Кровавая графиня
Шрифт:
— Ошибаетесь, граф. Я о вас гораздо лучшего мнения, чем о многих других господах, которых я могла бы принять в расчет в качестве мужа для Эржики. Вот вам и объяснение того, отчего я считаю вас подходящим супругом.
Кроме того, вы обладаете одним свойством, которое я ценю более всего. Вы — один из богатейших людей страны.
Резким жестом граф выразил свое несогласие.
— Не скромничайте, я это знаю. Похвальнее всего, однако, то, что полученное состояние вы сумели сохранить и умножить.
— Разрешите узнать, — оборвал он ее, — когда вы соизволите вернуть мне то письмо?
—
— Я не по своей воле дал его, — он сразу отверг подозрение, что способен быть столь неосторожным, — паша подло, вымогательски вынудил меня к этому. Когда мои люди привели к нему двенадцать девушек, он не заплатил обычной суммы. Велел передать мне, чтобы за деньгами явился я сам и как можно быстрее. Как только я предстал перед ним, он предложил мне подписать это самое подтверждение, в противном случае грозился уведомить палатина о моих торговых сделках. Мне ничего не оставалось, как подписать. Но это было еще не все. Сумму, на которую было выписано подтверждение, он мне не выплатил, а потребовал, чтобы я послал ему еще двенадцать девушек, как вознаграждение за то, что письмо с моей драгоценной подписью он сохранит среди самых любимых сувениров…
— Здорово обхитрил вас паша, — рассмеялась Алжбета Батори. — Однако вам повезло. Подтверждение попало в мои руки, стало быть, в надежное место. Я вам верну его, чтобы вы его уничтожили.
Граф Няри выразил непритворную радость.
— Ваша радость несколько преждевременна, — охладила она его пыл. — Подтверждение вы получите только после свадьбы. В качестве свадебного подарка, и весьма ценного. И хотя считается неприличным называть стоимость подарков, я это сделаю ради того, чтобы вы знали, во что обошлось мне спасение вашей чести. Оно стоило четыре тысячи золотых. Правда, не наличными. Слуге моему Фицко турецкий паша не заплатил денег за девушек, но вашу бумагу отдал, присоветовав предъявить ее вам для оценки. Я теперь это и делаю.
Алжбета Батори смеялась, принуждая к тому же и графа Няри.
— Значит, мы оба занимались одной и той же торговлей, и паша нас одинаково одурачил.
— Положим, не совсем так. Одурачил он только вас, поскольку мне вы заплатите, причем своей свободой.
— Не такая уж это плохая сделка, ведь за свою свободу я обрету вашу прелестную молодую приятельницу. — Он пытался улыбнуться, но она знала, что граф с радостью стер бы ее в порошок.
— Оставим пустые разговоры, — сказала она, вновь становясь серьезной и властной. — Нам надо договориться о важных вещах. Я хочу, чтобы свадьба была в мае, это самый прекрасный месяц.
— Я отложил бы свадьбу до осени! — Он пытался отодвинуть срок подальше.
— Чтобы ваша свобода умирала на фоне осенних красок? Нет, друг. Поженитесь в мае. Согласны?
— Хорошо.
— И вам уже не нужно ни о чем беспокоиться, просто приезжайте в Чахтицы, как только пожалует за вами мой посол.
— Вы в самом деле очень любезны, я даже не знаю, смогу ли я отблагодарить вас за такое отношение, вовсе мной не заслуженное.
Он хотел изобразить умиление и благодарность, однако переполнявшая его злость столь явно проступала
— Не стоит утруждаться, друг, — ответила графиня холодно, — я никогда не ожидаю награды. Там, где я ее заслужила, я всегда беру ее своими руками. И теперь тоже.
Он видел, что из этой женщины ему не вытянуть ничего, что могло бы бросить хоть луч света на тучи обуревавших его загадок. Вдруг у него мелькнула новая надежда.
— Позвольте мне, сиятельный друг, поговорить с невестой, — взмолился он.
— О, весьма рада, — улыбнулась она.
— С глазу на глаз…
— Как вам угодно. Я знаю, что возлюбленные не терпят свидетелей, когда воркуют.
Граф Няри нашел Эржику в небольшой комнате. Она стояла у окна и задумчиво смотрела на улицу. Когда граф окликнул ее, она вздрогнула, словно испугалась, что Няри заглянул в ее мысли.
— Эржика, я пришел сообщить тебе…
Эржика, переставшая бояться новоявленного жениха после той постыдной истории в присутствии служанок, строго посмотрела на него:
— Сударь, наши предыдущие отношения не дают вам основания для столь вольного тона. Возможно, вы привыкли обращаться на «ты» к дамам, с которыми познакомились накануне. Но в отношении меня, прошу вас, сделайте исключение.
Он удивленно уставился на нее и тотчас обнаружил, что перед ним стоит уже не робкая девица, какой она была вчера, а «самоуверенная бесстрашная девушка, испытывающая одно лишь отвращение. Это открытие вызвало у него раздражение, желание сломать ее гордость. Как бы это сделать, чтобы она вновь смешалась и оробела?
— Прошу простить, благородное создание, — хитро улыбнулся он, — что я пытаюсь хотя бы на словах создать отношения, подобающие обрученным. Ведь недели через две будет свадьба!
— Недели через две? — переспросила она с деланным равнодушием.
— Именно, в мае. Только день еще не определен.
Граф Няри протянул руки, словно хотел ее обнять, — он был вполне доволен произведенным впечатлением. Испуганный взгляд больших девичьих глаз говорил ему, что она упирается тщетно, все равно нет у нее достаточно сил, чтобы держать себя с ним так самостоятельно.
— Ты только не тревожься, Эржика, — заговорил он вновь доверительным тоном, убежденный, что на сей раз она его уже не одернет, — того, что могло случиться, не будет, тем более что у тебя обо мне, как я слышал за дверью, самое нелестное мнение. Из нашей свадьбы ничего не получится. Назови мне имя своего возлюбленного!
Вся кровь в ней вскипала от той надменности, какой дышало каждое его слово. И оттого появилось непреодолимое желание огорошить его именем, которое еще вчера не решалась назвать.
— Так кто же он, твой возлюбленный?
— Разбойник Андрей Дрозд.
На мгновение улыбка исчезла с его лица. Он испытующе уставился на нее, не шутит ли она над ним.
Она улыбалась. Было ясно, что он ошеломлен.
— Итак, вы знаете, кто мой любимый. Я убеждена, что как к моей радости, так и в ваших собственных интересах вы постараетесь отделаться от роли, навязанной вам. Не хотела бы я оказаться на вашем месте, если Андрей Дрозд узнает об этой истории.