Кровь в его жилах
Шрифт:
— Я пришла к тебе, ведь ты звала меня.
Светлана, глотая ругательства на такую ненужную боль и слабость, встала, взяла Машу за ледяную ручку и потянула за собой в кромеж, тут же принявшись хрипло звать:
— Отец! Папа! Папа, помоги!
Воробушек привалился к Светлане, обхватывая её своими ручками, чтобы не упасть.
— А у меня бауська одна. Она в домике с петуфком на крыфе. Я фла-фла и не дофла. Сказите маме, что я её люблю?
Светлана снова опустилась на колени, прижимая Машу к себе:
— Ты сама скажешь маме, — голос её все же дрогнул. Она понимала, что мама
— Мама в Солнефном ивет. Я к бауське приехала. Найдете маму?
Светлана уже искренне улыбнулась — так мама Маши не из Ручьев:
— Найду и приведу к тебе в больницу. А ты слушайся врачей и лечись, хорошо?
За спиной Маши возник Кошка, настоящий отец Светланы. Она подняла на мужчину глаза:
— Папа… Отведи Машу опричникам. В Серых ручьях или поветрие, или смертельное проклятье. Скажи, чтобы наложили карантин, включая и Ключики. Летальность… — она посмотрела на Машу и выдавила: — девяносто девять процентов. Маша — единственная выжившая.
Та дернула её за руку:
— А бауська?
— А за баусь… — Светлана осеклась и поправилась: — а за бабушкой твоей я сейчас вернусь. Слушайся дядю Кошку. Он не даст тебя в обиду. И лечись! Обязательно лечись!
В конце концов кожная форма сибирской язвы точно лечится.
Она шагнула обратно в кромеж. За бау… Бабушкой Маши.
Дом Машиной бабушки нашёлся за рощицей у ручья — Маша не дошла до дома совсем немного. Впрочем, и к лучшему, что не дошла. Машина бабушка лежала навзничь в темных сенях. Вокруг тела недоуменно прыгали алые мелкие огневки.
Светлана прикоснулась к щеке, изрытой язвочками. Это не солнце слепило её. Это были кусавшие её и переносившие проклятья огневки.
— Холера… — она выскочила на свет, потому что стая огневок роем помчалась на неё, забывая о трупе.
Светлана моментально укутала себя тьмой, об которую бессмысленно бились и бились огневки, как летом глупые бабочки стучатся в стеклянный колпак горящего фонаря.
Проклятье. Тут все же кто-то применил проклятье, маскируя его под сибирскую язву. Если бы не храбрость Маши, добравшейся до телефона на железке, то помощь бы добралась сюда нескоро. Тогда огневки бы уже исчезли, скрывая тайну проклятья. Эфир, взбудораженный ими, уже бы успокоился, да и магкристаллы в домах все бы попутали. Все выглядело бы иначе. Простая эпидемия. Возможно… Легочная форма сибирской язвы, она с большим летальным процентом, вроде бы.
Светлана огляделась. Можно было бы списать все на собственную слабость, в конце концов, умирая, можно быть слабой… Можно списать все на отсутствие знаний, она же необученная кромешница. Сашин случайно подсмотренный урок на площади перед электрическим театром не в счет. Можно было найти кучу причин, она же всего лишь маг третьего ранга, а с огневками борются маги второго и первого рангов, но, холера, это её земля, это её страна, она отвечает за неё, сюда в любой момент может заглянуть случайный человек и стать новой жертвой огневок.
Она выпустила из себя тьму. Сперва помаленьку, боясь, что большой поток причинит боль. Потом, то и дело ныряя в кромеж, как делал Сашка на площади, она превратила ручей из тьмы в несущуюся из неё реку. Она стала быстро
Эфирные каналы горели и насильно расширялись. Только Светлана знала: новый ранг магии она не возьмет. Каналы схлопнутся, а Баюша спит в лесу, сейчас она их не вылечит. Ничего, Светлана поживет без магии, пока Баюша набирается сил. Кстати, сегодня надо будет не забыть и сходить к лешему. Как раз третий вечер будет.
Только бы дожить до помощи с проклятьем. Только бы его можно было снять. А если оно не снимаемое? То к чему тогда бояться за каналы?!
Чья-то рука в темноте подхватила её и подняла с ледяной земли. Пахнуло бергамотом и ваксой, а вроде Сашка уже достаточно богат, чтобы нанять слугу для чистки сапог… Шерсть шинели была мягкой и совсем не кололась, в отличие от заросшего щетиной подбородка Саши. Он опять весь в делах и не успел побриться. Еще и она не дает ему отдохнуть.
— Лиза… Что же ты творишь…
— Проклятье… — пробормотала она.
— Я думал, что я вызываю немного иные чувства… — иногда Саша все же шутил.
— Тут огневки и проклятье. На мне тоже проклятье. Меня огневки покусали. Я тьмой их уничтожаю…
— Прости, я чуть не опоздал… Только ты творишь, прости, глупости.
Его тьма слилась с её, а Светлана опять не почувствовала его прихода. Может, это потому, что она всего лишь наполовину кромешница?
— Глупо выгорать! — сказал Саша. Его дыхание теплом согревало её щеки, только Светлана заставила себя отстраниться: она помнила, как говорил Кошка прописные истины, которые вбивают в головы юным кромешникам. Она помертвелыми губами прошептала:
— Потому что не оценят?
Саша удивленно спросил:
— Кто не оценит? Холера, при чем тут это… Выгорать глупо, потому что где не справишься ты в одиночку, можно справиться вдвоем…
— И даже втроем, — вмешался незнакомый голос. Чья-то тьма влилась третьей силой — слишком яростная и быстрая для Светланы. — Тайный советник Соколов Аристарх Борисович, опричнина, к вашим услугам, Елизавета Григорьевна Кошка. Я всегда знал, что Кошка — тихушник и гад, но что настолько гад, для меня стало неожиданностью. То, что Громов тихушник, я даже не подозревал.
Саша возмутился:
— Поклеп, Аристарх Борисович. Я давно не по вашей службе прохожу по причине выгорания, а Кошка по еще более уважительной причине — смерть, однако. И позвольте выключить Светлану Алексеевну из…
Тьма полыхнула злостью:
— Ты мне зубы не заговаривай, Александр Еремеевич! Елизавета Гри…
Светлана вмешалась, ледяным голосом перебивая — перспектива оказаться в четырех стенах монастыря её не прельщала, оттуда даже князь Волков не вытащит:
— Елизавета Павловна Рюрикович, и попрошу сохранить это в тайне. У меня есть право вам приказывать.