Крестоносцы. Полная история

Джонс Дэн

Симон де Монфор покинул этот мир 25 июня 1218 года. Погиб он, как полагается воину — инспектируя стены осажденной Тулузы. Город оборонял сын и наследник Раймунда VI Тулузского — тоже Раймунд (позже Раймунд VII), — который не собирался без борьбы смириться с тем, что его лишили отцовского наследства. Пока Монфор обозревал укрепления, группа горожан, управлявших большой катапультой, произвела удачный выстрел: огромный камень обрушился прямо на голову Монфора, и тот упал замертво. Похоронили его в Каркассоне, городе, с которого он начал завоевания в земле катаров^{146}.

Что именно он сделал для церкви — в противоположность успехам, которых добился в части увеличения своих владений и прославления собственного имени, — неясно. В моменте его наследием стал террор, системное насилие, социальные потрясения и гражданская война на юге Франции, в результате которой графство Тулуза, лишившееся своей давней независимости, присоединили к укрепляющейся французской короне. Ересь в Лангедоке и окрестностях никуда, однако, не делась. Более того, после смерти Симона волну народного сопротивления возглавил Раймунд Тулузский — младший, и сын и наследник Филиппа Августа,

Людовик Лев (с 1223 года — король Франции Людовик VIII), ничего этому сопротивлению противопоставить не смог. В результате южане вернули себе большую часть земель, захваченных Монфором. Долгая и ожесточенная гражданская война на юге Франции стихла лишь в 1229 году, через два десятилетия кровавых мятежей. И несмотря на это, жалобы на катаризм, разлагающий французскую церковь, эхом отдавались в регионе еще столетие с лишним. Только в XIV веке неустанными усилиями инквизиции катарскую ересь на юге Франции выкорчевали окончательно.

В краткосрочной перспективе основным бенефициаром участия Симона де Монфора в Альбигойском крестовом походе стал его сын и тезка Симон де Монфор — младший, судьба которого оказалась по-своему не менее драматична, чем отцовская. Сыграв на славном происхождении от такого известного крестоносца, Симон-младший заявил права на графство Лестер и добился своего, женился на Элеоноре, сестре английского короля Генриха III, а в 1260-х годах взбунтовался, возглавив восстание, которое чуть было не положило конец царствованию Генриха. Для своей военной кампании против английской короны Симон-младший позаимствовал одеяние крестоносцев: солдаты его войска нашивали на одежду белые кресты. Жизнь Симона закончилась трагически: его порубили на куски на поле боя, а отрезанные тестикулы повесили ему же на нос. Насилие, как известно, порождает насилие.

В 1218 году, когда Симона де Монфора — старшего прибило камнем, его покровителя Иннокентия III уже не было в живых. Папа скоропостижно скончался в Перудже 16 июля 1216 года в возрасте пятидесяти пяти лет. Для становления крестоносного движения он сделал больше любого папы, кроме разве что Урбана II: под его водительством священная война обрела широчайший размах, что коренным образом изменило облик целых регионов христианского мира. Иннокентий сподвигнул враждовавших меж собой королей Испании объединиться и дать отпор Альмохадам. Битва при Лас-Навас-де-Толоса стала ударом, от которого исламский мир так и не оправился: Реконкиста неспешно, но уверенно шла к завершению. Во Франции крестовый поход Иннокентия против катаров привел к радикальному пересмотру отношений между южными баронами и короной Капетингов, а также стал залогом того, что охота на еретиков на юге не прекратится и в XIII столетии. Всецелое одобрение Иннокентием Балтийских крестовых походов, маскировавших германские и датские захватнические войны в Литве, Латвии и Эстонии, обеспечило искоренение язычества в этих местах, хотя окончательно сделать это удалось лишь в начале XV века. В результате организованного Иннокентием Четвертого крестового похода Византия была смертельно ослаблена, разделена на Латинскую империю с центром в Константинополе и ряд отколовшихся от нее государств, правители которых постоянно пытались вернуть себе территорию, отнятую у них в 1204 году. А в Святой земле назревал Пятый крестовый поход: преемник Иннокентия Гонорий III уже готовил Запад ко всеобщей мобилизации на войну, целью которой был Иерусалим. Оценивать деятельность папы Иннокентия можно по-разному, но нельзя отрицать, что он немалого добился за восемнадцать с половиной лет своего понтификата, особенно учитывая, что в те годы случилась масса других политических кризисов, требовавших высочайшего внимания папы римского.

Однако, несмотря на все его достижения, равно достойной посмертной судьбы Иннокентию не выпало. В июле 1216 года французский прелат, проповедник и хронист Жак де Витри проезжал Перуджу. Он рассчитывал встретиться с папой, но увидел лишь его мертвое тело, выставленное для публичного прощания в городском кафедральном соборе. Охрана не уследила, и грабители сняли с Иннокентия дорогие одежды и украшения. Могущественнейший князь церкви лежал в гробу почти нагим; тело его медленно разлагалось [675] . Слабым утешением мог послужить лишь факт, что с другими обошлись еще хуже. Раймунд VI Тулузский умер в 1222 году по-прежнему отлученным от церкви. Хоронить его в освященной земле было нельзя, поэтому тело Раймунда держали в гробу под покровом в доме госпитальеров в Тулузе. Оно пролежало там больше века, поскольку папы один за другим отказывали Раймунду в посмертном прощении, до тех пор, пока в конце концов плоть его не доели крысы, а гроб — древоточцы. Какой зловещий конец постиг несчастного графа! Судьбы Монфора, Иннокентия, Раймунда и бесчисленных «еретиков» и крестоносцев, растерзанных в войне, которая сотрясала юг Франции на протяжении жизни целого поколения, никак не предвещали, что крестоносное движение может ждать славное будущее.

675

Moore, Pope Innocent III, с. 288.

Глава 22. Райская река

Весь мир здесь сошелся в бою…

Когда нежное дыхание летнего ветра коснулось травы на лугу под Бедюмом, что во Фризии (теперь это Нидерланды), проповедник и ученый Оливер Кельнский собрал там горожан, чтобы поведать им о грядущей войне на Востоке. На приглашение откликнулись тысячи мужчин и женщин: отстояв торжественную мессу, они уселись на землю, а Оливер обратился к ним со словами, позаимствованными из послания святого Павла к галатам: «А я не желаю хвалиться, разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа» [676] .

676

Послание

к Галатам 6:14.

Для верных христиан Бедюма событие было своего рода развлечением. Оливер, которому в ту пору, летом 1214 года, было около сорока четырех лет, харизматичный человек энциклопедических знаний, полимат, возглавлял школу при Кельнском соборе, прежде чем отправиться на учебу в только что основанный Парижский университет. Со временем благодаря своим талантам Оливер дослужится до поста епископа Падерборна, а позже и до кардинальской шапки. А в 1214 году Оливер вербовал солдат для Пятого крестового похода. За работу он взялся с энтузиазмом и деловито разъезжал по городам и весям северо-западной Европы, агитируя добровольцев и выпрашивая пожертвования на экспедицию, которая, как утверждалось в булле Иннокентия III Quia major, очистит Святую землю от «коварных сарацин» ^{147} [677] .

677

Текст буллы Quia Major приводится в Riley-Smith & Riley-Smith, The Crusades: Idea and Reality, с. 118–24. Что касается карьеры Оливера, см. Smith, Thomas W., ’Oliver of Cologne’s Historia Damiatina: A new manuscript witness in Dublin, Trinity College Library MS 496’, Hermathena 194 (2013), с. 37–9.

Ни один приличный проповедник крестовых походов не мог делать свою работу без помощи знаков, знамений и чудес, и Оливер был так успешен не в последнюю очередь потому, что, когда он произносил свои речи, сами стихии, казалось, становились на его сторону. Под Бедюмом, например, как только он пустился проповедовать, в небе появилось странное облако. Позже Оливер вспоминал об этом в письме к графу Намюра. Облако просияло, писал он, «и на нем был белый крест». Затем появился…

…еще один крест того же цвета и формы, а потом между ними и выше показался и третий огромный крест… на этот раз, казалось, в форме человеческого тела, высокого мужчины, обнаженного… голова его склонилась на грудь, а руки были не раскинуты, но вытянуты вверх. Отчетливо видны были гвозди, пронзившие ступни и ладони [678] .

678

Перевод письма приводится в Riley-Smith & Riley-Smith, The Crusades: Idea and Reality, с. 135–6.

Первой чудесное облако увидала одиннадцатилетняя девочка, которая, подбадриваемая матерью и бабушкой, привела окружающих в состояние религиозного экстаза. Даже тех горожан, что не горели желанием отправляться в крестовый поход, охватила религиозная лихорадка. «Один из местных бросился ко мне… со словами „теперь Святая земля возвращена“, — вспоминал Оливер, — как будто бы сочтя произошедшее за предсказание будущего» [679] . Тогда-то народ Бедюма и решился выступить в Пятый крестовый поход.

679

Там же. Во время проповедования Пятого крестового похода случалась масса подобных чудес: в том же письме Оливер сообщает о танцующих в небе крестах, окрашенных в цвета радуги. Английский хронист Роджер из Вендовера повторяет многие из рассказов Оливера и добавляет другие примеры небесных крестов, посланных, чтобы побудить верующих отправиться в крестовый поход. Peters, Edward (ред.), Christian Society and the Crusades 1198–1229 (Philadelphia, 1971), с. 48–49. (Далее Oliver of Cologne.)

Рис. 9. Дельта Нила в период Пятого крестового похода (1217–1221 гг.)

Три года спустя, 29 мая 1217 года, паломники и солдаты из Рейнских земель и Фризии, в том числе те, кто принял крест, став свидетелем бедюмского чуда, погрузились, наконец, на триста транспортных судов во Влардингене в южной Голландии и приготовились плыть на Восток. Подготовка к крестовому походу так затянулась, что папа Иннокентий успел покинуть этот мир. Но долгий подготовительный период с самого начала был частью плана: требовалось немало времени, чтобы запастись продовольствием, набрать и экипировать достаточное число солдат; к тому же приходилось принимать в расчет проблемы, с которыми сталкивались вербовщики во Франции, где бушевал Альбигойский крестовый поход, и в Англии, где гражданская война между сторонниками короля Иоанна и коалицией взбунтовавшихся баронов погрузила страну в многолетний кризис и стагнацию. Но даже необычно долгая задержка не погасила энтузиазм участников, которых английский хронист Роджер из Вендовера назвал «великим движением храбрых и воинственных людей» [680] . Повторяя путь, которым до них ходили поколения фламандцев и других паломников с севера, крестоносцы пересекли Ла-Манш, сделали остановку в Дартмуте, где подобрали английских добровольцев, жаждавших избежать опасностей гражданской войны, затем еще раз пересекли Ла-Манш и двинулись вдоль атлантического побережья Европы на юг, к Гибралтарскому проливу — воротам в Средиземное море.

680

Oliver of Cologne, с. 48–49.