Красная мантия
Шрифт:
Уже скоро будет очередной отсев, и у меня появится возможность вступить в ряды послушников, если меня сочтут достойным. Райритус уже более двух недель не посещал наше поселение. За это время накопился ряд неисправностей, в одном из бараков даже отключилась подача воды. Этот барак начали пронизывать зловония нечистот, понемногу распространяясь на соседние. Хоть я и порывался помочь, меня никто и не думал допускать до них.
Обычно Раритус посещал наше поселение ближе к закату, когда в иллюминаторах свода можно было разглядеть зеленоватый шар Жао-Аркад, пересечённый техногенным кольцом. Распорядок дня у меня тоже сдвинулся, теперь я уходил раньше, не дожидаясь Дюка, чтобы быть готовым к возможному приходу учителя. В те же дни, когда он не появлялся, я разбирал и заучивал те ритуалы, что он смог достать на бумаге. Это были старые, затёртые
На фабрике тоже произошли изменения. В один день, выйдя на работу, я обнаружил что моё место занято двумя сервиторами. Они были оснащены трёхпалым манипулятором и дисковой металлической щёткой, за счёт чего споро выполняли мою работу. Я ожидал худшего, что меня выпрут, а найти возможность получать рабочую порцию было далеко не просто. К моей глубочайшей радости, выставили всех, кроме меня. Для меня же был открыт новый спектр работ со своими «удовольствиями».
Меня отправили к формовщикам. Теперь я помогал месить смесь, ставить и утрамбовывать формы, присыпать маеты порошком. В силу возраста я не способен был полноценно работать, поэтому для оправдания полезности мне приходилось быть на подхвате, скорее предугадывая действия работников и одновременно не мешаясь у них под ногами. Исходя из того, что меня не выгнали ни через неделю, ни через две, польза от меня была, и она была заметна. Как-то совсем незаметно количество отлитых деталей увеличивалось. Если раньше мы лили отдельные штучные детали общим количеством не более десяти, то теперь количество возросло до двадцати пяти, и всё чаще мы лили мелкие партии: от шести до десяти одинаковых деталей.
С переводом на новую должность мне понадобилась выданная раньше повязка. В моём закутке почти не было пыли, скорее крупные фракции песка, быстро оседающие на пол. Как оказалось, труба забора воздуха находилась рядом, и она перехватывала большую часть пыли и газов от печей и металла. Сейчас же я работал в цеху, в непосредственной близости от всего этого.
Первый рабочий день закончился выхаркиванием кома слизи с чёрными прожилками. Тогда-то я вспомнил заботливо убранную Дюком повязку. То, что взрослые складывали вдвое, у меня, получилось сложить втрое. А вот попытка смочить её ни к чему не привела. Дышать сквозь мокрую повязку было крайне трудно, а окружающая пыль оседала на мокрый материал и ещё сильнее его забивала.
Работающим в непосредственной близости от печи выдавали небольшие респираторы, но они были по одному на должность и передавались из рук в руки при пересменке. Для работы сверхурочно заказывали самоделки в поселении. Мне же такое богатство не светило. Ведь многие работали без средств защиты, ещё и бравируя этим.
С безопасностью тоже были проблемы. За эти годы насмотрелся на тех, кто умудрился залезть в конвейер и быть перемолотым, зашибленным сервиторами, но больше всего было тех, кто пострадал от брызг и разливов расплава. Была даже та, кто прыгнула в чан с жидким металлом. Та самая деваха с ожогами, с которой я провёл немало безмолвных часов. Её крики быстро стихли, наверное, померла от болевого шока. Её труп достали только тогда, когда опустел тигель, разлив металл по формам. Каждый раз, когда он наклонялся, чтобы вылить часть металла, можно было видеть силуэт её останков, покачивающийся на подушке из остывшего металла и шлаков. Чёрный изломанный силуэт с остатками обгоревшей плоти, продолжающей тлеть.
Но ни одно из происшествий не остановило процесс. Только конвейер быстренько помыли от крови, подав на пожарный брандспойт вместо пены воду.
Мир-кузня Жао-Аркад, орбитальные помещения космического лифта храма-кузни Дуаргино Уо.
В небольшом помещении находились четверо разумных. В воздухе витал дым сожжённых благовоний и ощущался привкус священного масла. Были слышны тихие литании и молитвенные гимны, издаваемые динамиками. Вдоль стен были установлены пирамиды из свечей. Их пламя причудливо играло в дыму благовоний. Но основным источником света были две масляные лампы в виде черепов, свисающие с потолка.
Трое служителей культа и ученик. Технопровидец, техножрец и лекс-механик. О каждом можно было долго говорить, рассказывая об их пути, на
Они собрались здесь, дабы принять в свои ряды нового брата, новую шестерню в механизм их общества. Нужно отметить, что это был славный кандидат, молодой, но уже крепко вступивший на путь Бога-Машины, хоть ещё и не удостоенный быть отмеченным им. Его послужной список был неплох для возраста. Лекс-механик под звуки гимнов зачитывал список выполненных работ и усмирённых духов механизмов. Рунный жрец вышел вперёд и произнёс
— Я передал знание.
Ученик, стоя на коленях, ответил:
— Знание принял.
Раздалось уже три голоса:
— Храни его и приумножай.
— Я верен закону шестерни.
В этот момент два сервитора необычайно тихо и аккуратно возложили на плечи бывшего ученика красную мантию.
— Встань, брат, встань, рунный жрец. Тебя ждут в хирургион , дабы ты принял свой первый дар Бога-Машины и смог начать путь приближения к нему.
Его окатил дым благовоний, и под увеличившуюся громкость литаний он покинул помещение.
Шахтёрское поселение № GR00143. Три дня спустя
Сегодня я остался в поселении. За долгое-долгое время это, можно сказать, был мой первый выходной. Я впервые задумался, как люди умудряются работать по десять-двенадцать часов без выходных? Да, здесь редко можно встретить людей старше тридцати лет, но, несмотря на всю тяжесть их жизни, я не могу сказать, что они дохнут как мухи. Скорее приспособились довольствоваться малым.
Меня и ещё восьмерых детей собрали и скопом повели от одного мастера до другого. Нас подстригли, оставив короткий ёжик мальчикам и короткое каре для девочек. После была помывка, тоже общая, без разделения по полам. Посмотреть было не на что. Что мальчики, что девочки выглядели почти одинаково. Сразу можно было отличить тех, кого подкармливают родители, их кости выпирали не так сильно и было нечто, напоминающее мышцы. На их фоне я, откормленный за пару лет взрослыми рабочими порциями, выглядел внушительно, то и дело привлекая взгляды. Я был на два-три года младше, но выглядел их ровесником.
Местная техническая вода немного щипала, и к этому я не смог привыкнуть до сих пор. А ещё до недавнего времени мне казалось диким, как можно было скважинным образом получать воду на Луне. Оказалось, что, когда шахта практически истощилась, грунт вокруг стали насыщать водой, бомбардируемой метеоритами с высоким содержанием льда. Дальше последовала накачка рудоносных слоёв химикатами и откачка полученной жижи для переработки. Высокое содержание редких металлов окупило ещё сотню лет такой эксплуатации. Средняя температура на Луне составляла сорок градусов тепла, а пиковая днём доходила до ста двадцати. Объём вкачанной воды был так велик, что даже крох получаемой жидкости с нижних горизонтов хватало для поддержания замкнутого цикла. Дерьмо же и иные отходы, не подлежащие переработке, уходили на небольшую грибную ферму, где смешивались с лунным реголитом и выступали в роли подкормки. Но практически весь урожай уходил взамен обслуживания и поставки самых необходимых компонентов. Остатки же распределяли среди верхушки станции и даже иногда продавали в порту.
Нас собрали на станции. Вокруг было пусто. Кроме детей и сопровождающих, никого. Это было нормой. Она наполнялась только в моменты прибытия вагонетки. В остальные же часы здесь нельзя было застать даже служащих.
Сбоку от окон служб станции из двери вышел пожилой дядька, неся в руках инфопланшет, это сразу намекало на его важность и значимость. Его сопровождал смутно знакомый тип, высокий и худощавый. По мере их приближения шепотки и разговоры затихли.
Старик прокашлялся и начал монотонно зачитывать текст с инфопланшета. То и дело он сбивался или останавливался, разражаясь кашлем. Было видно, что он горд тем, что он делает, и, возможно, это даже почётная обязанность. Но от этого уловить суть было не проще даже мне. Дети же и вовсе через пару минут перестали слушать и просто сидели в ожидании дальнейшего. Суть же монолога сводилась к величию Бога-Машины, благах, которые несёт его путь, и святой обязанности всех и каждого вступить на этот путь. Самое же занимательно я выловил в конце. Обрывки о том, что мы долго готовились, и теперь те, кто смог сохранить и укрепить знания, смогут вступить на путь Бога-Машины.