Кровь в его жилах

Лаас Татьяна

— Простите, я не хотела. Я думала только о потерянном где-то в деревне ребенке.

— Вам о своем ребенке надо уже думать… А не о чужих. Вам пора выбирать жениха, Лизонька. Не думали об этом? Я выделю вам хорошее приданое — не думайте, что вы бесприданница.

Светлана притворно улыбнулась: у неё в приданом вся Россия, между прочим. С точки зрения Дальногорских, конечно. Интересно, подглядывает сейчас за ними княжна или нет?

— Благодарю вас, князь, — не удержалась Светлана и обращением напомнила, кто она на самом деле. Приданое он ей выделит!

Жениха, поди, как и приспешница, уже нашел. У бриттов или в Германии?

— Лизонька, не злись, я же из лучших побуждений. Аристарх Борисович рассказал мне все о Серых ручьях, есть подозрение, что дело корнями может уходить в соседнюю губернию. И тут я бесполезен — я уже давно всего лишь чиновник губернского разлива, — явно прибеднился он.

— … и вы, Лизонька, далеки от трона и власти… — Князь махнул рукой, и звуки города вернулись — аудиенция окончена. Старый, прожжённый политик, Светлане с ним не тягаться — он одним только жестом показал её настоящее место. Тут он все решает от и до. И он все же держит в уме её возвращение на трон. Надо же. Доверять ему, несмотря на ласковые слова, она не будет. У неё крайне ограниченный кредит доверия. Ей хватает Саши, Матвея и Мишки. Благодаря его шинели она сегодня не замерзла, так что злиться и ругаться на младшего Волкова она не будет.

Светлана сделала легкий реверанс на прощание — все же нельзя не учитывать чужие любопытные глаза, которые не поймут, почему это «титуляшка» так вольно вела себя с князем. В чем-то приспешница права: видимость — это все.

Дверь с грохотом захлопнулась за князем. Светлана посмотрела наверх, оценивая лестницу. Уже заранее было дурно. Надо же, у них с князем Волковым одинаковый враг — лестница.

Екатерина Андреевна, явно подсматривающая за встречей, быстро промчалась по лестнице вниз, подавая руку:

— Обопритесь, Елизавета Павловна.

И как бы не хотелось принимать её помощь, Светлана сдалась перед тлеющей болью в животе. Надо попросить Аристарха Борисовича озаботиться фрейлинским шифром, вручить его Екатерине Андреевне и… Отправить её в отставку на законных основаниях. Хватит с неё придури приспешницы, которая, кстати, снова началась. Екатерина Андреевна, помогая опуститься на диван в кабинете, отрешенно сказала, глядя куда-то в сторону:

— Вы заметили, как молодо сейчас выглядит князь? Между ним и Михаилом Константиновичем разницу больше в десять, максимум, лет не дашь.

Светлана, пытавшаяся продышать боль, вздрогнула:

— К чему все это?

Екатерина Андреевна, возвращаясь к своему столу, пожала плечами:

— К тому, что он хороший политик. — Она развернула свой стул к Светлане и опустилась на него. Светлана вспомнила: приспешница тоже устала. Екатерина Андреевна дежурит которую ночь подряд, понятно, что её настроение гуляет от усталости туда-сюда. — Он правил страной при Павле и при Катьке. Он был младше Павла, которого, между прочим, готовили править огромной страной, но… Тот решил, что семья важнее, и страной долгие годы негласно правил князь Волков. Не знали? И только травма

заставила его удалиться со двора.

— Он женат, — напомнила Светлана. Нет, от приспешницы надо избавляться и как можно скорее. Она, конечно, хороший источник знаний, но вот её намерения пугают.

— Я помню. Важнее то, что он калека. Хотя… Можно хорошо устроиться с вашей любовью к мезальянсу.

Все, это стало последней каплей.

— Катя… Чем я вас обидела? — Саша не заслужил грязных намеков. Вот за его репутацию она будет биться, как бабр.

— Ничем, — невозмутимо пожала плечами Екатерина Андреевна. Её раздражение уже улеглось.

— Он женат.

Приспешница невоспитанно махнула рукой:

— Вряд ли — вы слишком воспитаны, чтобы крутить роман с женатым мужчиной.

— Катя!

Та улыбнулась, только извиняться не стала:

— Вы про князя… Его жена уходит в монастырь.

— Это слухи.

Приспешница вновь сверкнула гневно глазами и обиделась:

— Я никогда не сообщаю слухи. Я сообщаю вам только то, в чем лично уверена. Княгиня уходит в скит, чтобы успокоить душу и оплакать свою погибшую дочь.

Светлане резко стало дурно — только скита сейчас и не хватало:

— Дайте угадаю… Скит Тихвинский?

— Именно. Что-то не так? Я что-то упустила, Елизавета Павловна?

Светлана закрыла глаза:

— Холера… Это иное, Катя. Вы не так все поняли. Это иное.

Приспешница была непробиваема:

— Будете так ругаться — все поймут, что у вас роман с Громовым. Он из купцов. Этого вам не простят. Даже думать забудьте о браке с ним. Только не с ним. И целоваться с кромешником… Бррр… А еще Аристарха Борисовича боитесь.

Светлана заставила себя говорить тихо:

— Я никогда не говорила, что мне нужен трон.

— А как иначе? Вы родились для него.

— Катя… Я вас не могу уволить, но сама уволиться могу запросто!

Приспешница ради приличия побелела и замолчала. Светлана надеялась, что надолго, но Екатерина Андреевна решила продолжить испытывать её нервы:

— Тогда… Впрочем, нет… Вас все равно вознесут на трон. Вы слабы без поддержки князей… Князь Волков был бы идеальным выходом для вас. Он позволил бы сохранить Громова возле вас.

— Катя, я кромешница. Я могу в любой момент уйти с концами на другой конец страны, и вы никогда не найдете меня. Ой?

Екатерина Андреевна вздохнула, признавая очевидное:

— Ой.

— У вас пять минут, чтобы собраться с мыслями и доложить, что вас во мне задевает. Я устала гадать о таинственных перепадах вашего настроения. Я устала гадать, какая муха вас укусила. Я не хочу ждать очередной вашей колкости или приступа раздражения. У меня нет на вас ни единого рычага воздействия, но я легко могу бросить службу в магуправе и уйти — Россия огромна. Вы никогда не найдете меня, потому что я больше не привязана к Суходольску. Все карты на стол, Катя, или я уйду. Я не ребенок, которого надо учить. Я Великая княжна, хотите вы того или нет, хочу я того или нет. Время пошло.