Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице
Шрифт:
— А он тоже маг? — спросила Сонечка.
— Нет, он не маг. Мастер Фу учил не только магов, он был мастером каллиграфии, если бы ему не приходилось беречься из-за своего дара, он смог бы сделать очень хорошую карьеру, не хуже чем мастер Квун, а то и лучше.
— Если тебе так хочется замуж за мастера Квуна, то вы могли бы вместе уехать туда, где тебя не станут преследовать, — заметил я.
— Тогда он потеряет свое положение, которого добился с таким трудом, — ответила Лу Ай Лей. — Думаете, легко сдать экзамен на чиновника? И потом, зачем мне муж-изгой?
— А я было подумал, что он тебе нравится, — хмыкнул я.
— Не стану отрицать, — сказала ведьма. — Он красивый, умный, состоятельный, с положением, его двоюродный дядя — сборщик податей в провинции Вынь. Но если он возьмет беглую ведьму в жены, то это будет глупо, он потеряет
— Но если он всего этого лишится ради тебя, разве это не станет доказательством его любви? — спросила Сонечка.
— Нет, — твердо ответила катаянка. — Это будет доказательством того, что он меня не любит. Иначе с чего бы ему желать для меня брака с неудачником, не имеющим ни хорошей должности, ни положения в обществе, ни даже богатства? Красота подобна одуванчику: не успеешь оглянуться, и лепестки желтого весеннего цветка превратятся в белый пух; дунет ветер — не станет и его.
Своеобразная логика. Мы с Сонечкой переглянулись и синхронно пожали плечами.
— Но все же ты рекомендуешь нам отправиться к мастеру Квуну? — спросил я, перебираясь на козлы.
— Конечно. Вам же на нем не жениться. В любом случае, я не знаю больше никого, кто мог бы вам помочь.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда едем к нему.
Я щелкнул вожжами, и наш фургон тронулся в путь.
Лу Ай Лей закончила с перекусом, выбралась вслед за мною на козлы и принялась оглядываться по сторонам. Что до Сонечки, то, по своему обыкновению, она, утолив голод, укуталась в одеяло и задремала. Пусть поспит, она очень недурно потрудилась сегодня.
Мы ехали по узкой дороге, на которой едва-едва могли бы разъехаться два таких фургона, как наш. По ее обочинам росли бамбуковые деревья и акации, было тепло и солнечно. Судя по всему, здесь было лето, а вовсе не начало апреля, как у нас, в Ицкароне.
— Скажи, а какой сейчас месяц? — поинтересовался я у ведьмы.
— Геатаянг [48] , — ответила ведьма. — Пятый день.
Я напряг память, пытаясь соотнести местный календарь с ицкароно-суранским. Получалось, что здесь сейчас конец июня, если я ничего не путаю, конечно.
— Год Бронзовой Жабы [49] , — добавила Лу Ай Лей.
Я кивнул. У катайцев свое летосчисление, и если в месяцах я еще худо-бедно ориентировался, то здесь ничего толкового сказать не мог, даже не был уверен в том, что год Бронзовый Жабы соответствует году 3170 нового [50] ицкаронского летосчисления. Впрочем, отчего бы ему не соответствовать? А вот то, что сейчас июнь, а не апрель, меня несколько беспокоило. Нет, я и раньше знал, что Дорога способна вольно обращаться не только с пространством, но и со временем, однако на практике никогда с этим не сталкивался. Путешествуя по Дороге, я иногда видел, что на Обочине совсем иное время года: вместо осени — весна, вместо лета — зима. Объяснял я это тем, что Дорога ведет меня сквозь иные миры, со своим течением времени и климатом. Однако там, где я завершал путешествие, время всегда соответствовало ожидаемому.
48
В катайском календаре двадцать четыре месяца по пятнадцать, а иногда по шестнадцать дней. Первый день месяца Геатаянг — месяца Высокого Солнца — соответствует дню летнего солнцестояния.
49
Года в Катае не нумеруются, а носят названия священных животных: трески, тигра, ласточки, жабы, крота, соловья, щуки, муравьеда, цапли, пиявки, анаконды и утки. Двенадцать лет составляют так называемый малый цикл. Каждый малый цикл, в свою очередь, носит название одного из шести материалов: бамбука, глины, бронзы, железа, серебра или золота. Как правило, года и циклы наступают именно в таком порядке, однако, когда умирает Лайм и коронуется новый, начинается новый большой цикл или эпоха. Эпохи называются по имени Лайма, правящего в это время. Возможно, если какому-нибудь Лайму удастся прожить в этом качестве более семидесяти двух лет, то Катай ждет реформа календаря, но пока всего лишь одному из них удалось дожить
50
Новое ицкаронское летосчисление ведется от даты прихода лунарийских эльфов в Ицкарон. На тот момент город серьезно страдал от постоянных набегов восточных кочевников и западных варваров — уранцев. Директриса — а именно таков был титул правительницы города — Эстер III позволила лунарийским эльфам поселиться на ицкаронских землях и в самом городе в обмен на обязательство защищать их. Чуть позже ее дочь и наследница Эстер IV вышла замуж за эльфийского короля и даже смогла родить ему наследника — будущего первого короля Ицкарона Талерона I.
Но в этот раз было иначе: из Форт-Нергала мы с Сонечкой выехали двадцать шестого марта и в пути пробыли двенадцать дней, то есть сейчас должно быть седьмое апреля. Конечно, добирайся мы сюда по простым дорогам, времени на путешествие ушло бы куда больше трех месяцев, но ведь раньше-то мое внутреннее время всегда совпадало с временем местным. Мдам… А в том ли я мире нахожусь?
— А как называется эта страна? — поинтересовался я у ведьмы.
— Сейчас ее называют Катай [51] , а раньше, до прихода Атая, она звалась Поднебесной Империей Юй [52] , — ответила Лей, с легким удивлением покосившись на меня. — Сейчас мы едем по земле провинции Ши, это несколько севернее Ут-Кина, если тебе интересно. Неподалеку от деревни Квам Го, где вы меня спасли от костра.
51
Изначально произносилось «Као Атай», то есть «резиденция Атая» или «надел Атая». Позже произношение несколько упростилось и вот уже более трехсот лет название страны произносится на севере — Каатай, а на юге — Катай.
52
Юй (в переводе с катайского) — нефрит.
Видимо, мы все-таки в нашем мире. Ладно, пока не будем обращать внимание на время. По Дороге я прошел немало, но так далеко от дома еще ни разу не забирался. Кто его знает, может, так и должно быть? Дорога всегда приводит туда, куда стремишься попасть; выходя из Форт-Нергала на поиски Лары Уиллис, мы с Сонечкой, в конечном итоге, должны ее отыскать. Быть может, Дорога намеренно привела нас именно в Квам Го и именно сегодня — то есть в ту точку пространства и времени, где мы встретили Лу Ай Лей, которая и направит нас в нужную сторону?
— Кстати говоря, а куда мы сейчас едем? — спросила ведьма.
— Как куда? К ученику твоего старого мастера Фу, пусть на том свете у него спина не чешется, мастеру Квуну, в Няйнян. Думаю, к вечеру будем на месте.
— Да позволит многоумный варвар, не побрезговавший проверить у скромной несчастной сироты знания, касаемые географии и календаря ее родной страны, задать ему вопрос: вполне ли уверен он в том, что к вечеру мы будем в Няйняне?
— Вполне, — ответил я. В Няйняне я никогда не был, конечно, но Лу Ай Лей очень стремилась туда попасть, так что на Дорогу мы уже выехали, и я чувствовал, сколько времени займет этот путь. — Да позволит и мне моя сомневающаяся спутница спросить у нее: что заставило ее усомниться в моих словах?
— Два обстоятельства, — ответила Лу Ай Лей. — Во-первых, до Няйняна три дня пути, а во-вторых, мы сейчас ехали на восток и только что повернули на юг, в то время, как Няйнян — на северо-западе.
— Да? — пожал я плечами. — Только-то?
— Ты думаешь, этого недостаточно? — поинтересовалась ведьма.
— Я думаю, тебе придется привыкнуть к нелинейности пространства, — ответил я и подстегнул лошадь: — Но!
2
Мастер Квун, писец губернского суда провинции У, долго крутил хрустальную монету в своих изящных тонких пальцах, то смотря сквозь нее на свет, то поднося ее к самым своим глазам, то, наоборот, унося от глаз на длину вытянутой руки.
— Ну что же, мастер Сувари, — сказал он. — Разумеется, я могу прочесть, что написано на этой монете. Тут сказано «куакоуйтэ» — «хранилище для души». Судя по всему, в эту вещицу можно спрятать человеческую душу.
— Именно человеческую душу? — поинтересовалась Сонечка.