Легенды авиаторов. Игровые сказки.
Шрифт:
— Товарищ младший лейтенант! — строгим тоном прервала его фройляйн Шнапс. — Товарищ Сталин тоже позволял женщинам служить в армии! И это не поблажка слабому полу, как некоторые изволят считать, это вполне рациональный и современный подход к вопросу.
— Ладно, ладно, — Вася сделал вид, что испугался. — Я больше не буду!
— Надеюсь, что так. — Брунгильда вздохнула. — Елена Самсонова сразу же пошла в действующую армию. Ее зачислили в двадцать шестой корпусной авиационный отряд, КАО, как пишут, согласно обычаю того времени.
— Она реально принимала участие в боевых вылетах? —
— Считается, что несколько раз вылетала на разведку в качестве наблюдателя, — ответила Брунгильда. — Вообще же о Самсоновой известно крайне мало. Как она жила во время революции? На каком самолете летала? Почему ушла из авиации?
— А она ушла из авиации? — удивился Вася. — Если Самсонова не покинула Россию, то у нее были большие возможности. Она могла бы летать на замечательных машинах, сражаться с немцами в годы Великой Отечественной!..
— Однако нет никаких внятных сведений о летчице Елене Самсоновой, — суховато ответила Брунгильда Шнапс. — Известно, что она работала преподавателем физкультуры и жила в Сухуми. А умерла в пятьдесят восьмом. Вот и все. Но она была частью великой эпохи и оставила в ней свой след. Пусть совсем скромный и незаметный — но откуда нам знать, как была она счастлива, когда ее машина отрывалась от земли и летела под облаками!
Все помолчали.
Потом Вася спросил:
— А можно узнать, фройляйн Шнапс, вы что же, летали вместе с капитаном Хиратой?
Брунгильда кивнула.
— Я наконец взяла «Зеро», — сказала она. — Хирата вызвался полететь со мной. «Зеро» — классный самолет. Правда, в итоге меня все-таки сбили. А потом мы пошли есть борщ, и я выиграла пари у нескольких английских летчиков. У них был очень сконфуженный вид.
© А. Мартьянов. 12.10. 2012.
36. Последний полёт
Ганс Шмульке прибыл на аэродром — в гости.
Никого.
Ни взлетающих самолетов, ни спорщиков возле ангара. Необычная картина «запустения». Где же все?
Шмульке вошел в столовую. Там собрались уже Вася, Билл Хопкинс, Герман Вольф, Франсуа Ларош. Зиночка печально пудрила покрасневший носик. Находился здесь и майор Штюльпнагель, непривычно тихий и молчаливый.
— Что случилось, друзья? — озадаченно спросил Шмульке.
Вслед за Шмульке в столовую вошел капитан Хирата, поклонился обществу, сел, прямой, как стрела. Мрачно уставился в пространство.
— Здравствуй, Ганс, — кивнул приятелю из мира танчиков младший лейтенант Вася. — Посиди с нами.
— Да что вы все такие?.. — Ганс сел и покосился на Штюльпнагеля.
— Умер Ролан де ла Пуап, — коротко ответил за остальных Франсуа Ларош. — Французский летчик, граф, Герой Советского Союза. Потомок императора франков Карла Великого в двадцать седьмом колене.
На лице Шмульке появилось понимание.
— Он ведь был вашим личным героем? — обратился он к Франсуа.
—
— И моим, — признался капитан Хирата. В глазах японца, сентиментального, как и его кумир — адмирал Ямамото, — блеснули слезы.
Вахмистр Вольф коротко кивнул, без слов присоединяясь к товарищам.
— Ему было девяносто два года, — проговорил Вася вполголоса. — Но пока он был жив, мы чувствовали живую связь с авиаполком «Нормандия — Неман»... Знаешь, Ганс, что удивительно?
Шмульке серьезно ответил:
— Удивительна его судьба. А меня всегда завораживали избранники судьбы. Почти в каждой битве, самой кровопролитной, самой смертоносной, остается кто-то — несколько человек или всего один, — кто живет потом очень, очень долго. Кто-то, кого избрали — рассказать другим о том, что произошло. О павших. Вот таким человеком представляется мне Ролан де ла Пуап.
— Красиво, — подтвердил капитан Хирата. — Как последние цветки сакуры. Все остальные уже лежат на земле и только несколько еще ждут своего мгновения.
— Я, собственно, о другом хотел сказать, — объяснил Вася. — Летчики «Нормандии» — и граф де ла Пуап в их числе — всегда сохраняли абсолютно трезвый взгляд на события Второй Мировой. Когда потом, спустя годы, начинались всякие рассуждения — «с одной стороны, с другой стороны», «что хуже — большевизм или нацизм» — и все такое... «нормандцы» всегда мыслили очень просто: фашизм следовало уничтожить и ради этой цели — объединиться. Никакой двусмысленности в оценке минувшей войны — ни во время ее, ни после. И ведь им не возразишь — они реально воевали, погибали один за другим. Никто их к этому не вынуждал. Могли бы в Лондоне остаться или в Раяке, но нет — понесло французов в русские снега, в самое пекло сражений.
— И это — когда исход войны оставался еще крайне неясным, — добавил Вольф. — Первые французские летчики прибыли в СССР 14 ноября 1942 года. Не самое веселое для Советского Союза время.
— Вообще идея де Голля — отказаться учитывать идеологические различия с СССР в борьбе против фашизма, — была довольно смелой, — заметил Ларош. — И единственно здравой. Советский Союз признал «Свободную Францию» 27 сентября 1941 года. Почти сразу же начались переговоры о предоставлении России «значительного числа хороших летчиков-истребителей», как писал де Голль.
— Там какая-то некрасивая «дипломатия» завязалась, — поморщился Вася. — Но давайте не будем это обсуждать.
— Мы говорим о боевом летчике, о смелом человеке, — заметил капитан Хирата. — Мне кажется, нам есть о чем поговорить и без «дипломатии».
— Я не ошибусь, если скажу, что Ролан де ла Пуап был самым молодым в первом составе «Нормандии»? — вставил Вася.
Ответил Ларош:
— Ему было двадцать лет в сороковом году. К тому времени он уже год как служил в ВВС. После капитуляции Франции 23 июня 1940 года на польском судне перебрался в Англию и присоединился к «Свободной Франции». Кстати, в визе, которую Пуапу вместе с другими французами давали при въезде в СССР, в графе гражданство так и стояло — «Свободная Франция». А еще он, как и остальные, был приговорен правительством Виши к смертной казни — «за дезертирство». Такой пикантный штрих.