнул Углов.
– Никого.
– Кусты шуршали.
– Это я сам немного промахнулся. Пришлось возвращаться, обходить баньян.
– Баньян, бля! Я ж тебя
– Серега не на шутку озлился.
Руслик перешагнул через бортик, плот заплескался. Привставший на одно колено, Сергей чуть не плюхнулся за борт. Некоторое время над речкой летели тихие матюги.
– Что разведал?
– наконец спросил Углов, деловым тоном. Илью всегда брала оторопь, от его способности, переходить от крайней степени раздражения к полной эмоциональной неподвижности. Актер из погорелого театра, мать его!
– Мост с этой стороны на ночь не убрали.
– Страх потеряли узкоглазые. Дальше?
– За мостиком, если немного пройти по кустам, начинается склон холма. Там тропа.
Только…
– Чего мнешься?
– Система… ловушки.
– Ты видел?
– Я чувствую. Там можно пройти, но не плохо бы разведать еще раз. Мне пришлось вернуться с полдороги.
Оживленная поначалу речь Руслана стала отрывистой и косноязычной. Сергей порывался расспрашивать дальше. Илья его остановил:
– Пусть посидит. Не торопи. Он сам все вспомнит и расскажет. Да?
Парень коротко кивнул и уселся в свою любимую позу - лбом в коленки. Просидел так, заерзал, потом заговорил:
– Тропа уходит к двери в подземный ход.
– Повезло!
– вскинулся Сергей, Илья опять его придержал, испугавшись, что сбитый с мысли Руслан зазбоит. Но запал еще не кончился.
– Тропинка очень узкая, мне пришлось встать на самый край ловушки. Мимо, знаешь, кто протопал?
– Говори, не тяни.
– Алмазов.
– Та-ак, - протянул Сергей.
– Тропочка, говоришь, с ловушками? Какие?
– Через каждые три шага надо останавливаться. Под тропой располагается система противовесов, во время остановок, срабатывает механизм. Постоял, можно идти дальше. Если не останавливаться, провалишься, в отстойные ямы. Из них не выбраться.
– Так всю дорогу?
– Не знаю. Я прошел только половину.
– А как ты… - начал, было, Илья, но Руслик, как никогда резко, перебил:
– Я чувствую.
Он чувствует! В Илье начала закипать давно забытая, беспричинная злость на парня.
Или это в воздусях сгустился призрак города Дита?
Отвернуться. Сосредоточиться. Припасть на досточки щекой… на влажные доски настила. Полежать… сейчас отпустит. Злость схлынет грязным потоком.
Доски были плохо струганы. Заноза стояла торчком, упиралась в щеку, но Илья не сдвинулся, наоборот, сильнее нажал. Стало больно, а следом и легко. Не дожидаясь, полного успокоения, он поднялся и пошел к друзьям:
– Мужики, я, кажется, понял, что с нами происходит.