Кристальный матриархат
Шрифт:
«Сахар 1 кг. Масло подсолнечное 1 л, — начал читать все талоны подряд. — Масло сливочное 0,5 кг. Мясо 1 кг. Птица 1 тушка. Яйцо 1 десяток. Картофель 5 кг. Кондитерские изделия в асс. 2 кг. Фрукты в асс. 2 кг».
Талоны-то были, но цена нигде не указывалась, и это навело на мысль, что за всё придётся платить серебряными крупинками.
Я поднялся на пятый этаж и постучался в дверь двойным ударом посредника миров первого круга.
— Изыди, — засмеялся за дверью близнец и отворил.
— Талоны получены, — торжественно доложил я и празднично вошёл в квартиру.
—
Я бросился в комнаты, но нигде никого не нашёл. Даже Димки не было видно. Разозлившись не на шутку, потребовал от дружка объяснений:
— Где все?
— Уехали в больницу. Пока ты к домкому ходил, они тут такого натворили. Такого… Визг, крик. Слёз полный паровоз. Поэтому Угодник увёл их, от греха подальше, — рассказал одиннадцатый.
— Он на мотоцикле был? — вспомнил я о чёрном колоссе.
— Мне почём знать? Я тут остался. А на улицу... В общем, провожать поостерёгся.
— Может, здесь бензина на него не найдёшь? Точно. Наверно Давидович дома остался. Ладно. Я в магазин, а оттуда обратно. Потом разбудим с тобой мир и полетим искать их. Идёт?
— Валяй, — согласился одиннадцатый.
Я выскочил из квартиры и проверил наличие крупинок, фляжки и авоськи. Всё было на месте, поэтому стремглав помчался вниз по ступенькам.
«Конец беде. Конец! Настюха живая окончательно и бесповоротно. Теперь можно наглеть перед домкомами и прочими соседями», — радовался я, выбегая из подъезда.
На улице было пусто и тихо. Я не утерпел и позвал Кристалию:
— Проснулась, Кристалия?
В лицо задул тёплый ветерок, означавший что беда закончилась.
Глава 14. Проводы Угодника и одиннадцатого близнеца
«Всего-то пять дней прошло, а кажется намного больше. Если начать с полёта всей командой на футбол, сколько всего уже случилось-приключилось?» — гордился я успехом первой бедовой ликвидации и шагал за хлебушком на Анапскую.
— Зачем себя обманываю? — спросил себя вслух, благо улицы были почти пустыми. — И до восьми вечера ещё уйма времени. Кристалия, голубушка. Сокрой меня и перенести к Николаю.
Кристалия снова осторожно дунула теплом и подхватила меня, как ценный и хрупкий груз. Потом подняла и понесла в сторону центра города.
Авоська, посвистывая пустотой, развивалась сзади, а я летел и глазел на округу. Не найдя разницы между Сималием и Кристалией, продолжил полёт к неведомой центральной больнице, куда, как я догадался, увёз или унёс Угодник Настю с Димкой.
Больница оказалась дореволюционной двухэтажной постройкой и находилась недалеко от берега Кубани. Я поискал глазами Давидовича, но ничто не указало на присутствие полюбившегося мне монстра.
Безо всякой опаски опустился на двор больницы и сразу же в уме пронумеровал её литерами «ЦБ».
— Спасибо, Кристалия, — поблагодарил с поклоном и вспомнил, как надо мной глумилась Амазодия.
Пообещав себе больше не вспоминать сестёр-жонглёров, чтобы, не дай Бог, не обидеть Кристалию, отправился в больницу, смело пользуясь полученной
«Травма», — прочитал на табличке и вошёл в отделение.
Где-то вдалеке засмеялся Димка, и я удостоверился, что уже на месте. Потом хотел уточнить у медсестёр, где находятся выздоравливающие с их гипсами, но перед глазами встало лицо друга Вадьки, и я вспомнил, как реагируют люди на сокрытых.
Димка снова заголосил что-то весёлое, и я определился с нужной палатой.
— Выздоравливаем? — вместо приветствия спросил Угодника и Настю с приросшим к ней Димкой.
— Ты сокрыт? Они же тебя не услышали, — сказал мне дядька.
— Успел значит. За вчерашний день ничего толком не сделал, — начал я оправдываться.
— Ты же вместо одной беды сразу две победил. Так что, герой. Объявляю благодарность, — торжественно выговорил Угодник и хлопнул меня ладошкой по плечу.
— Вы на мотоцикле? — спросил я с надеждой.
— Больно хлопотно. Когда ты зеленоглазку прислал, я Настю в охапку и к Скефию с просьбой об отправке по назначению. Блым-блым молниями, и мы на месте. Потом подождали, пока Кристалия проснётся, и в полёт самолёт, — просто объяснил Николай. — А ты размагниться. С Настей поздоровайся. Может, что спросишь у неё. А я скоро назад, в первый круг. Там всё нужно под контролем держать. Напарник твой должен вот-вот переметнуться домой, и я, на всякий случай, там подстрахую. Надоумлю учителей и тебе с оценками, и помощнику твоему. И папку с мамкой контролировать надо, а то, как не старайся, сердце матери не обманешь. Уловил?
— Уловил, — расстроился я из-за быстрого отъезда Николая, но потом взял себя в руки и приступил к расспросам: — У них тут что, матриархат? Когда тётки дядьками командуют. А какой такой экзамен на моём суде вспоминали? Ночью меня приговорили к неделе исправительных работ. Будто я сейчас не на работе.
— Тебя на неделю сошлют куда-нибудь в женский мир. Зеленоглазка доложила при встрече. Это, брат, большая удача. Там ты много чего узнаешь и много чему научишься. Дней десять взрослым промаешься. За себя недельку и за близнеца-подчинённого остаток срока. После этого и дома на всё по-другому смотреть будешь, с понятием, с любовью. Ясно? Размагничивайся, да я попрощаюсь со всеми вами и удалюсь.
Я попросил Кристалию о снятии отвода глаз и по удивлённому Димкиному взгляду понял, что стал видимым.
— Здравствуй, Настя. Я твой… А кто я? — спросил Угодника, пока Настя моргала глазами.
— Она знает, что ты временно повзрослел, — рассмеялся дядька.
— Здравствуй, Александр, — поздоровалась Настя.
— Я, кстати, с волшебной водичкой. Ей ещё налить? — спросил у Николая и снял с пояса фляжку.
— Зачем? Она тут только на обследовании. Воду, конечно, пить можно, но лучше побереги для дела. Сам решишь для какого. А Настя уже бегом бы бегала, но нужно чтобы всё официально запротоколировали. Проблемы с бюрократией и через годы вылезти могут. А так всё будет ясно. Сотрясение было? Было. Переломы были? Были. Гипс долой, больничный в руки и домой. Понял? — растолковал дядька, а я вернул фляжку на пояс.