Красный Вервольф 5
Шрифт:
— Ты прости, что я тебя опять оторвал от сына.
— Брось! — отмахнулась она. — Думаешь, я свила теплое гнездышко и забыла, как меня валяли эти ублюдки?! Я с ними еще не сочлась.
— В таком случае, сегодня у тебя будет возможность этот счет пополнить.
— Хорошо! А то я все жду, жду…
— Вот только не знаю, как к этому делу подступиться?
— Расскажи!.. Или ты хочешь остальных подождать?
— Для остальных я и повторить могу.
— Тогда я тебя слушаю.
Я изложил ситуацию.
— Выманить, говоришь? — задумчиво проговорила Злата. — Может, мне тряхнуть
— Как ты это себе представляешь? — пробурчал я. — Выйдешь нагишом наперерез машине, набитой солдафонами и помашешь ручкой?
— А почему бы и нет?
— Может не сработать!
— Тогда как?
— Вот я и ломаю голову…
Загомонили знакомые голоса. В подземный штаб спускались остальные бойцы из моей команды. Михалыч пожал мне руку, приобнял Злату. У всех было приподнятое настроение. Соскучилась ватага по-настоящему делу. Жаль, но придется немного поумерить их пыл. Тут обыкновенным пиф-паф, Гитлер капут, не обойдешься. И повысив голос, я посвятил разгорячившихся хлопцев в подробности предстоящей операции. Когда до них дошло, что именно предстоит сделать, бойцы заметно приуныли. Начали предлагать планы, один химеричнее другого.
— Вот если бы эсэсовскую форму раздобыть, — проговорил я.
— Шмотки штандартенфюрера годятся? — осведомился лжегрек Евдоксий, он же — цыган Рубин.
— Нашел время дурака валять, — проворчал Кузьма.
— Нет, я серьезно! — откликнулся чистильщик обуви.
— Неужто можешь достать? — все еще не веря удаче, спросил я.
— А чего его доставать? — самодовольно ухмыльнулся тот. — Здесь вот в сундучке валяется… Грязноват правда…
— Покажи!
Рубин вскочил и кинулся к тяжелому окованному железом сундуку, который стоял в этом подземелье, наверное, со времен купца Поганкина. Повозился с замком, отворил крышку. Вытащил что-то серое. Встряхнул и поднес к столу, где было светлее. Вся ватага в остолбенении уставилась на то, что было у него в руках. Это и впрямь оказался мундир штандартенфюрера СС. Серый. С двумя витыми погончиками, дубовыми листьями в петлицах. Черный ромб с буковками СД. Даже — с железным крестом на правом кармане.
— Где взял? — спросил я.
— Чистил я как-то сапоги хозяину этих одежек, — принялся с большой охотой рассказывать цыган. — Вдруг — авианалет. Наши бомбочки посыпались. Фриц обос*ался, кинулся к развалинам. Я подхватился и за ним. Взрыв. Штандартену костыль перебило. А я его нежно придушил, чтоб не мучился. Думал так оставить, но потом шмоток стало жалко. Раздел до исподнего, а самого — в погреб. Кирпичами и разным хламом присыпал. Уж не знаю, нашли ли… В тот день изрядно этого фашистского дерьма намолотило…
— Глянь, Сашок, а ведь спинжак энтот аккурат на тебя шит, — проговорил Михалыч.
— Там у меня еще галифе и сапоги, — похвастал лжегрек. — Ну и фуражка!
— А я могу вычистить, зашить и погладить, — сказала Злата.
— Ну что ж, — подытожил я. — Тогда предлагаю следующий план.
Письмо, якобы написанное академиком Вернадским и обработанное матерым уркой Кондратом Ильичом, тоже академиком в своем деле, выглядело теперь как старенькое. Я выставил на стол в хибаре знакомого доцента Новикова еще один пузырь,
Охранник меня пропустил, проверив документы. Я переступил порог комнаты, где недавно разоблачил британского разведчика. Услышав скрип открываемой двери, тот поднял голову и сунул руку в выдвижной ящик стола. Ага, нервничает наглосакс! Боится, что я его выдам гестапо, и за ним придут. Ну ничего, тем сговорчивее будет. Я улыбнулся и широко развел руки, показывая, что безоружен. Лжепрофессор немного расслабился и жестом пригласил меня садиться.
— С чем пожаловали, господин Горчаков? — осведомился он.
— Принес кое-какой документ, — сказал я. — Думаю, он вас заинтересует. Я даже разрешу вам снять с него копию, при условии, если вы передадите его сотрудникам Аненербе, занимающимся проектом «Звездный огонь».
— Позвольте полюбопытствовать?
Я протянул ему искусную подделку. Бюлов-Локвуд принялся читать. Брови его полезли наверх.
— Это подлинник? — спросил он.
— Разумеется!
— И вы собираетесь передать немцам эту важнейшую информацию?!
— Да. Тем более, что они вряд ли сумеют ею воспользоваться. На поиск и разработку месторождения этих, прежде не известных мировой науке минералов, уйдут годы, которых у гитлеровской Германии может не оказаться.
— Я тоже верю в скорую победу, но все равно — не понимаю.
— Вы можете передать письмо немцам?
— Под каким соусом? Скажу, что нашел среди рукописей шестнадцатого века?
— А вы подумайте, профессор! Неужели вас в Гейдельберге не научили думать?
— Хорошо. Я подумаю, — кивнул он. — Нет ли у вас каких-нибудь новых сведений?
— Нет. А у вас?
— Партизаны разгромили лагерь и освободили военнопленных, которые воздвигали объекты исследовательского центра.
— Спасибо! Мне об этом известно.
— Ну, чем богаты!
— Хорошо. Буду ждать от вас известий.
— А как мне их вам передавать? По какому адресу?
— Я сам буду приходить к вам. Легенда такая — я, как потомок канцлера Российской империи, интересуюсь древнерусскими рукописями. А вы, как филолог-русист, помогаете мне в этом.
— Вас понял, господин Горчаков, — кивнул британец. — Приходите, дня через три, я подберу вам кое-какие интересные материалы.
— Благодарю вас, герр профессор! — громко, по-немецки, сказал я. — Ауфидерзеен!
Я вышел от лжедядюшки Марты и направился к лавке господина Расторгуева. Ферапонт Силыч, узрев меня, наклонил расчесанную на прямой пробор голову.
— Чего изволите-с?
— Колбасы, сыра, белого хлеба. Если есть американские консервы, тоже возьму. Немецкие не предлагать.
— Как раз сегодня доставили, — доверительно сообщил он. — Контрабандой из Канады.
— Заверни. И давай — сельтерской бутылочек десять.
Обрадованный тем, что в магазин заглянул денежный клиент, купчик заметался по своей лавчонке, как колобок. Вскоре на прилавке выросла изрядная горка свертков с деликатесами и десяток бутылок с газировкой.