Кузьма Минин на фоне Смутного времени

Перхавко Валерий Борисович

Глава 7

Монумент героям Смутного времени

на Красной площади

Уже третий век как один из символов столицы стоит на Красной площади — памятник Минину и Пожарскому. Но мало кто знает, что первоначально его предлагали возвести в Нижнем Новгороде, где родился Кузьма Минин и где осенью 1611 г. началось формирование Второго земского ополчения.

В очерке «О любви к Отечеству и народной гордости» Карамзин писал: «В царствование Александра позволено желать русскому сердцу, чтобы какой-нибудь достойный монумент, сооруженный в Нижнем Новегороде, где раздался первый глас любви к Отечеству,

обновил в нашей памяти славную эпоху русской истории. Такие монументы возвышают дух народа»^{662}. «В Нижнем Новгороде, — писал он в том же году в статье «О случаях и характерах в российской истории, которые могут быть предметом художеств», — глаза мои ищут статуи Минина, который, положив одну руку на сердце, указывает другою на Московскую дорогу. Мысль, что в русском отдаленном от столицы городе дети граждан будут собираться вокруг монумента славы, читать надписи и говорить о делах предков, радует мое сердце»^{663}.

В 1804 г. в Петербурге вышла первая часть «Периодического издания Вольного общества любителей словесности, наук и художеств», возникшего в 1801 г. и официально утвержденного в 1803 г. В нем приведена запись из протокола заседания Общества от 1 февраля 1803 г. На этом заседании один из его основателей, поэт и публицист Василий Васильевич Попугаев (ок. 1778 или 1779 — ок. 1816), выступил с предложением «начертать проект для сооружения памятника Пожарскому, Минину и Гермогену, взяв основание, чтобы издержки на сей памятник назначены были из добровольного пожертвования граждан»^{664}. Неясно, где Попугаев замышлял установить монумент. Впрочем, на следующем заседании общества 8 февраля один из его членов И. М. Борн, похвалив усердие Попугаева, заявил, что «обществу в настоящем положении сим предметом заняться невозможно». Карамзин и Попугаев, однако, оказались не одиноки в своем патриотическом устремлении.

В 1803 г. обрусевший грек, преподаватель 1-го Петербургского кадетского корпуса Гавриил Васильевич Гераков (1775–1838) выпустил книжку «Твердость духа некоторых россиян», в которой призвал увековечить в монументальной форме деяния трех героев Смутного времени: «Два столетия в вечности погребены, два столетия общий глас государей российских, россиян и других народов твердит: Пожарской — великий человек, Минин — великий человек, Гермоген — великий человек, они заслуживают монументы в память себе; но только что твердят все, а мы памятники ищем воздвигнутые им — с соболезнованием не находим»^{665}.

Таким образом, идея витала в воздухе, и в 1804 г. скульптор-монументалист Иван Петрович Мартос (1853–1835) по собственной инициативе приступил к работе над эскизами скульптурного монумента Минину и Пожарскому. В том же 1804 г. «эскиз из алебастра монумента Минину и Пожарскому, избавителям Москвы» был представлен на выставке в Академии художеств. Мартос так обосновывал свой выбор персонажей памятника: «…Кто из прославленных героев древности превзошел мужеством и подвигами Минина и Пожарского? Петр Великий посетил могилу Минина и воздал должное праху сего великого мужа, назвав его освободителем Руси. В то злосчастное время, когда вероломные поляки вторглись в пределы российского государства и даже завладели самым Кремлем… тогда Козьма Минин возымел великое намерение спасти Отечество на самом краю гибели. Он преодолел все препятствия, пожертвовал всем своим достоянием на общее благо, могучим призывом своего сердца поднял упавший дух своих сограждан… Быстро стали стекаться пожертвования… Тогда снова подняла свою главу поникшая Русь, сыны ее проснулись после долгого оцепенения, со всех сторон стали собираться воины, чтобы пасть славною смертью за Отечество, и во главе этого бесстрашного воинства Минин поставил Пожарского»^{666}.

«Россияне желали видеть памятник Минину и Пожарскому, — заявил Гераков в 1804 г. в новой своей книжке «Твердость духа русских», — и модель оного уже готова, сделанная рукою русского скульптора Ивана Петровича Мартоса, где изображены они совокупно стремящимися на избавление Москвы… Теперь остается сынам Отечества поддержать столь важное предприятие художника, дабы оный памятник был воздвигнут на площади московской, в благословенные времена Александра Первого. Сей памятник будет превосходить Геркулеса Фарнезского…»^{667}.

В 1807

г. мастерскую Мартоса посетил доктор философии и свободных искусств Николай Федорович Кошанский, чуть позже ставший одним из лицейских наставников А. С. Пушкина. Ознакомившись с первым эскизом памятника, он опубликовал в издаваемом им «Журнале изящных искусств» статью под названием «Памятник Пожарскому и Минину, назначенный в Москве» и сам эскиз памятника^{668}. В этом первом проекте монумента Мартос изобразил фигуры Минина (справа) и Пожарского (слева) стоящими в полный рост и держащими в правой руке короткий меч, который их объединял. На пьедестале памятника проектировался барельеф с изображением сцены сбора средств на создание Второго ополчения. Сохранились два варианта этого проекта^{669}.

Поскольку инициаторами сооружения памятника в общественных кругах считали Н. М. Карамзина и В. В. Попугаева, Гераков, будучи человеком честолюбивым, переиздавая в 1813 г. книжку «Твердость духа русских», решил публично утвердить пальму первенства за собой: «Академии художеств ваятель адъюнкт-ректор Мартос, воспламененный, конечно, и прежде моей книжкой любовию к Отечеству и к великим сынам его, сделал модель монумента Пожарского и Минина и удостоил меня видеть оную, говоря, что он был возбужден моими строками к сему приятному труду…»^{670}.

Гераков продолжал отстаивать свое первенство в инициативе установки памятника Минину и Пожарскому и позже, в «Путевых записках», впервые опубликованных в 1828 г. Вот что писал он о пребывании в Нижнем Новгороде в июне 1820 г.: «Остановились на Покровской улице, недалеко от губернатора, в доме купца Булошникова. Перед окнами, как меня уверяли, та площадь, где в 1612 г. Кузьма Минин Сухорукой уговорил сограждан ополчиться против поляков, стать в ряды, — под знамена Д. Пожарского. Смотря из окна на площадь, где довольно людей гуляло, предался думе о минувших временах, воспоминал свою юность, когда и ночи просиживал над книгами, чтоб отыскать, вырыть, так сказать, полезное и передать современникам; слабым пером начертал дела Д. Пожарского и Минина, достиг своей цели, возбудив нашего русского Фидиаса Мартоса, приняться за резец, и мы увидели, по воле государя императора, по желанию русских, памятник, воздвигнутый в Москве, сим великим мужам. Душа моя торжествует!»^{671}. 14 июня, посетив Спасо-Преображенский собор Нижегородского кремля, Гераков сделал следующую запись: «До обеда, вместе с Смирновым (нижегородским полицмейстером. — В. П.) были в соборе — хорош; поклонились гробнице бессмертного Минина; не быв сентиментальным, подвиги Минина приказали слезам выкатиться из глаз моих — и се жертва великому человеку»^{672}.

Однако вернемся к вариантам памятника. Довольно странно, что, когда идея его установки уже обретала реальные черты, предшественник славянофильства С. Н. Глинка поместил в своем журнале «Русский вестник» в начале 1808 г. «Письмо к знаменитому художнику о памятнике Пожарского и Минина», полученное якобы из Харьковской губернии. Укрывшись за псевдонимом «Любитель художеств», автор «Письма» предлагал исключить Минина из скульптурной композиции, изобразив одного лишь Пожарского либо вместе с ним келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына^{673}. Впрочем, это мнение не было принято во внимание.

2 апреля 1808 г. нижегородский губернатор Андрей Максимович Руновский направил министру внутренних дел Алексею Борисовичу Куракину прошение об установке памятника героям Смутного времени в Нижнем Новгороде. Куракин, получив, очевидно, одобрение императора, сразу же обратился в Академию художеств. И уже 2 мая 1808 г. последовало распоряжение президента Академии художеств А. С. Строганова создать несколько проектов «для монумента, коим дворянство и граждане Нижегородской губернии желают ознаменовать подвиги гражданина Козьмы Минина и боярина князя Пожарского и представить в непродолжительном времени». Такое поручение получили скульпторы В. И. Демут-Малиновский, И. П. Мартос, И. П. Прокофьев, С. С. Пименов-старший, архитекторы А. Н. Воронихин, А. Д. Захаров, братья Александр и Андрей Михайловы, Ж. Ф. Тома де Томон, художник Ф. Ф. Щедрин. 30 мая 1808 г. восемь из десяти участников конкурса представили Строганову эскизы монумента^{674}.