Красная маска, синяя маска

Лан Ань Ни

– «Покинув родимый город, с родимым расставшись домом. Душа моя содрогнулась, перед путем безвестным. Вместе подымем весла, пусть уплывает лодка. Грустно, что государя больше нам не увидеть» [56] , – прочитал он под восхищенные возгласы девушек.

Пока все развлекались, Хэ Ланфэн с наслаждением поглощала пирожные и обдумывала дальнейшие действия. Мысли ее, невзирая на обстановку, были тревожные, невеселые. Мечница считала, что добраться до горы Хуашань и испросить совета у бессмертных мастеров нужно в любом случае. Ведь даже ее наставница не знала, как проникнуть в Земли Беспомощности, как незамеченным добраться до Костяной пагоды и забрать жетон у могущественного демона. Живым путь в Земли Беспомощности был заказан, но отступать нельзя.

Сун Жулань пробовал расспрашивать призраков о хозяине жетона, но те сразу же приходили в ужас и отвечали, что, хоть и были вынуждены выполнять приказы повелителя, никогда его не видели. Они слышали лишь голос и были уверены, что повелитель никогда не покидает Костяную пагоду. Он отправлял мертвецов разгуливать по земле и сеять хаос, но они должны были по любому его зову незамедлительно возвращаться в Земли Беспомощности. Призраки говорили, что земли эти настолько большие, что до границы добраться очень трудно. Там не растет ни травинки, ни деревца. Лишь ступишь за ворота, попадешь в Земли Беспомощности и не сможешь выбраться, пока повелитель не отпустит. Если все же пройдешь через мертвые земли и доберешься до границы, дальше ходу нет. Никто не может переправиться через воды Жошуй, которые отделили Земли Беспомощности от Желтых источников. Любой, кто войдет в эту реку, утонет, навеки исчезнет, не оставив следа ни в одном из трех миров.

56

Сун Жулань процитировал строки из произведения поэта Цюй Юаня «Плачу по столице Ин». Он выбрал эти строки не просто так. Цюй Юань – выходец из Царства Чу. Как и девушки-танцовщины, он тоскует по дому, в который не может вернуться.

Услышанное не могло не удручать. Как же попасть в Земли Беспомощности и как оттуда выбраться? Хэ Ланфэн должна была расспросить бессмертных мастеров! Многие из них прожили на столетия дольше наставницы и посвятили себя изучению законов Неба и Земли. Они собирали и бережно хранили знания о прошлом, настоящем и будущем. Наставница Хэ дала Ланфэн свою нефритовую подвеску и сказала, что, увидев ее, любой бессмертный не откажет в помощи. Посему мечница собиралась покинуть Синьчжэн и по воде добраться до горы Хуашань. Но безопасно ли брать с собой демона? Прежде она думала, что лучше будет снабдить Сун Жуланя всем необходимым, создать мощный защитный барьер и оставить принца у подножия горы, дабы не прогневить бессмертных (рискованно, но ничего не поделаешь). Теперь же Ланфэн не могла покинуть его. За принцем охотился не только Сян Юань-да, но и Хранитель Цинлун. Если в следующий раз он нападет не с малым отрядом, для принца это будет означать лишь одно – погибель! А тут еще и марионетки демона в алых одеждах объявились в Синьчжэне, воспользовались слабостью Ланфэн и выследили Сун Жуланя.

Что же теперь делать? Быть может, попросить Ли Мэй спрятать принца в лисьей усадьбе? Но тогда семья Ли снова окажется в смертельной опасности! За Сун Жуланем в любой момент могут явиться как демоны, так и небесные чиновники. Как же поступить?

– Сестрица Ланфэн! Почему ты сидишь здесь совсем одна и не развлекаешься? – Рядом с мечницей устроилась раскрасневшаяся Ли Мэй.

– Я развлекаюсь, Мэй-Мэй. На вот, попробуй.

– Неплохо, – лисица надкусила рисовое пирожное. – Очень даже неплохо! Неужели ты собиралась одна слопать столько сладостей?

– Именно так! Я очень люблю эти пирожные, ничего не могу с собой поделать, но наставница запрещает есть много сладкого. Сейчас же я нахожусь вне школы и могу есть столько, сколько захочу.

– Раз так, кушай больше! Кушай! Сестрица, только погляди, что для меня повелитель демонов нарисовал! Красиво же, правда?

Хэ Ланфэн взглянула на рисунок и увидела тонкую сливовую ветвь, с крохотными только-только распустившимися цветами. «Мэйхуа» [57] , – прочитала она.

57

Мэйхуа – «цветок сливы». Любопытно, что фамилия «Ли» в данном случае тоже имеет связьсо сливой. Ли – дерево или плод сливы.

– Красиво!

Только тсс, Ли Мэй! Не зови Сун Жуланя повелителем, – зашептала мечница. – Люди могут услышать!

Но донельзя довольная лисица пропустила слова подруги мимо ушей.

– Повелитель демонов сказал, что пять лепестков сливы есть олицетворение пяти добродетелей: радости, счастья, долголетия, удачи и мира [58] . Правда это очень красиво? – не переставая, восторгалась Ли Мэй. – Прежде мое имя казалось мне слишком уж простым. Но не теперь. Видела бы ты, как быстро пишет Сун Жулань! И при этом его каллиграфия безупречна!

58

Как отдельное направление живопись мэйхуа появится многим позже, в эпоху Тан. Сейчас же Сун Жулань просто рисует ветвь сливы.

– Неудивительно! Он учился всю жизнь, сидя взаперти. А еще он сын Сун-вана. Хоть Сун Жулань и не был престолонаследником, его обучали лучшие умы Цзися [59] .

– Потому, сестрица Ланфэн, иди и спаси повелителя демонов! Он слишком замечательный, чтобы кому-то его отдать! – вскричала Ли Мэй.

– Ты это о чем, Мэй-Мэй? И тише, говорю тебе, тише! Не зови его так!

– Только взгляни! Как смертные девицы вьются вокруг него! Они хотят забрать нашего повелителя демонов! Так и хочется их выпотрошить!

59

Речь идет об Академии Цзися, основанной в 318 г. до н. э. в городе Линьцзы (Царство Ци). Цзися – одна из самых известных и авторитетных академий в Древнем Китае.

– Какая ты кровожадная лиса, Ли Мэй! – покачала головой Хэ Ланфэн. – Ты, кажется, выпила лишнего. Он просто показывает этим девушкам, как правильно держать кисть.

– Нет! Иди и разберись с ними! Это наш повелитель демонов! Прикасаться к нему можем только мы! – не унималась Ли Мэй.

– Да, ты правда выпила слишком много. Эх! Посиди со мной, съешь еще пирожное. Успокойся, не кричи так! Сун Жулань соблюдает все приличия. Он прекрасно воспитан. Хм… А еще он очень спокойный и терпеливый. Из него мог выйти прекрасный наставник, если бы… Если бы не ужасная судьба.

А так ему приходится каждый день рисковать жизнью и двигаться навстречу собственной гибели. В конце пути, даже если принц добьется успеха, та, кому он доверяет, будет обязана убить его. Хэ Ланфэн еще больше приуныла, она все смотрела и смотрела на нарисованные цветы сливы, ни один кусок пирожного больше не лез в горло.

Бессмертный мечник не должен испытывать чувство вины перед демоном. Не должен испытывать ни сомнений, ни сожалений. Чтобы рука была тверда, чтобы хватило сил контролировать духовный меч, сердце бессмертного не должно было одержать верх над разумом.

– Отчего ты такая грустная, сестрица? Праздник тебе не нравится?

– Нравится. Просто устала от шума, – Ланфэн потерла лоб, надеясь унять головную боль. – Мечники не привыкли к такому бурному веселью, мы должны быть свободны от мирского.

– Потому я никогда и не понимала бессмертных. Как можно защищать мир, если его не любишь и ничего не желаешь? – вопрошала Ли Мэй, при этом уплетая пирожные за обе щеки.

– Путь мечника есть самопожертвование. И идти по этому пути непросто. Чувства и желания отвлекают от цели и смущают разум. Наша жизнь – ежедневная борьба со злом. Мы живем и сражаемся для того, чтобы люди могли вести себя так же беззаботно, как сегодня. Не каждый готов избрать путь мечника. И не каждый сможет пройти его до конца.

– Все равно не понимаю! – заявила Ли Мэй. – Разве Небо не создало всех нас для счастья? Мы должны к нему стремиться, а не жертвовать всем. Я думаю, нужно уметь радоваться так же, как этот подозрительный смертный!

– Тебе и не нужно понимать. Постой… Какой подозрительный смертный?

Ли Мэй указала на Чжао Вэйнина.

– Вот он! Он! Чем он вообще занят?

– А, Чжао Вэйнин… Разгадывает загадки. Погляди, они делают ставки, а потом тот, кто сумеет разгадать больше всех, получит выигрыш, – пояснила Хэ Ланфэн.