Кукла и ее хозяин

Блум Мэри

— Какие-то проблемы? — поинтересовался я.

Резко отвернувшись от друга, незнакомец уставился на печатку на моей руке.

— А, вот значит, кто у нас сын Волкодава… — криво ухмыльнувшись, он поднял глаза на меня.

— Он хочет быть здесь защитником, — хмуро пояснил Глеб. — Видите ли, у него были какие-то договоренности с прежним хозяином.

Вот только прежнего хозяина тут больше нет, как и всех прежних договоренностей. Зато есть черный список.

— Защитником? — переспросил я, рассматривая эту посредственность. —

Мужчина, который бьет женщин? И от кого может защитить такой защитник?

Миг — и в невзрачных карих глазах мелькнул детский ступор, когда не знаешь, как поступить, что сказать и что сделать. Прямо маленький слабый мальчик, с которым никто не хочет считаться — и все написано на лице. Все такие мальчики одинаковые.

— Отыгрываться на слабых — удел слабаков, не способных защитить даже самих себя. А если придет не баба, а мужик, то что? Маму позовешь?

Глеб рядом прыснул.

— Нет, такой защитник здесь не нужен, — подытожил я. — И среди гостей такого тоже больше не будет.

Словно очнувшись, незнакомец рвано дернул головой — даже шея глухо щелкнула. Еще миг — и в невзрачных глазах вдруг появилась черная жгучая ярость.

— Ты еще пожалеешь… — процедил он.

Ну да, знакомая песня. Сколько мне такое говорили — и сколько раз я пожалел?

— Сначала рискни хотя бы ударить, — хмыкнул я.

С пару мгновений незнакомец сверлил меня всей этой яростной яростью, а потом стремительно развернулся и, хлопнув дверью, ушел. Да уж, определился бы, кто он: обиженный мальчик или сильный колдун. Сколько же в этой столице фриков.

Я взглянул на часы, прикидывая, что и мне пора ехать.

— Не останешься помочь с выбором? — Глеб кивнул в сторону своего кинозала.

— Да я и так знаю, чем закончится: никого ты не уволишь — только новых наймешь.

Друг усмехнулся.

— Лучше, чем женщины на снимках, только женщины в руках. На свидание собрался?

— Скорее на встречу.

— Знаешь, — он внезапно посерьезнел, — когда только потерял душу, я поначалу не понимал, кто я вообще. Ну а потом понял, что у тебя есть ответ. Я тот, кто дорог тебе, и только поэтому я и живу.

— И к чему это?

— К тому, что ты заслуживаешь большего, чем просто благодарность.

На этих словах минутка мудрости от Глеба закончилась, и, пожелав ему не перетрудиться, я покинул клуб.

Когда я подъехал к ресторану напротив театра, Ника уже была внутри, пришедшая гораздо раньше времени. Она сидела за столиком у окна и невольно делала заведению рекламу, заставляя случайных прохожих оборачиваться. Идеальный профиль, идеальная осанка, светлые локоны в строгом пучке, сдержанное бежевое платье со скромным вырезом — образ вышел безупречно лаконичным, словно столичная икона стиля не хотела выделяться лишний раз, но именно этим ловила еще больше внимания. Пешеходы застывали на тротуаре, любуясь своим секс-символом сквозь стекло, рассматривая жадно, как

модный наряд на витрине бутика, который им не по карману, и время от времени фотографируя. Однако, не глядя ни на кого, балерина задумчиво вертела салфетку — и ждала меня.

Это была наша первая встреча с тех пор, как ее душа оказалась у меня. У Ники сплошным потоком шли репетиции перед грядущим концом сезона, но куда важнее было дать ей время привыкнуть, что она снова хозяйка своей жизни. И вот, когда она привыкла, мы условились пообедать вместе.

Отбросив смятую салфетку, Ника торопливо обернулась на мои шаги. Я протянул букет — и в ее голубых глазах мигом заиграло удовольствие. Хм. Думал, что приму Имперского балета цветами уже не удивить.

— Спасибо, — сказала она, разглядывая букет.

— И это тоже тебе, — сев напротив, я протянул ей аккуратную коробочку.

Отложив цветы, девушка с любопытством приняла подарок. Бархатная крышка отскочила с мягким щелчком, открывая вид на лежащую внутри изящную серебряную брошь с тиснением моего герба. Эксклюзив ручной работы, какой ни в одном бутике не купишь — вещицу я заказал специально для нее в Лукавых рядах, как в свое время и амулет для Ули. По сути это такой же амулет, только в другой форме.

Пару мгновений Ника восторженно рассматривала подарок, а потом вдруг поникла.

— И какие у тебя на меня планы? — тихо спросила она.

— Те же самые, что и в самом начале нашего знакомства, — улыбнулся я.

— А что мне надо делать? — ее голос стал еще тише.

— Что хочешь. Я тебе не хозяин.

Голубые глаза рассеянно прошлись по мне.

— Я так не могу, — их обладательница мотнула головой. — Я должна делать что-то для тебя. Взамен.

Ой, какие же чудесные девушки мне попадаются — все сплошь хотят быть полезными.

— Хочешь делать? Ну вообще-то есть кое-что.

Ника мгновенно напряглась.

— Тебе надо делать то, что ты умеешь лучше всего, — скрывая улыбку, продолжил я. — Сиять. Однако теперь все твое сияние будет в мою честь. И я хочу, чтобы ты затмила всех. Поэтому сияй для меня.

На коралловых губах расцвела ответная улыбка.

— Это будет для меня радостью, мессир, — кокетливо сказала моя балерина.

Изящный пальчик медленно провел по серебру, которое тут же начало теплеть, чем вызвало у нее новый восторг. Немного повертев брошь в руке, новая хозяйка протянула ее мне.

— Хочешь надеть?

Я охотно выбрал место на ее груди и прикрепил туда украшение. От моего прикосновения Ника вздрогнула, пышные ресницы затрепетали, словно прося еще. Не став отказывать в удовольствии, я неторопливо провел кончиками пальцев по ее шее. Кожа на ощупь была нежной, мягкой и очень теплой.

— Ты теперь мой человек, — поглаживая, продолжил я. — Это знак того, что ты под моей защитой, и никто больше не смеет к тебе притронуться и даже поговорить с тобой без последствий.