Командир полка
Шрифт:
– Что ж, товарищ Пауль, придется разговор с ним отложить на завтра. Но его нужно закончить до стрельб. У нас все должно быть в порядке.
Все поднялись. Солнце клонилось к горизонту, и длинные тени от деревьев ложились на землю.
* * *
Унтер- офицер Хаук лежал на койке, вспоминая разговор с солдатами. Он понимал, что ему еще придется много работать для того, чтобы добиться полного взаимопонимания
Правда, Дальке, когда обсуждали его проступок, оказался одинок, и это радовало Хаука.
Когда солдаты вошли в палатку, Дальке вытряхивал из сапога муравьев. Все ноги у него были сильно искусаны. Он даже не пошел со всеми в столовую и, наверное, не стал бы ужинать, если бы Шрайер не принес ему еду в котелке.
Хауку не спалось. В голову лезли невеселые мысли. «Завтра или послезавтра начнутся стрельбы, а в расчете - кто в лес, кто по дрова. Правда, Дальке они проработали, что, быть может, подействует на него лучше любого взыскания. Наводчик гаубицы в расчете самая главная фигура, а он фактически поставил себя вне коллектива. Не перегнули мы палку? Не обиделся бы он, ведь в основном от него будет зависеть, куда полетят снаряды: в цель или мимо».
При этой мысли Хаука охватило беспокойство. Кто знает, как станет держать себя наводчик. Хаук понял, что слишком мало и плохо знает своих подчиненных.
«Выходит, что я занимался с ними поверхностно. Выступал на общих собраниях с призывами, переоценивал способности расчета. В любой работе необходима конкретность. Нужно как можно скорее исправлять допущенные ранее ошибки».
Хаук выглянул из палатки. Все небо было усеяно звездами. В одной из палаток, стоявших у передней линейки, горел свет. Из нее до Хаука долетали обрывки голосов и музыка.
Хаук прилег на койку и вскоре заснул тревожным сном.
Сначала ему приснилось, что он, Хаук, сидит перед походным телевизором, а чей-то громкий, раскатистый голос кричит: «Ни один снаряд не попал в цель! Ни один!» Потом раздается щелчок, и маленький походный телевизор превращается в огромный ящик. Кругом густой туман, и из него вдруг является ухмыляющаяся физиономия Дальке. На руках Дальке держит девушку. Он бросает ее под ноги с криком: «Из-за такой девушки нет смысла убегать из лагеря в самоволку!» - и исчезает. Хаук что-то кричит ему вслед. В этот момент девушка открывает глаза, и из них льются яркие солнечные лучи, рассеивающие туман. Раскинув руки, девушка с улыбкой плывет навстречу Хауку. Но как только он захотел обнять ее, она превратилась в жену Германа, который с криком «Тревога! Тревога!» бежал им навстречу. За ним виднелись фигуры солдат из первого взвода. Они бросились на Хаука и повалили его на землю. Кто-то наступил на него, кто-то даже ударил его. И тут Хаук услышал чей-то голос: «Товарищ унтер-офицер! Тревога!»
Вскочив с постели, он быстро оделся и посмотрел на того, кто его разбудил. Это был Дальке, который стоял над ним, застегивая френч.
– Тревога, товарищ унтер-офицер!
– повторил Дальке и добавил: - Вам приказано немедленно явиться в полной боевой готовности к унтер-лейтенанту Брауэру.
– Хорошо, - ответил Хаук. Он надел сапоги,
Брауэр выглядел таким свежим и подтянутым. Он сидел за столом, освещенным светом карманного фонарика.
– Товарищ унтер-офицер, - сказал он, - объявлена боевая тревога. Необходимо быстро разобрать палатки и упаковать их. Запомните: пункт сбора нашего дивизиона на просеке, что идет параллельно главной линейке. Порядок построения: штаб, четвертая батарея, пятая, шестая, транспортные средства, тягачи. О готовности к маршу доложить до двадцати трех тридцати! Полк получил приказ занять район обороны озеро Бюрсте, Лангедорф до четырех ноль-ноль двадцать второго. Вам все понятно?
У унтер- офицера вопросов не было.
– Поставьте задачу расчету и поторапливайтесь.
Хаук побежал к своей палатке.
* * *
Четвертая батарея заняла огневые позиции на открытой местности, машины и тягачи укрылись в лесу, который начинался позади ОП.
Как только гаубицы были установлены на ОП, солдаты принялись отрывать укрытие. Со всех сторон доносился стук лопат о землю, слышались негромкие голоса. Откуда-то издалека раздавался рев тягачей.
Когда унтер-офицер Хаук с данными для наводки пошел к Брауэру, ОП еще не были полностью оборудованы. Солдаты молча рыли укрытие.
– Вы что, онемели?
– с раздражением спросил Штелинг. Он снял очки и огляделся.
– Копай знай!
– бросил Дальке.
– Смотри-ка!
– удивленно воскликнул Штелинг.
– Заговорил! А я думал, он с нами больше и разговаривать не станет.
– Ерунда какая!
Немного покопав, Штелинг со злостью бросил:
– Четыре дня!… У нас была такая хорошая палатка, самая лучшая в полку, а теперь копайся тут в земле, как крот…
– Ты, парень, копай-ка лучше землю да помалкивай!
– прикрикнул на него Шрайер.
– Думай лучше о чем-нибудь приятном. Ну, например, о том, что дней через десять пойдешь в увольнение, сядешь где-нибудь в кафе, закажешь себе хороший шницель, кружечку пива…
– Перестань! Какая нелепость копаться тут в земле для того, чтобы сделать всего несколько выстрелов из гаубицы.
– Штелингу хотелось забросить лопату и отдохнуть, но тут около него мелькнула чья-то тень.
– Если ты сейчас же не замолчишь, я воткну тебя в яму вниз головой!
Штелинг сразу же узнал голос Дальке.
– А ну, воткни! Попробуй!
– Штелинг нацепил на нос очки и повернулся к ефрейтору: - Смотри-ка, какой праведник нашелся: сам ходит в самоволки, а других поучает.
Остальные молчали.
– Не забывай, что у нас нельзя делать то, что тебе заблагорассудится!
– парировал удар Дальке.
– А то читать ты проповеди можешь, только вот работать не хочешь…
Штелинг заметил, что за его спиной кто-то энергично начал копать землю. Это оказался Гертель. Рассерженный Штелинг оглянулся и вырвал у него лопату из рук.