Крестоносцы

Шопперт Андрей Готлибович

Жаль, конечно, что не прибыл их встречать Андрей Юрьевич. Однако и главный ключник его не подкачал, привёз много товара на обмен и на продажу. Больше всего Агафон порадовался двум большим сундукам с бусами из цветного стекла. Первый сундук, что привёз Андрей Юрьевич в прошлую их встречу, он продал за тройную цену, и богатые купцы и патриции просто дрались из-за них. Вырывали бороды друг другу. Теперь уже два сундука, да только их хватит, чтобы все его затраты на эту поездку перекрыть. А ведь есть ещё бумага, которая стала тоньше и белее, теперь она ничем не хуже привезённой

из Китая. И её тоже два сундука.

Про мечи и сабли из синего харалуга и булата и говорить не стоит, на этот товар у него список есть из желающих, и чтобы всех их обеспечить этим товаром потребуется такими темпами несколько лет возить. Сперва товар не пошёл у Агафона. Очень дорого. Но один знатный вельможа похвастал, второй, и мечи синие вошли в моду, теперь всем подавай. А следом и булатные стали пользоваться спросом, и их оценили по достоинству.

— Глеб, ты передай князю, что мечей из синего харалуга и булата мне нужно больше. Чем больше — тем лучше. Я выкуплю все, — прощаясь с ключником, попросил его Агафон.

Событие сорок шестое

У Емели тоже с трудом и криво — косо посчиталось. Эти тевтоны, дураки что ли? Когда вас считают, нужно стоять нормально, а ещё лучше рядами построиться. А эти чего? А эти бегали, суетились, собирались в кучки и снова разбредались по всему берегу. Так и из леса ещё стук топора доносился. Выходит, и там от подсчёта люди прятались. Тут никакая подзорная труба не поможет. Три с половиной раза десятник сбился, перебирая крестоносцев у моста. Последний раз, досчитав до половины и снова сбившись, просто бросил. Какая разница, тридцать там их или тридцать пять. Потом мёртвых посчитают. Разложат.

И вот что примечательно, люди там стояли не бедные. Кони были ого-го какие. Да и шлемы не простые. У двоих рога на шлеме, разные при этом. Ещё у одного на лице железная маска. Должно быть кучу талеров такой стоит. И кони почти все в попонах с нашитыми на неё пластинами и с налобниками железными.

Нет, не простые это кнехты. Это рыцари, и из начальства. Вон тот рыцарь в захваченном ими замке и лошадь похуже имел и броню. Большая зелёная жаба сразу в Емеле проснулась. Хотелось как можно больше с этих тевтонов поиметь. Кони так точно все должны живые им достаться. Не хуже, а даже получше будут, чем дестриэ у ляхов. Здоровые, грудь мощная. Загляденье.

— Глянь, каких коньков — горбуньков они нам привели, — передал подзорную трубу Фёдору десятник стрельцов.

Это князь Андрей Юрьевич так хороших коней почему-то называет. Не понимал Емеля, при чём здесь горб, и что это за похвала хорошему коню, что он горбатый, но выражение это к языку прилипло. Вот, сейчас и сказанул.

Фёдор латунную трубку принял, подвигал тудым-сюдым, резкость настраивая, и завис. Тоже видимо конями любуется.

— Ага! Как тебе? — ткнул его через минуту, не дождавшись реакции, Емеля.

— Угу. Чур мой вон тот, у коновязи, привязанный, — вернул трубу картограф.

— Потом посчитаемся. Сначала надо убить рыцарей, коней не зацепив, — стал сползать с холма

назад десятник.

— Они же не все железные, они внутри из кишок сделаны, как и мы, стало быть, через час снидать сядут. Вот тут мы на них и налетим. Явно в это время кони в сторонке стоять будут. И пять же, с ведром железным на голове хлеб есть неудобно. Щель узкая, скибка туда не влезет, — хохотнул шёпотом Фёдор. Можно было и нормально говорить, расстояние в пятьдесят сажен примерно, ничего псы — рыцари не услышат. Да и ветер в их сторону.

Готовились к дерзкому наскоку на тевтонов тщательно. Правильно, там, неправильно их Емеля посчитал, но точно, как и говорил разведчик, три десятка есть. И ещё в лесу деревья кто-то валит. Стало быть, чуть не четыре десятка. Не один топор звучал, три, не меньше. Их же всего двадцать два человека. Это как минимум нужно по три, а то и по четыре стрелы выпустить. А то и больше? Все до единого крестоносцы в кольчугах. И суетиться будут к тому же. Даже посчитать себя не дали, убивать и вовсе будут мешать. Бегать по берегу, руками махать, прятаться друг за друга. В этих суетливых ещё попасть надо.

План был плохой. Нужно подскакать на полной скорости к мосту и обстрелять рыцарей. Стрельцов среди псов — тевтонцев нет. Есть пара арбалетчиков, но арбалеты же с собой, когда будут есть, они не возьмут? Другого плана не было. Подкрасться незаметно по открытой местности… не получится. Сейчас они выше рыцарей и придётся к ним спускаться по лугу и дороге, нигде не спрячешься. Все пятьдесят сажен будут они как на ладони. Фёдор предложил ехать не поспешая, медленно, может тогда они их за своих примут и тревогу не поднимут. Эх, нужно было в замке прихватить с собой их балахоны белые. Но те были в крови и грязи. Не стали стиркой заниматься. Да ещё Андрей Юрьевич говорит, что рыцари эти все вшивые, натянешь на себя их белый саван, а оттуда все вши и прочие блохи на тебя переберутся. Бр-р-р! Так обойдутся, без вшей и маскировки.

Решили, что воевать на голодный желудок — плохая примета и быстро перекусили хлебом с немецкой кровяной колбасой, изъятой в замке. Отдать надо должное псам, колбаса была вкусной. Умеют. Дозорный при этом бдил за рыцарями. Лежал на холме и пучил на них глаз в доставшуюся ему не по чину подзорную трубу. И только засухомятили хлеб с колбасой и водичкой из фляг усугубили, как дозорный замахал руками и стал с холмика спускаться.

— Они тоже перекус устроили, но плоты недостроены ещё. И в лесу топоры стучат, слышите?

— Потом стемнеет, — глянул на небо Емеля.

Небо так и говорило. Стемнею. Всё в чёрных дождливых тучах. И сейчас-то не ясный солнечный день, а через пару часов и вовсе темно будет. Да и дождь вот-вот начнётся. Потом в дождь, как из лука стрелять?

— Сейчас тогда? — прицепил флягу к поясу Фёдор.

Все диверсанты глянули на командира. Емеля снова посмотрел на небо. Его те, что остались в лесу, тревожили. Ловить их потом там не просто будет.

— Ладно. Погнали. По коням. Бить пока все не полягут, и по возможности коней не трогаем. Сначала дальних отстреливаем, чтобы уйти не успели.