Легенды авиаторов. Игровые сказки.
Шрифт:
— В Голландии? — уточнил Вася.
— Нет, под Берлином. Фоккер-старший вложил в компанию пятьдесят тысяч марок. Через год Антон перевез фабрику в Шверин. Теперь она стала называться «Fokker Werke GmbH». Довольно солидная фабрика по тем временам: ангар размером пятнадцать на тридцать шесть метров, пятьдесят пять работников. Плюс крупные инвестиции — от отца и дяди.
— А какие самолеты он делал? — спросил Вольф.
— Да все те же устойчивые монопланы. В те годы летали в основном на бипланах, если помните... Фоккер пытался продавать свою конструкцию в разных странах, но заинтересовалась
— Только монопланы? — спросил Вася.
— Нет, разные. Были и трипланы. Кстати, на одном из фоккеровских трипланов летал Манфред фон Рихтгофен.
— Ого! — заметил Вольф.
— И это еще не все, — продолжала Брунгильда. — В пятнадцатом году Фоккер разработал синхронизатор, который позволил пулемету стрелять через пропеллер самолета.
— Что, сам изобрел? — поразился Вольф. — Во талантище!
Брунгильда вздохнула:
— Ну, не совсем уж сам, но... применил.
— Поясните, Frau Leutnant, — попросил Вольф.
— Поясняю. Немцам удалось сбить французский самолет, у которого на лопастях винта стоял уголковый отражатель для пуль. Фоккер изучил эту конструкцию и на основании полученной информации создал принципиально новый синхронизатор. Это позволило Германии получить преимущество в воздухе. Кстати, в годы войны правительство взяло завод Фоккера под свой контроль, а Антон оставался директором фирмы и разрабатывал самолеты.
— Мощно, — вздохнул Вася. — Но после войны, когда Германии было запрещено иметь самолеты, — что он делал после войны?
— Фоккер был голландцем, — напомнила Брунгильда. — Логичным решением для него стало перевести завод в Амстердам. Но самолет Фоккера — Fokker D.VII — был таким успешным, что союзники жаждали уничтожить все имеющиеся экземпляры. На самолет фактически велась охота! Антону пришлось разбирать и прятать самолеты по частям. Он распределил по тайникам около четырехсот двигателей... и потом потихоньку вывозил на поезде. Целый детектив можно сочинить.
— В каком году все это происходило? — спросил Вася.
— В девятнадцатом. Самое смутное время в Европе. 21 июля 1919 года Антон Фоккер уже объявил об открытии новой компании в Нидерландах. Что характерно — в названии компании не упоминалось имени Фоккера.
— Почему? — поразился Вольф.
— Потому что имя Антона Фоккера было крайне непопулярно во Франции и в Англии, — объяснила Брунгильда. — Слишком уж хорошие самолеты он делал... И, поскольку Фоккер сумел вывезти свой самолет из Германии, его новая фирма очень быстро принялась за работу.
— Опять военные самолеты? — поинтересовался Вольф.
— Нет, пассажирские. Для начала — четырехместный F.2... Потом, уже не знаю причин, — может быть, неудачный брак, — Фоккер переехал в США. Это произошло в двадцать втором. Там он создал филиал своей компании — Atlantic Aircraft Corporation. Дела поначалу шли неплохо, а потом произошла катастрофа.
—
— Нет, — Брунгильда покачала головой, — катастрофа в прямом смысле слова. 31 марта 1931 года самолет Fokker F.10 попал в грозовой шторм и разбился. Погибло семь человек, в том числе один знаменитый тренер футбольной команды. После этого авиакомпании сочли самолеты Фоккера ненадежными и стали их заменять другими. Антон покинул компанию. Та продолжала работать уже без своего основателя, выпускала множество самолетов, в том числе — F.32 — это был самый большой пассажирский самолет в США до Второй мировой войны. Выпускала и самолеты по лицензии. Вообще она окончательно прекратила свое существование только в девяносто шестом.
— А Фоккер? — спросил Вольф.
— Умер гораздо раньше — в тридцать девятом. Осложнение после простой хирургической операции, — ответила Брунгильда.
— Так почему вы носите с собой его портрет? — спросил Вольф. — Чем он вам так особенно дорог?
— Он был очень красивым человеком, — ответила Брунгильда. — Одаренным, хитрым, находчивым. В чем-то — очень счастливым. И в чем-то — страшно невезучим. Пусть хотя бы наша память отчасти компенсирует эту несправедливость.
35. Одна из первых
— А ты можешь представить себе фройляйн Брунгильду в ситцевом платьице? — обратился Вася к штаб-сержанту Хопкинсу.
Тот пожал плечами.
— Я вообще плохо представляю себе фройляйн Брунгильду, если только не вижу ее перед собой, — признал американец. — Да и то, когда она рядом, ее толком не разглядишь — постоянно трещит без умолку и сыплет фактами. А мне нужно, чтобы женщина была молчаливым объектом, а не фонтаном информации.
— Как будто ты не такой, — хмыкнул товарищ младший лейтенант.
— Я рассуждаю, — возразил Билл Хопкинс. — Степенно и аргументировано. О двигателях, о типах самолетов. А она рассказывает истории о разных красавицах, для которых авиация была чем-то вроде салонной забавы.
— Ага, или балагана, — заключил Вася. — Кошмар, в общем.
— Кошмар не кошмар, а доля правды в этом имеется, — заметил штаб-сержант и помрачнел. — Когда сервер на перезагрузке и самолеты не летают, всякая ерунда в голову лезет! Брунгильда в ситцевом платьице! Ужас!
— Тихо, — шепнул Вася. — Вон она идет.
— В платьице?
— Балда! Нет, как обычно. В униформе.
Хопкинс медленно повернул голову, словно опасаясь увидеть какое-то чудовище. Но к друзьям действительно приближалась Брунгильда Шнапс в своем обычном обличии: сапожки, летный комбинезон, шлем, сдвинутый на затылок.
— Привет! — Она весело махнула рукой. — В столовой сейчас суматоха. Еще не видели?
— Чего мы не видели? — насторожился Вася.
— Повариха, бабка Гарпина, сварила борщ. А капитан Хирата ест его палочками, — сообщила Брунгильда.