Красная мантия

Ленивый Сергей

Очередная порция инструктажа, как себя вести, и вот мы покидаем нашу комнату. Путь до вокзала оказался короток. Он ничуть не изменился с последнего моего посещения его полтора года назад. Всё тот же бетон, сталь и единственное украшение — знак Механикус на створках гермоворот.

Ожидание поезда заняло около десяти минут. Вагонетка не имела обзорных окон, изнутри её трудно было отличить от наших старых электричек. Мы быстро и плавно набрали скорость и спустя полчаса ожидания точно так же начали плавно и быстро её снижать.

За время пути я заметил несколько мелких нюансов: плохо зачищенные системы

креплений, ненужные переборки и другие детали. Всё это свидетельствовало о том, что вагонетка раньше была грузовой и лишь после её переоборудовали для перевозки персонала. Несмотря на размер, она была достаточно плотно набита людьми. По мере движения было две остановки, за которые плотность людей в вагонетке достигла плотности людей в метро в час пик моего мира.

Станцию прибытия я рассмотреть особо не смог. Плотная масса людей, движущаяся по разным направлениям, и дядя, тянущий меня в нужную нам сторону, не позволяли оглядываться. Я сосредоточился на маневрировании и беге в толпе. Свернули в один из тоннелей, толпа поредела, ещё пара поворотов — и нас осталось всего пятеро.

По мере нашего движения воздух в тоннеле стал теплее. Мы зашли в квадратное помещение, напоминающее бытовку, здесь были ряды шкафов и стеллажей, заполненных различными деталями. Также по центру стоял стол и ряд лавок.

Мы уселись. Ждали мы руководителя литейного участка. Он проживал на производстве и выдавал задание смене. Работа была неизменной — это плавка руды и производство стандартных имперских слитков металлов. Именно на этом процессе был занят дядя.

Помимо этого, часть цеха была выделена под штучное литьё. Детали и элементы механизмов отливали на месте, чтобы не заказывать их с планеты. Если отливка слитков сходила десятками тонн в сутки, то отливка деталей была штучной. Было трудно предугадать, что понадобится именно в этот день.

Руководитель участка принимал заявки и в соответствии с их важностью располагал в очерёдности по одному ему ведомым принципам. У дяди не было необходимости оставаться, кроме как проконтролировать меня, так как его работа не менялась день ото дня. Он десятилетиями выполнял одни и те же функции и обязанности. Лишь опасность производства и периодическая необходимость принимать верные решения не позволяли заменить его на сервитора.

Я узнал, что буду работать вместе с четырьмя парнями, им было от семнадцати до двадцати трёх лет. У них уже были свои семьи, а у двоих даже дети. Парни создавали и подготавливали литейные формы.

Стеллажи были забиты образцами тех или иных деталей. Здесь находились только самые маленькие из них. Более крупные образцы хранились в цеху. Пока что мне доверили работу по отбивке и очистке небольших деталей, а также, если понадобится, доочистку деталей за сервиторами. Крупными и массивными деталями должны были заниматься как раз таки сервиторы. Используя отбойные молотки и грубые щётки, они защищали основную часть формовочного состава. Всё, что останется, должно было стать частью моей работы. Раньше этим занимался один из ребят.

Как я понял из разговоров, никто не верил, что я надолго задержусь здесь, потому что работа была достаточно трудна. Скорее всего, дядя хотел показать, что я ещё не способен достойно трудиться. Но я был готов сделать всё, чтобы задержаться здесь,

чтобы встретиться с теми, кто может подсказать, как попасть в культ. И где же стоит искать Механикум, как не на фабрике.

В помещение вошёл, скорее вплыл весьма грузный тип. Ему было уже за пятьдесят. А на лице был отпечаток излишеств.

Глядя на него, я всё больше понимал, какая бездна нас отделяет. Вряд ли такую лоснящуюся харю можно было наесть на батончиках.

— А ты, наверное, Грэг, новый работник, хе-хе, Обращайся ко мне Грасус. Господин Грасус, или начальник Грасус. И никак иначе, — строго прикрикнул он.

— Да господин Грасус, — ответил я.

— А он неплох, Дюк. Может, из него и вправду будет толк. И помни, Дюк, ты за него поручился, его проблемы станут твоими проблемами, — надавил голосом начальник.

Дюк лишь поморщился.

— Я помню, о чём мы договаривались, Грасус, помню.

— Список на сегодня я переслал на инфопланшет. Номера с восьмого по десятый сделайте в первую очередь, они нужны как можно скорее.

«Вот и отношение, — подумалось мне, — но с этим можно работать».

Посмотрев на дядю, я увидел его длинный и медленный кивок мне. Мол, не подведи меня.

Спецовку мне не выдали, как и обувь. Ограничились небольшим молотком и металлической щёткой. Работа была настолько простой, что даже самый тупой пацан мог с ней справиться. Елозь щёткой по деталям, если формовочная смесь не отстаёт — стучи молотком. Елозь и стучи, елозь и стучи. И так целый день напролёт. Благо с меня требовали не так чтобы много. Мой дядя привык работать по десять-двенадцать часов, поэтому я был не сильно ограничен в перерывах. Глобально мне было достаточно создавать видимость работы. Тем не менее я старался трудиться достаточно честно в пределах своих сил. Мне нужно было зарекомендовать себя. Мне нельзя было потерять доступ на фабрику.

Моя работа продлилась до двух часов дня. Это было время перерыва на приём пищи. Работа основного литьевого конвейера не останавливалась. Люди подменялись на десять-пятнадцать минут, дабы успеть принять пищу. За обедом дядю я так и не увидел, поскольку никто не давал мне рассиживаться. Но что приятно удивило, так это сам приём пищи. Мне в тарелку кинули грамм двести сухой смеси, причём на внешний вид она была гораздо лучше, чем то, что мне выдавали раньше. Сразу вспомнилось, что моя пайка называлась иждивенческой. Новый порошок даже обладал вкусом, в отличие от этого пластилина, что я ел раньше! Воды тоже выдали немало, суммарно с тем, что оказалось в тарелке, примерно полтора литра.

«Интересно, нас будут ещё кормить или на сегодня уже хватит?» — бился вопрос в моей голове. Ведь, как ни странно, дядя почти не принимал пищу дома.

Также меня известили о том, что вся посуда с завтрашнего дня — моя работа. Ну что ж, чего-то подобного стоило ожидать. И как по мне, это малая плата за возможность выбраться из клетки детской жизни.

До конца смены я продолжал заниматься чисткой отливок. Примерно раз в час ко мне заглядывал кто-то из взрослых и забирал чистые детали. Взамен притягивал из груды неподалёку те, которые нуждались в чистке. Я решил, что первое время мне не стоит высовываться. Я слишком рискую потерять работу. Для меня дорога возможность просто посещать это место.