Королева не любившая розы
Шрифт:
–Королева послала, – пишет в своём дневнике Ришельё, – за господином Бутилье (заместителем государственного секретаря) сказать, что ей сообщили, будто некоторые лица оказывают плохие услуги мадам дю Фаржи и её намереваются уволить… что до сих пор она сама была жертвой угнетения, но хочет, чтобы я знал, что больше она не будет терпеть такого позорного обращения…
Гастон также посетил кардинала, чтобы заступиться за маркизу дю Фаржи по просьбе королевы. Однако всё было тщетно: убедив самого себя в «испанском заговоре», Людовик ХIII решил прогнать от двора камер-фрау жены, и, вдобавок, личную секретаршу королевы Луизу Берто. Последняя уехала с десятилетней дочерью в Нормандию, где находилось родовое гнездо её покойного мужа. Там Франсуаза Берто
–Ярость королевы была неизбежна, – продолжает министр, – и она воскликнула: «Нет, никогда я не прощу господина кардинала!»
Несмотря на все приказы мужа, Анна продолжала по-прежнему встречаться в монастыре Валь-де-Грас с Мирабелем, маркизой дю Фаржи, задержавшейся в Париже, и другими лицами.
Французский двор погряз в интригах и дрязгах.
–Каждый мужчина и женщина при дворе, – утверждает Марта Уокер, – примкнули к той или иной из враждебных партий; и либо сплотились вокруг Марии Медичи в Люксембургском дворце, Анны Австрийской в Лувре, Месье в отеле д’Орлеан, и Ришельё в Пале-Кардиналь. Ревность, подозрения и беззаконное поведение преобладали над остроумием, весельем и великолепием придворных.
Испанский посол, прежде имевший свободный доступ в Лувр, теперь должен был испрашивать разрешение на аудиенцию, как все остальные посланники. В знак протеста, обе королевы снова сплотились и в начале января нового 1631 года отказались присутствовать на представлении комедии, устроенном Ришельё. Тогда король, никого не предупредив, уехал на охоту, демонстративно взяв с собой кардинала. Заодно им нужно было обсудить важные государственные дела. 23 января был заключён договор между Францией и Швецией, втянувшей Людовика ХIII в Тридцатилетнюю войну, начавшуюся ещё в 1618 году. Не объявляя открыто войну Габсбургам, король решил оказать поддержку их врагам. В частности, пообещал полностью или частично взять на себя расходы по содержанию шведской армии, высадившейся в Германии.
Естественно, Мария Медичи не одобряла этой политики, но у неё оставался ещё козырь – младший сын. Правда, он был переменчив, как флюгер. Накануне Дня одураченных Гастон был у матери, уверенный в падении Ришельё, но уже 6 декабря отправился во дворец кардинала, чтобы заверить того в «дружбе и покровительстве». Ришельё, понимая, что ему нужно переманить принца на свою сторону, даровал одному его фавориту, Пюилорану, 150 000 ливров, а второго, Куанё, назначил председателем Главной палаты Парижского парламента. Однако первый потребовал ещё герцогский титул, а другой – кардинальскую шапку. Не получив желаемого, они стали подговаривать Месье пригрозить кардиналу, что он снова покинет двор.
31 января герцог Орлеанский в сопровождении свиты и двух десятков дворян явился во дворец Ришельё на улицу Сент-Оноре и проследовал прямо в кабинет.
–Я собирался любить Вас и служить Вам, как обещал 6 декабря, но теперь не считаю себя связанным словом, поскольку Вы не выполнили обещаний моим друзьям, – заявил он кардиналу. – Вы бесчестный человек, и не рассчитывайте на мою дружбу! Я не стану другом безродному выскочке, который забылся настолько, что внёс разлад в королевскую семью, стал преследователем своей благодетельницы, очерняя её перед королём, а со мной ведёт себя столь нагло, что только священнический сан защищает его от немедленной расправы!
В тот же день принц уехал в Орлеан, получив от матери драгоценности своей первой жены (которые должны были достаться его дочери Анне Марии Луизе Орлеанской). Людовик, находившийся в Версале, сразу примчался в Париж, предупреждённый Ришельё. Он ни секунды не сомневался, что брат выкинул фортель с подачи Марии Медичи. Чаша его терпения переполнилась. 12 февраля он выехал в Компьен, взяв с собой обеих королев. Упрямство Людовик унаследовал от матери: он всё ещё надеялся заставить Марию Медичи примириться с кардиналом и даже прибегнул для этого к услугам её врача Вотье. Но
Министры проголосовали за удаление Марии Медичи и против отставки кардинала. Однако окончательное решение было за королём, который, практически, не колебался: он вернётся в Париж, а мать отправит в Мулен, столицу Бурбонне, передав ей управление этим городом, а заодно и всей провинцией вместо Конде. В Компьен вызвали восемь рот гвардейцев – полторы тысячи человек под командованием маршала д’Эстре, которому Людовик ХIII приказал занять город и замок и охранять королеву-мать.
Вечером 22 февраля Анна Австрийская вернулась в свои покои из апартаментов свекрови в глубокой депрессии. Ночью королева были разбужены громким стуком в дверь. Услышав доносившиеся снаружи голоса и звон оружия, Анна испуганно раздвинула прикроватные шторы и позвала одну из своих дам, госпожу де Сенесе, которая отправила мадемуазель де Филандр, камеристку королевы, узнать, кто эти незваные гости.
–Это король! Король! – не дожидаясь возвращения камеристки, воскликнула королева, в то время как придворные дамы, бледные от страха, столпились вокруг своей госпожи.
–Тысяча страшных мыслей в тот момент обуревали разум королевы, – пишет госпожа де Мотвиль. – У неё были все основания не доверять своему царственному мужу, и, как она конфиденциально призналась мне, она верила, что с ней должно было произойти что-то ужасное – меньшее, что ожидалось, это её изгнание из королевства. Рассматривая следующие несколько минут как самые важные вехи своей судьбы, королева…призвала на помощь всё своё мужество…
Наконец, вернулась мадемуазель де Филандр и сообщила, что канцлер Шатонёф желает поговорить с Её Величеством от имени короля. Надев капот, поданный госпожой де Сенесе, Анна приказала впустить Шатонёфа. Поклонившись ей, канцлер сказал:
–Мадам, я должен довести до Вашего Величества приказ, полученный от короля, нашего господина. Дабы обеспечить благополучие этого королевства, Его Величество считает необходимым оставить свою мать в Компьене, под наблюдением маршала д’Эстре. Поэтому Его Величество приказывает Вам не пытаться увидеться с упомянутой… королевой-матерью; и немедленно прибыть в церковь монастыря капуцинов, где Его Величество ожидает Вас.
Не дожидаясь ответа королевы, канцлер удалился, шепнув перед этим на ухо госпоже де Сенесе, что королева должна поспешить, если не желает разделить позор с Марией Медичи. Тем не менее, вскоре Анна пришла в себя и, разразившись проклятиями в адрес кардинала, отказалась уезжать, не попрощавшись со свекровью. Между тем время шло. Тогда госпожа де Сенесе, желая уберечь свою своенравную госпожу от прямого неповиновения приказу мужа, предложила отправить к Марии Медичи камеристку.
Войдя в апартаменты королевы-матери, где было всё тихо и спокойно, мадемуазель де Филандр приблизилась к кровати Екатерины Сельваджио, главной дамы Марии Медичи, и предала ей просьбу королевы: свекровь должна вызвать Анну в свои покои, так как у неё есть важные новости. Флорентийка, которая всегда была начеку, тотчас отправила свою даму к невестке под предлогом того, что ей нездоровится. Полураздетая Анна Австрийская, буквально, влетела в спальню Марии, в то время как госпожа де Сенесе следовала за ней по пятам с одеждой королевы в руках. Бросившись в объятия сидевшей на кровати свекрови, Анна, рыдая, произнесла: