Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины
Шрифт:
Усиление напряженности на русско-литовской границе, превращение Литвы в главного недруга Московской Руси в конце 90-х годов XIV в. меняет географию московского строительства. Подобно тому как в предчувствии Куликовской битвы строились храмы «на южном направлении», так теперь они строятся «на западном». Известно четыре памятника, непосредственно связанных с этим строительством: церковь Иоакима и Анны и Никольский собор в Можайске, собор Успения на Городке и Рождественский собор Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде. Ни один из них не имеет точной, зафиксированной летописью даты постройки [549] , что, естественно, приводит к разномыслию исследователей на сей счет [550] . Нам представляется вполне убедительной датировка можайских храмов концом 90-х годов XIV в., предложенная Н. Н. Ворониным [551] . Именно в эти годы политическая обстановка делала постройку каменных храмов в Можайске наиболее актуальной. Можайск был форпостом Московской Руси против Литвы. Значение его еще более возросло в связи с разгоревшейся в эти годы борьбой за Смоленск. Помимо военного значения Можайск был своего рода «западным порталом» Московской Руси, оформление которого должно было создать должное
549
«Умолчание» летописью постройки четырех каменных храмов, удивляющее исследователей, служит, между прочим, важным аргументом в пользу предположения об антилитовской направленности можайско-звенигородского строительства. Свод 1408 г., составляющий основу летописных известий по этому периоду, составлялся под редакцией митрополита Киприана, горячего сторонника русско-литовского единства. Естественно, что митрополит не включил в свою летопись известия, противоречившие ее основной тенденции.
550
См.: Тихомиров М. Н. Андрей Рублев и его эпоха. — Вопросы истории, 1961, № 1; Вагнер Г. К. О датировке памятников московского зодчества времени Андрея Рублева. — В кн.: Культура и искусство Древней Руси. Л., 1967, с. 108–114; Ильин М. А. Искусство Московской Руси, с. 117–122.
551
См.: Воронин Н. Н. Зодчество Северо-Восточной Руси, т. 2, с. 289.
552
Там же, с. 283–298.
Посвящение можайских храмов глубоко символично. Празднование Иоакима и Анны, родителей Богородицы, совершалось 9 сентября. Оно входило, наряду с Успением и Рождеством, в число наиболее чтимых осенних праздников, которые после событий 1378 и 1380 гг. приобрели особое значение «страдной поры» русского оружия. В этот день полки Дмитрия Донского «стояли на костях» на Куликовом поле.
Почитание Николы также приобрело в XIV в. ярко выраженный патриотический оттенок. Никола в целом ряде произведений предстает как защитник Руси от врагов. Считалось, что он особенно покровительствует именно пограничному Можайску, где уже в XIV в. особо почиталась известная скульптура «Никола Можайский».
Постройку звенигородского Успенского собора Н. Н. Воронин относил к 1399–1400 гг., а собора Рождества Богородицы Саввино-Сторожевского монастыря — к 1404–1405 гг. И это предположение выглядит весьма убедительным, находит подтверждение в политической ситуации тех лет. Постройка собора Успения на Городке, по всей видимости, явилась результатом успешного похода московских войск под командованием Юрия Звенигородского на Среднюю Волгу в 1399 г. Дело было не только в том, что из похода Юрий привез богатую добычу. Этот поход имел особое значение как новый шаг активной, наступательной политики московских князей в Поволжье, начало которой было положено Дмитрием Донским [553] . И своим посвящением, и поводом к началу строительства этот храм напоминал о славной эпохе Дмитрия Донского. Звенигород был избран местом постройки прежде всего как важнейшая крепость «на западном направлении», где в этот момент назревал открытый конфликт с Литвой [554] . Показательно, что тогда же, в 1398–1399 гг., вблизи Звенигорода, над самой смоленской дорогой, был основан Саввино-Сторожевский монастырь, усиливший оборонный потенциал города [555] .
553
См.: Пашуто В. Т. «И въскипе земля Руская» — История СССР, 1980, № 4, с. 82; Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды, с. 233–234.
554
Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды, с. 228–229.
555
См.: Ильин М. А. Искусство Московской Руси, с. 119–120.
Постройка каменного собора Рождества Богородицы в Саввино-Сторожевском монастыре в 1404–1405 гг. исторически вполне оправдана. Именно в 1404 г. «Польша и Литва, заключив союз с Орденом, начали открытую вооруженную борьбу против Владимирского княжения, поставив своей задачей овладение Смоленском, а также распространение своего влияния на Великий Новгород» [556] . И тогда на береговой круче, у подножия которой проходила торная дорога на Можайск и дальше на Смоленск, как грозная тень 1380 года поднялся белокаменный собор Рождества Богородицы.
556
Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды, с. 248–249.
Связь зодчества Москвы с борьбой за освобождение Руси от ордынского ига сохранялась до конца XV в. [557] Мемориальный характер каменных храмов, получивший особое развитие в связи с борьбой, за национальную независимость в XIV–XV вв., становится характерной чертой русской архитектуры последующих веков.
Живопись. Вопрос о прямом или косвенном отражении борьбы против золотоордынского ига вообще и Куликовской битвы в частности в русской средневековой живописи — один из самых сложных и малоизученных вопросов истории русского искусства. Выяснение влияния ордынского ига на развитие древнерусской живописи — задача чрезвычайно трудная, во-первых, из-за почти полного отсутствия точно датированных памятников живописи этого периода, во-вторых, вследствие самой природы средневековой живописи, основанной на создании предельно обобщенного образа-знака, как правило, не приемлющего никаких сиюминутных черт.
557
См.: Борисов Н. С. Отражение Куликовской битвы в памятниках архитектуры
Пытаясь связать появление в живописи новых образов и настроений с действительностью, найти в этих образах конкретное историческое содержание, исследователь постоянно рискует впасть в упрощение, подвергнуться обвинениям в вульгаризации истории древнерусской живописи. И все же традиционное истолкование развития русской средневековой живописи как замкнутого, подчиненного только своим внутренним законам процесса постепенно уступает место более или менее удачным попыткам глубже понять язык красок, образов и символов, нащупать скрытые связи между живописью и живой действительностью Руси второй половины XIV — начала XV в.
Влияние Куликовской битвы на творчество художников того времени прослеживается на целом ряде памятников живописи, связанных с Московским княжеством. Своеобразным живописным гимном Куликовской битве стала икона «Архангел Михаил», написанная, очевидно, для церкви Рождества Богородицы, возведенной в 1394 г. в Московском Кремле [558] . Патетика иконы соответствовала идейной направленности постройки храма, посвящение которого напоминало о дне 8 сентября 1380 г. Гневный архангел с поднятым мечом, изображенный в среднике иконы, может быть признан классическим символом героического периода истории Московской Руси. Искусно подобранные сюжеты клейм полны намеков на историю Куликовской битвы.
558
См.: Тихомирова К. Г. Героическое сказание в древнерусской живописи, — в кн.: Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. XIV–XVI вв. М., 1970, с. 7.
Другим не менее ярким отражением великого события следует признать замечательный образец московского шитья — «воздух» княгини Марии Тверской, вдовы князя Семена Гордого. Композиция «воздуха» складывается из центральной сцены предстояния московских «первосвятителей» — митрополитов Петра, Феогноста и Алексея — Нерукотворному Спасу и боковых изображений избранных святых, среди которых Дмитрий Солунский [559] , киевский князь Владимир [560] , мученик Никита, «победитель беса», и «русский бог» Николай Мирликийский [561] .
559
В конце XIV в. Дмитрий Солунский почитался «не только как патрональный святой великого московского князя Дмитрия Ивановича Донского, но и как покровитель воинов, участвовавших в Куликовской битве» (Векслер А. Г., Николаева Т. В. Иконка Дмитрия Солунского из Подмосковья. — Советская археология, 1980, № 3, с. 311).
560
По мнению Д. С. Лихачева, «князь Владимир в этот период… стая представителем всего русского народа, как Карл Великий во Французском эпосе — представителем всей «милой Франции» (Лихачев Д. С. Русская культура и сражение на Куликовом поле. — Звезда, 1980, № 9, с. 8).
561
См.: Антонова В. И. Московская икона начала XIV в. из Киева и «Повесть о Николе Зарайском». — ТОДРЛ, т. 8. М.-Л., 1957, с. 381–382; Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982, с. 6–16.
Композиция «воздуха» приобретает особый смысл, если принять вполне убедительное предположение о том, что Дмитрий Донской стоял на Куликовом поле под стягом с изображением Нерукотворного Спаса [562] .
Драматизм эпохи Куликовской битвы определил, по мнению исследователей, высокое эмоциональное напряжение образов иконы «Успение Богоматери» написанной на оборотной стороне знаменитой «Богоматери Донской» [563] .
Ту же «куликовскую» символику можно заметить и в уцелевших фрагментах росписей звенигородских соборов. На столбах собора Успения на Городке находятся помещенные в круги изображения Флора и Лавра, современные постройке храма. Образы Флора и Лавра, покровителей коневодства, а также конного воинства, редки в московском искусстве той поры. Их появление в росписях Успенского собора связано, по-видимому, с воспоминаниями о Куликовской битве: в день памяти Флора и Лавра, 18 августа 1380 г., Сергий Радонежский согласно «Сказанию» благословил Дмитрия Донского на битву с Мамаем [564] .
562
См.: Маясова Н. А. Древнерусское шитье. М., 1971, с. 11, табл. 5; Она же. Памятник московского золотого шитья XV в. — В кн.: Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. XIV–XVI вв., с. 491, пр. 19.
563
См.: Ильин М. А. Искусство Московской Руси, с. 40.
564
Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982, с. 56. См. также: Лазарев В. Н. Андрей Рублев и его школа. М., 1966, с. 16–17.
Для того чтобы глубже понять историческое значение еще одного памятника московской живописи конца XIV в. — деисусного чина из нынешнего иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля, еще раз обратимся к политической истории Руси в этот период. Конец 90-х годов XIV в. был полон военных тревог. Две громадные армии копились к югу и западу от границ Московской Руси. Предполагалось, что готовится великий поединок между Литвой и Ордой. Однако никто не мог быть уверен в том, как будут развиваться события. У всех в памяти свежи были события 1395 г., когда великий князь литовский Витовт, распространив слухи о том, что идет войной на Тимура, нового хозяина Золотой Орды, в действительности двинулся на русские земли и овладел Смоленском [565] . Помнили и о событиях 1380 г., когда союз ордынцев и литовских князей против Руси стал грозной политической реальностью.
565
Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды, с. 216.