Лесная тень
Шрифт:
— Привет, — я замерла на входе, привычно давала ему время понять, кто я и где нахожусь, Монти поднял голову на звук.
— Фрея. У тебя нет? — хрипло спросил он, откашлялся, прочистил горло.
— У меня нет, — в который раз заверила я, только теперь это впервые было правдой, и очень хотелось признаться ему в этом, чтобы радость стала настоящей.
Он облегчённо выдохнул и улыбнулся:
— Кажется, что ты давно не заходила, — Монти помедлил после первого слова, я поняла, что он скорее угадывал, чем помнил. В его голосе звучали нотки огорчения.
— Я забегала вчера, прости, было слишком поздно,
— Не помню, сколько я спал, но по ощущениям — целую вечность. Даже не знаю, какой сегодня день, а Альба не признаётся, как будто в этом есть что-то страшное. Не десять же лет я проспал?
Он вопросительно взглянул на меня, а я растерялась. То, что он проснулся, было хорошим знаком, но ведь и смертельно больным иногда становится лучше, а тот, кто расскажет ему о прошедших днях, будет виноват во всех чувствах, которые у него вызовут подробности. Он думал, что смешались в памяти дни, что они все проходят одинаково, поэтому легко потерять счёт. Я тоже не хотела говорить ему, что стало только хуже. Пусть хотя бы это будет проблемой моей милейшей невестки.
Я уставилась в окно. Серо было и на улице, над Хюрбеном нависли тяжёлые тёмные тучи, но в комнате казалось особенно мрачно. Альба не тратила здесь свечи, наверное, мне тоже было бы уютнее в темноте, чтобы не рассматривать лишний раз его кожу, а Монти в них не нуждался. Я не могла представить ничего страшнее, чем потеря зрения. Даже оторванные конечности можно было худо-бедно заменить, а глаза… Когда на моей руке появилась полоса, я решила, что не позволю своему телу дойти до такого, пока у меня ещё будут силы на действия. Прошло уже несколько дней с тех пор, как она пропала, а я всё ещё не могла порадоваться этому, то не было времени, то казалось невозможным поверить.
В те редкие часы, когда Монти приходил в сознание, ему требовался лишь кто-то, с кем можно было поговорить, кто-то, кто становился тонкой связью с ускользающим от него миром. Надолго у меня не хватало сил, Альба молча злилась, считала, что я должна была помогать больше, или не появляться совсем. Она никогда не стеснялась говорить мне это в лицо.
— Там светлее, — с грустью заметил Монти, проследив за моим взглядом. — Жаль, что сейчас не лето.
Полузасохший цветок на подоконнике тянулся листьями на улицу, поближе к солнцу и, судя по блеклому виду, полностью разделял эти чувства.
— Угу, — согласилась я, пока до меня не дошёл смысл слов Монти: — Стой, ты видишь?
— Стою, — усмехнулся он. — Вернее, сижу. И да, вижу. Не так чётко, как раньше, но сегодня утром появился свет.
Он приподнялся вперёд, словно потянулся ко мне, уселся ровнее. От радости я обняла его, сгребла в охапку и прижала к себе, чуть не рухнула вместе с ним на кровать. Монти смеялся, а мне казалось, что я очень давно не слышала, как он умеет это делать.
— Хочешь что-нибудь? — выпустила я его из рук.
— Пожалуй, — он неловко улыбнулся, словно извинялся за невысказанную ещё просьбу, — можешь вывести меня во двор?
Наверное, я слишком задумалась, пока пыталась понять, что он имел в виду, ведь раньше совсем не хотел показываться людям на глаза, потому что он протянул руку, и поводил ею в воздухе пока на нашёл мою и крепко сжал пальцами. Всё-таки видел Монти не так хорошо, как я размечталась.
— Пойдём.
Я потянула его
В дверях мелькнула черная юбка Альбы, я знала, что она всегда подслушивала, исключением не стал и сегодняшний день. Это давно не удивляло. Поговорить втроём я не предлагала, она меня никогда не любила, терпела, потому что приходилось, да и только. Что же, я ведь действительно снова перешла ей дорогу, помешала оставаться лучшей во всем, даже в лечении мужа. В следующий раз придётся притащить побольше мяса на ужин, до сих пор взятками получалось довольно легко откупаться.
Медленно, шаг за шагом мы вышли во двор. Пахло влагой и болотом, но дождь ещё не начался. Забор отгораживал нас от улицы, грядки пустовали, ягодные кусты поредели.
— Разве тут не было лавки? — вслух удивилась я, уверенная, что память меня не подводит. Альба когда-то мечтала читать в саду, о чём успела рассказать раз двадцать, пока не получила желанную деревяшку. Так было почти со всем, что стояло в доме.
— Была, — кисло отозвался Монти. — Ты просто редко заходишь.
Не то, чтобы я вообще тут часто бывала, но уж точно не в огороде, тут он был прав. Все-таки казалось странным и оттого печальным — в нестриженных лозах я все ещё могла угадать очертания естественной беседки, земля внутри которой пустовала.
— Пришлось много продать, чтобы расплачиваться с лекарями, — пожал плечами Монти и спустил с меня свою руку. — Это не страшно, я смогу заработать больше, нужно только что-то решить… с одеждой. С такими узорами в люди нельзя. Никто не захочет после меня вещи трогать.
Я хотела пошутить про ведьм, но даже у меня в мозгу это прозвучало слишком кисло. Зато неизвестно откуда снова всплыло недовольное лицо жены Эба. Монти невесело усмехнулся и продолжил:
— Помоги мне сесть на землю.
Получилось у него скорее плюхнуться, завалившись на спину, чем сесть, а моя помощь ограничилась оханьем и попыткой выровнять его настолько, чтобы можно было удержаться в вертикальном положении без спинки.
— Мы вымазались в грязи, — пожаловалась я, нависла над ним в неуютном ожидании, совсем не уверенная, что хочу так сильно пачкать юбку.
Монти повозился вокруг, собрал мокрой земли и со смехом швырнул в меня:
— Теперь — да!
Я взвизгнула и замахала на него руками — вычёсывать всё это богатство из волос придётся очень долго. Вовремя спохватилась и подавила желание толкнуть его в грязь лицом, не знала, насколько хорошо он себя чувствовал. Мне было страшно причинять ему лишнюю боль, хотя, если не считать черных полос, покрывавших большую часть кожи, выглядел он на удивление бодро. Странный узор по-прежнему доходил до век и заползал на них, но взгляд у Монти был цепким, зрачки реагировали на свет, когда он поворачивал голову к солнцу, которое то и дело выглядывало из-за тучи. Всего на мгновение, чтобы снова скрыться за ней. Словно отзываясь, оно погладило Монти тёплыми лучиками по щекам. Он выглядел таким беззаботным и таким счастливым, что у меня от умиления заслезились глаза.