Лебединое лето
Шрифт:
После долгого бега мальчик наткнулся на проволочную ограду, и проволока больно врезалась ему в кожу. От неожиданности он не удержался на ногах - и сел на землю, задыхаясь и прижимая ладони к голой груди.
Далеко внизу, под холмом, человеческий голос увещевал собак; те и впрямь успокоились, и единственным звуком для Чарли осталось его собственное частое дыхание. Он посидел, скорчившись и ожидая, когда снова сможет нормально дышать; потом разогнулся и впервые с тех пор, как вышел из дома, заметил, что у него порвана пижама. Мальчик осторожно запахнул
Через некоторое время он смог подняться на ноги, постоял неподвижно - и наконец двинулся вверх по склону, вдоль проволочного заграждения. Теперь Чарли шел прихрамывая: упав, он потерял одну тапочку.
Ограда кончилась внезапно. Она была старая, неизвестно когда поставленная, и уцелела лишь частично. Увидев, что она кончилась, Чарли испытал невольное облегчение - как будто именно ограда мешала ему достигнуть цели. Приободрившись, он переступил через обрывок проволоки и зашагал к темнеющему лесу.
Идти среди деревьев первое время было приятно. Сквозь листву проникал лунный свет, в ветвях мягко шумел ветер. Все это успокаивало, но по мере того, как Чарли углублялся в лес, ему становилось все тревожнее. Здесь было что-то не так - то ли незнакомый запах, то ли странные звуки, каких он никогда еще не слышал. Мальчик остановился.
Он неподвижно стоял между стволов и озирался. Он даже не представлял, где находится, не понимал, как попал сюда. Вся ночь казалась одной сплошной борьбой - но Чарли совершенно не помнил, с какой стати ему понадобилось бороться. Кажется, он чего-то хотел добиться, - только вот чего?
Лицо и руки горели, изодранные колючками. Босая ступня, нежная и непривычная к ходьбе по голой земле, уже была порезана и болела; но более всего Чарли страдал от одиночества. Ему ужасно хотелось обратно, в свою комнату, в постель; но похоже, дом теперь был утрачен навеки - настолько сильно он отличался от страшного леса, что попасть из одного в другой казалось невозможным.
Чарли приложил ухо к запястью, чтобы послушать тиканье часов. Но даже тихий ритмичный звук не помогал ему этой ночью. Мальчик поплотнее запахнул рваную пижамную курточку и медленно побрел вверх по склону, петляя меж деревьев. На ходу его сотрясал беззвучный плач.
Глава 11
Поутру Сара поднималась медленно, сначала свесила с кровати ноги и повалялась так - и только потом встала на пол. Пройдясь по комнате, она на минутку остановилась перед зеркалом и пригладила волосы, чтобы прикрыть уши.
"Одной из величайших моих ошибок было постричься", - подумала девочка.
Помнится, она явилась в парикмахерскую школу в Бентли, захватив с собой фотографию из журнала, и попросила девушку-стажера постричь ее в точности как на картинке.
– И вы только гляньте,
– вопила Сара через несколько часов по возвращении домой.
– Полное уродство!
– Не так уж плохо, - утешала ее Ванда.
– Скажите мне правду! Сперва посмотрите на фото. Внимательно смотрите! А теперь отвечайте - похожа я хоть чуточку, хоть маленькую капельку на эту красотку?
Ванда и тетя Вилли вынуждены были признать, что Сара не имеет ничего общего с блондинистой моделью.
– Уродство, просто уродство и ничего более. Не понимаю, почему нельзя просто взять отличную картинку из журнала - и постричь человека так, как показано, и при этом его не изуродовать? Надеюсь, та девица провалит все экзамены!
– На самом деле твоя прическа вполне себе похожа на то, что на картинке. Просто у тебя лицо и фигура другие.
– Заткнись, Ванда. Если ты пробуешь шутить, у тебя не выходит.
– Я и не шучу. Это правда.
– Я, помнится, воздерживалась от остроумных замечаний, когда тебе сделали уродский перманент.
– Ничего подобного. Ты обзывала меня Нежным Беном[7].
– Я хотела сделать комплимент.
– Так, девочки, хватит спорить. Прекратите немедленно, я вам говорю!
Теперь же Сара смотрела на себя в зеркало, с горечью осознавая свою ошибку. Неожиданно пришла мысль: я похожа на кота из мультика, на Себастьяна, который все время за Птичкой Твити гоняется; когда его переехало паровым катком и он стал плоский, как коврик[8]. Вот и я с этой стрижкой и с совершенно плоским лицом - вылитый тот котище...
– Сара!
– крикнула с кухни тетя Вилли.
– Что?
– Иди завтракать, и Чарли пусть идет. Я не собираюсь по десять раз вам завтрак разогревать до самого вечера.
– Иду, иду.
Выйдя в коридор, она по дороге заглянула в спальню братишки.
– Чарли!
Но в постели его не было. Девочка прошла в гостиную. В последнее время Чарли научился сам включать телевизор - и с тех пор частенько просыпался рано, вставал и в одиночку смотрел утренние программы. Но сейчас он и в гостиной не обнаружился.
– Чарли уже встал, тетя.
Тетушка Вилли на кухне раскладывала по тарелкам овсянку.
– Опять овес, - простонала Сара.
– Я лучше газировки выпью с бутербродом.
– Не говори ерунды. А Чарли где?
– Ну, в комнате его не было.
– Тогда найди его, - вздохнула тетя.
– Сперва посмотрю, как моя обувь поживает.
Девочка прошествовала к раковине и осмотрела свои кеды.
– Да, видок у них ужасный. Тетя Вилли, ты глянь. Правда, кошмар?
– Не нужно было тебе их портить. Я-то свой урок с покраской ткани давно уже выучила. Ты бы меня видела на похоронах дяди Берта в том ужасном фиолетовом платье!
– Как бы ты назвала такой цвет?