Кузьма Минин на фоне Смутного времени
Шрифт:
Четвертая незавершенная часть «Истории Российской» В. Н. Татищева, над которой он работал с 1739–1740 гг. до своей кончины в 1750 г., в отличие от первых трех частей его труда, была впервые полностью издана только в 1964 г. Здесь, в разделе «Междоцарствие», содержится пространная реконструкция обращения к нижегородцам Минина, предложившего собрать деньги на войско и пригласить в качестве воеводы князя Д. М. Пожарского: «В Нижнем Новегороде один ис купечества мясник Козьма Минин Сухорук, видя такое тяжкое Росискаго государства разорение и предлежащий страх к конечному падению, ревностию возгоревся, единою пришед в собрание граждан, начел всем говорить: «Мужие, братие, вы видите и ощущаете, в какой великой беде все государство ныне находится и какой страх впредь, что легко можем в вечное рабство поляков, шведов или татар впасть…». Сия речь онаго так под-лаго человека, — продолжает
В более лаконичной форме представлена Татищевым роль Минина в создании и действиях Второго земского ополчения в «Выписке из гистории с начала царства царя Феодора Иоанновича», которая доведена до 1618 г.: «Тогда же нижегородец мясник Козьма Минин сын Сухорукой, видя такое Росискаго государства разорение и крайнюю погибель, представил нижегородцем, чтоб, не пожелея своих имений, в защищение веры и живота своего оное употребили и, собрав войско, с крайнею возможностию ко очищению Москвы помогли». Далее, как пишет Татищев, Минин предложил пригласить Пожарского, который, в свою очередь, попросил посланцев из Нижнего Новгорода, «чтоб они с ним яко комиссара и помощника онаго ревнительнаго купца Минина определили и, елико возможно, на дачу ратным людем денег собрали»{604}. Сравнение «Выписки» с разделом «Междоцарствие» позволяет проникнуть в творческую лабораторию Татищева, дополнявшего информацию источников собственными расширенными реконструкциями.
В 1760 г. Академия наук издала сочинение М. В. Ломоносова «Краткий российский летописец с родословием», посвященное юному великому князю Павлу Петровичу. В его переиздании, вышедшем уже после смерти великого русского ученого, библиотекарем Академии наук А. И. Богдановым дано описание событий русской Смуты начала XVII в., в котором подчеркиваются заслуги освободителей столицы России от интервентов: «Наконец, по плачевном России расхищении, какого и от татар не бывало, старанием нижегородского купца Козмы Минина, под предводительством князя Дмитрия Михайловича Пожарского, а с другой стороны князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого Москва взята и от поляков и воров очищена»{605}. Это, кажется, первое упоминание о Минине в печатной литературе на русском языке.
Действуя, очевидно, по поручению Екатерины II, в январе 1764 г. президент Академии художеств И. И. Бецкой предложил Ломоносову выбрать «из российской истории знатные приключения для написания картин, коими бы украсить при дворе некоторые комнаты». И уже в том же месяце в письме на имя вице-канцлера А. М. Голицына Ломоносов представил обстоятельный проспект — «Идеи для живописных картин из Российской истории», которые дошли в записи студента И. Аврамова. В отборе знаменательных тем и личностей Ломоносов следовал принципам классицизма. Шесть из 25 предложенных сюжетов посвящены событиям Смутного времени: «15. Погибель Расстригина»; «16. Козма Минич»; «22. Князь Дмитрий Михайлович Пожарский в опасности от злодея»; «23. Тот же князь Пожарский бьется с поляками»; «24. Царь Василий Иванович Шуйский при венчании на царство клянется боярам»; «25. Гермоген, патриарх московский посажен в тюрьме»{606}. Вот как замышлял Ломоносов сюжет картины с изображением Минина: «На Нижегородской пристани представить купца-старика на возвышенном месте, указывающего на великую близ себя кучу мешков с деньгами, а другою рукою народ помавающего. Многие, кругом стоя, ему внимают прилежно, иные деньги в чаны всыпают, иные мешки приносят, сыплют серебряные копейки из чересов, приносят в одно место разные товары, кладут пред него письменные обязательства. Все разными движениями изъявляют охоту к освобождению отечества от разорения». А в предложенном Ломоносовым сюжете № 23 «князь Пожарский бьется с поляками, разоряющими Москву, и уже раненого жестоко велел себя кверху поднять и своих ободряет против неприятеля»{607}.
Г. Ф. Миллер в сочинении «Известие о дворянах российских» (1761 г.) установил, что Кузьма Минин ушел из жизни в 1616 г.{608}
Сведения о событиях периода Смуты отразились и в провинциальном летописании XVIII в. В Вологодской летописи, составленной на рубеже XVII и XVIII вв., под 1612 г. сказано: «Пришел в Нижней Новгород князь Дмитрей Михайлович Пожарской, собрав множество войска, пришел под Москву, а с ним был товарищ нижегородец посацкой человек Козьма Минин для великаго собрания и веры християнския» (Уваровский список из собрания ГИМ){611}. Составляя в 1760-х гг. по просьбе земляков летопись, житель Великого Устюга, священник Лев Вологдин включил под 1606 г. информацию о Смутном времени{612}, позаимствовав ее из «Краткого российского летописца» М. В. Ломоносова. В XVIII в. продолжали создаваться многочисленные рукописные копии двух пространных источников XVII в. — Нового летописца и «Сказания» Авраамия Палицына6{613}.
В екатерининскую эпоху трижды издавалась компилятивная «Летопись о многих мятежах и о разорении Московского государства от внутренних и внешних неприятелей», созданная, предположительно, в 1658 г. при патриаршем дворе и охватывающая события российской истории с 1584 по 1655 г. Она составлена на основе Нового летописца (1630-е гг.), разрядных записей, историко-публицистических повестей эпохи Михаила Федоровича и богословских сочинений. Следуя за Новым летописцем, составитель «Летописи о многих мятежах» использует прозвище «Козма Минин, рекомый Сухорукой»{614}.
Благодаря типографскому станку, имя Кузьмы Минина, как и других героев Смутного времени, к концу XVIII в. становится широко известным в просвещенной дворянской среде России. В августе 1785 г. коллежский советник Алексей Александрович Минин направил челобитную в Герольдмейстерскую контору Сената с просьбой о подтверждении дворянского достоинства и выдаче диплома и герба, считая за честь возвести свой род к Кузьме Минину. Поколенная роспись, приложенная к челобитной, начинается с Козмы: «Он был началник очищения Московскаго государства и упоминаетца во многих российских летописцах и историях еще действующим в 1612-м году и после». Документально подтверждаемый прадед просителя владимирец Михаил Леонтьевич Минин получил земельные пожалования от царя Федора Алексеевича в 1680 г.{615}
События Смутного времени кратко отражены в исторических описаниях, созданных в екатерининскую эпоху. Одно из них («Краткая московская летопись»), вышедшее в Петербурге в 1774 г., принадлежит перу известного поэта и драматурга А. П. Сумарокова, писавшего, что «поляки, заседшия в Москве и потом запершияся в Кремле, мужеством и разумом князя Пожарского были покорены»{616}. Историк М. М. Щербатов в сочинении «Прошение Москвы о забвении ея» (до 1791 г.), адресованном императрице Екатерине II, рассказывает об избавлении Первопрестольной от вражеского ига в начале XVII в. Д. М. Трубецким и Д. М. Пожарским «с другими россиянами» и также не упоминает имени Кузьмы Минина{617}.
В то же время в географическом словаре Л. М. Максимовича отмечалось, что, получив грамоты троицких архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына, «воздвигнулись на защищение многие города, но паче Нижний Новгород, где, как говорит Троицкий летописец, крепце яшася за се писание, и где наипаче возженный отечественною ревностию вечной памяти достойный купец Косма Минин, называемой Сухорукой, собрал немалое число разного имения и богатства на защищение Москвы»{618}.