Колдовской отведай плод
Шрифт:
— Вот это да, — пробормотал Сварт, принимая у меня оружие. — Откуда они у вас?
Я объяснила.
— Невероятно. В виде треугольника, говорите? Это напоминает одну легенду… Сейчас не время и не место, но утром обязательно расскажу. Если к тому времени не забуду. Вы мне напомните, ладно? А теперь прошу следовать в дом — он слегка поклонился. — Вся эта суета с воротами совершенно сбила меня с толку. Пойдемте. Вы ведь устали с дороги. Мы ждем приезда наследников ежедневно. Я готовлю ужин, прогреваю комнаты. А вы все не едете и не едете.
— Произошла непредвиденная остановка в пути, — вздохнула
— Вы про ту кнопку на воротах? На бывших воротах, я имею в виду? Так она уже давным-давно не работает.
Не работает? М-да, тут и вправду что-то нечисто.
Я вернулась к быстроходке, взяла лампу и отправилась в замок вслед за садовником.
Показался запыхавшийся Гвейн, успевший обежать вокруг замка, и признался, что никого не нашел.
— Ничего, я его хорошо запомнил. Пусть только попадется!
— Не попадется, — покачала я головой. — Кажется, он и правда испарился.
— Как испарился?
— Видишь ли… По-моему, это был ушач.
— Кто?!
Ушачи, они же грымзики, выведены в эпоху дозапретного колдовства магами-отступниками. Созданные в качестве помощников по хозяйству, эти существа, лишенные души, в конце концов сделались настоящими монстрами. Могли проходить через стены, исполняли приказы хозяина, занимались воровством, а отдельные нападали на людей. Лишенные магической подпитки со стороны владельца, постепенно угасали и испарялись.
Во времена безмагии ушачи повсеместно вылавливались и уничтожались; по крайней мере, в столице регулярно проводились облавы на бесхозную нечисть. Магов, занимавшихся выведением грымзиков, преследовали и осуждали на каторжные работы. Но нет-нет то здесь, то там объявлялась новая нечисть, о чем регулярно предупреждала столичная газета «Магия — сила».
Видимо, и нам «посчастливилось» столкнуться с подобным монстром. Однако сами по себе они в большинстве своем безобидны и не проявляют агрессии. Но, судя по всему, тот, кто на нас напал, имел четкие указания хозяина. Знать бы еще, кому понадобилось обстреливать гостей и зачем. Неизвестный маг просто развлекается? Очень сомнительно. Магической энергии тут потребовалось довольно много, и ни один колдун не станет разбрасываться ею без определенной цели.
Все эти соображения я изложила Гвейнарду, пока мы шли от ворот к замку.
— Чушь полная, — заявил он. — Я еще могу понять, что кому-то из деток бывшего хозяина пришло в голову запугивать Данни как основную наследницу. Но мы-то с тобой никакого отношения к завещанию не имеем. Поэтому нападать на нас нет никакого смысла.
— И все же бессмыслица вот она, налицо. Что, например, скажешь про шесть кинжалов?
— Давай я выскажу свои соображения утром, — сказал Гвейн, когда мы уже были в замке. — сейчас, если честно, голова не соображает.
Только тут, при свете факелов, я внимательно поглядела на его лицо и поняла, насколько он устал. Собственно, я тоже еле держалась на ногах.
Полутемный каминный зал, через который мы шли, не выглядел приветливо. Напротив, было что-то зловещее в отблесках факела, пляшущих на стенах. Мнилось, из углов вот-вот выскочит привидение, что после знакомства с лже-братом садовника не казалось невероятным.
Надо сказать, в старых замках частенько
Во времена разгула магии, когда могуллий, как говорится, лился рекой, некоторые маги додумались натирать волшебным порошком тело, уверенные, что в результате такого надругательства над собой обретут бессмертие. Ну, или хотя бы обессмертят имя. Как ни странно, некоторые положительные результаты они получали. В трактатах описывались то вылетающие изо рта магов птицы и молнии, разящие противника, то предметы, возникающие в руках колдунов прямо из воздуха. Побочных явлений, кстати, тоже было немало. Это и бесплодие, и быстрое старение организма, и неисчислимые болячки. Еще бы! Могуллий, нанесенный на кожу, вытягивал из тела уйму энергии на молнии, птичек и прочую дребедень. Впрочем, подобной дребеденью маги положили массу народу во время маго-войны, превратившись в живые орудия.
Никому не удалось объяснить, каким образом после смерти мага его, так сказать, магическая составляющая обретала самостоятельную жизнь. Разреженная полупрозрачная структура отделялась от тела и бродила неподалеку от последнего пристанища мага неприкаянной тенью. Ничего плохого или хорошего она не делала, да и не могла сделать. Просто могуллий, обильно нанесенный на тело, а иногда и съеденный, вырабатывал свой ресурс.
Безмаги, изучив природу призраков, сконструировали прибор для поглощения избыточной магии, и при необходимости выезжали в места скопления привидений, дабы упокоить их навсегда. И если в крупных городах почти все призраки были изобличены и отловлены, то на периферии, в старинных замках, их буквально холили и лелеяли. Ими даже умудрялись гордиться. А странноприимные дома с призраками котировались намного выше, нежели без таковых…
Сварт проводил меня в предоставленную мне комнату на втором этаже, и я наконец-то смогла растянуться на кровати. За прошедшие сутки случилось много всего, что требовало обдумывания, но это завтра, все завтра…
Быстро скинув одежду, я забралась под одеяло и мгновенно вырубилась.
Проснулась я от странных звуков. Кто-то чистил котел прямо под дверью моей спальни.
Потом раздался дикий вопль, и я, подскочив на кровати, заорала в унисон с неизвестным чудищем. Вопль тут же оборвался. Чистка котла прекратилась. Послышалось сдавленное мяуканье.
Я сообразила — в комнату пытался вломиться какой-то котяра. Наверное, местный мышелов. Первой мыслью было: догнать и выпороть мерзавца. Второй: всегда успею.
В окно уже вовсю светило солнце. Я потянулась, встала и осмотрелась.
Комната была большая и светлая. Широкая кровать, комод, шкаф, старинный стол с витыми ножками, кресло-качалка и даже маленький камин. Под ногами — мягкий ковер, на стене — пейзаж: яблоневый сад в цвету. Из окна виднелся кусочек сада все с теми же яблонями, усеянными спелыми плодами. Вспомнился вчерашний обстрел, и я поежилась.