Коммунальная квартира
Шрифт:
Глава 23
Фантазерка
В Настёнином распоряжении получилось пять просторных комнат и сад с бассейном. Бассейн помогла обустроить мама: принесла кастрюлю с водой, сказала, что для очистки воздуха. И получилась купальня, как в исторической книжке про царицу Клеопатру, читанной когда-то с соседом Демьяном на кухне.
Купальня была глубокой, такой, что можно было нырять с головой, плавать лягушкой, как научил недавно папа, но нельзя было утонуть: потому что вода выталкивала Настёну на поверхность,
Сад разросся от стоящего на клумбе листка горшочного цветка, просунувшегося краем между стеной комнаты и покрывалом-крышей. Настёне нравилось щебетание птиц в саду и длинноклювая ярко-фиолетовая пташка, которая садилась на пальцы без страха, стоило протянуть руку, и тёрлась крошечной головкой о ногти, выклёвывая оттуда забившуюся грязь. Настёна называла свою подругу Танечкой. По ночам Танечка щебетала колыбельные, и иногда в них, кроме мелодии, появлялись слова. Вроде как, французские. Но это неточно.
Из пятитомника сочинений Пушкина получился зал-амфитеатр. Настёне нравилось прыгать со ступени на ступень или играть, перескакивая через одну — то вверх, то вниз. Кошки и собаки Демьяна тоже любили ступени и располагались на них для комфортного сна или своей весёлой возни.
Кухни в халабуде не было, скорее, кладовая. Запасы там прибывали сами собой: к тому, что давала мама, и к сокровищам, приносимым дядей Демьяном, на полках кладовой произрастали (Настёне нравилось это слово) новые и новые радостные для детского сердца штуки: то проклюнутся сахарные леденцы-петушки на палочках, то вспухнут капельками конфетки «монпансье», то грибами-вешенками пожалуют гроздья пряников.
Имелся ещё кабинет, там посреди огромной комнаты стоял только один-единственный письменный стол, кресло около него и имелся раскрытый букварь и тетрадка в косую линию. В кабинете Настёна не играла. Он у неё просто наличествовал, но в воздухе его веяло скукой.
Спальня была, наверное, восточной. В ней не стояло кровати, она вся была мягкая, полная перин и подушек. Иногда во сне там можно было потеряться, если сон активный и получается, что Настёна катается из стороны в сторону.
В последнюю комнату девочка не ходила, как и в кабинет, но не из-за скуки, а со страху. Та находилась под люком из сетки кровати. В той комнате кто-то жил, но был не совсем хорошим. И сопел. Иногда угрожающе. Сопение то и дело слышалось в саду и в бассейне, если задержать дыхание и нырнуть.
На люк в пятую комнату Настёна поставила статую КАМАЗа, получившуюся из забытой съехавшим давно-давно другом Димой Мякушкиным машинки. Колёса пришлось промазать суперклеем, чтобы статуя не съехала, и то, что сопит, не выбралось наружу.
Глава 24
О том, как Иннокентий в чертовщину не верил
Вставшая туманом пыль не оседала, а словно бы сгущалась. И стало темно. Наверное, дверь на кухню закрыли, а свет кто-то выключил из экономии. Иннокентий считал, что электрическую лампочку в коридоре днём и вовсе включать нежелательно, достаточно природного освещения. Конечно, если на кухне готовят, дверь лучше прикрыть.
Но сейчас-то не готовили.
А
Кеша протянул руку, вслепую сдвинулся вправо и нащупал стену. Странную какую-то, словно бы состоящую из каменных кирпичей. Похлопал себя по карманам в поисках папирос и коробка спичек. Нашёл. Чиркнул одной.
Но всё равно ничего не увидел.
Продвигаясь вдоль стены, он переступил через скатанную дорожку и шёл вперёд, пока не насчитал сто шагов, что было уже ну решительно невозможно.
Кеша нахмурился.
— Чертовщина какая-то, — вынужден был признать он.
Глава 25
Таня
— Скорее всего, вернут, — рассудила Инна Михайловна, когда в опустевшем коридоре осела пыль. Старый паркет без ковровой дорожки смотрелся странно и непривычно. — Половик-то вернут наверняка, может, и сосед догадается присоединиться.
— Упрямство никого до добра не доведёт, — вздохнул Семён.
— А вот туда ему и дорога! — внезапно выдала супруга Иннокентия.
Все удивлённо повернулись к тихой и послушной Татьяне. Даже Настёна высунула голову из смотрового окна в купальной зоне своего дворца.
Таня Белочкина закусила нижнюю губу и распрямила плечи. Непривычным жестом упёрла руки в бока.
— Практичный он больно! — заявила она с вызовом. — И вот куда нас это завело! Вот! — Таня закатала рукав цветастого халата и показала бицепс. — Это я сметану регулярно в трёхлитровой банке трясу, чтобы на сливочное масло не тратится. И во всём так! Бюджет по копейке расписан! Карандашом! Чтобы стирать и писать заново! А с тех пор как он комнату получил, вообще сладу нет! Царь и бог! Добытчик! Победитель! Сонм привидений добыл — и радуется! Вот пускай с ними и развлечётся! Их же не бывает! Как и усталости, как и радости, как и хорошей жизни! Только фантазии, из которых мы выросли! Вот!
— Танечка, давайте я вам чаю заварю, — осторожно предложил Демьян. — С ирисками. Вы не серчайте. Он же из благих побуждений…
Глава 26
Буратино
Кеша начал беспокоиться. Как минимум иметь на территории жилплощади проход в такие пространства казалось ему незаконным. А жить следует по законам: они для того и придуманы.
Законы Иннокентию с детства помогали. По ним он в школе был любимцем учительским, по ним на службе его начальство ценило и уважало. Потому как где кто законы нарушал, а Кеша про то проведывал, мигом же он о том, где следует, подробнейшим образом рассказывал.
Бывал Иннокентий за то несколько раз бит. Но практическую пользу имел неоспоримую. И преференции всяческие получал не в обход, как иные пытались, а именно что по закону — от лиц вышестоящих, в благодарность.
Но куда же следует донести о незаконной территории?
И главное — как с неё выплутать?
«В первую очередь нужно к управдому идти, — думал Кеша. — А там можно и в Институт научного атеизма написать. Потому как дело тут нечистое, и надо бы разобраться».
Может быть, Кеша с этой оказией карьеру сделает?