Лесная тень

Фабер Майя

Длинный дёрнулся, рывком обернулся и уставился на меня. Судя по взгляду, он стремительно трезвел.

— Да кто поверит девке-то? — неуверенно пробурчал он.

— А вот давай и проверим, я им сначала свою версию-то расскажу, ладненько? — подмигнула я ему, выпрямилась и набрала в грудь воздуха.

Длинный схватил меня за руку, да так больно, что я чуть тем воздухом не подавилась, но сказать ничего не успел.

Дверь трактира отворилась с таким грохотом, словно лошадь лягнула её ногой. Влетел красный, с огромными от волнения глазами мальчишка из дома Управляющего и закричал:

— Убили! Волк пасечника задрал!

Глава 18

Взбудораженная

новостью толпа вывалилась из трактира и, бурля, потянулась на север. Перегородили всю дорогу, каждый хотел оказаться в первом ряду, как будто там и вправду было на что посмотреть. Впереди бежал мальчишка, довольный свалившимся на него вниманием, и захлёбываясь словами повторял одну и ту же историю, как они с батей с охоты возвращались, да припозднились, а тут глядь — лежит, да странненько так, как будто и не человек вовсе, а тварь какая. Чего их в ту сторону-то на охоту понесло, удивлялась я, редко кто выбирал северную часть леса. То ли всё-таки не на зверей глазеть ходили, то ли защита у домика знахарки работать переставала. Вот это мне уже не нравилось, так ведь и зашибут колдуна раньше времени, а у нас с ним договор как минимум до затмения, а там может и дольше, если получится его удержать. Глупо было срываться на Финна, он и правда не обещал мне ничего, кроме нескольких бутылёчков, всё остальное я додумала сама.

Я вяло переставляла ноги и неспешно брела следом за всеми. Перспектива посмотреть на обглоданные косточки пасечника мало вдохновляла, после мясной лавки удивить меня было нечем. Хотелось лишь убедиться, что задрал его и правда волк, а я очень надеялась, что это было не так. Что мальчишка или его отец, которые обнаружили в лесу тело, просто ошиблись, а пасечника убил Длинный или любой другой человек, мало ли что они могли не поделить. Враги есть у всех.

Когда мы дошли до последнего дома, тело как раз ввозили в город. Мужики уложили его на тележку и прикрыли грязной тряпкой. Народ возбуждённо загалдел и выстроился в кольцо вокруг них. Хотелось зрелищ.

Кто-то скинул с тела тряпку, по толпе пролетел громкий шёпот, как будто что-то мешало говорить во весь голос в присутствии покойника. Я пыталась протиснуться вперёд, но отодвигаться никто не хотел. Подпрыгнула, выглядывая через чьё-то плечо, его хозяин недовольно дёрнулся, сбросил мою руку и наконец пропустил.

Я плохо знала пасечника, поэтому не смогла бы определить по одежде, что тело принадлежало ему. Впрочем, ночью по голосу я его тоже не опознала. Наверное, поэтому Длинный тогда и помалкивал, уж его шепелявый говор ни с чьим бы не спутала. Сейчас оставалось только поверить людям. От лица и рук пасечника мало что сохранилось, да и в целом зрелище не было аппетитным. Рядом валялись остатки моей сумки, подобранные кем-то. К счастью, вещей в ней не сохранилось.

Одно я могла сказать совершенно точно — раны наносили когтями, и если те принадлежали волку, то это был очень крупный волк. Вероятно, голодный, загнанный и отчаявшийся, свихнувшийся, потому что просто ради еды даже зверь не станет так поганить свою жертву. С пасечником играли, но не ради забавы. Так в волчьей стае могла бы выглядеть месть, будь она присуща диким животным.

Плохо. Очень плохо, потому что вариантов было не так и много. Сама сотворить такое с пасечником я не могла, даже если предположить, что хотела. Запомнила бы точно. А волка я не видела. Не почувствовала. Там вообще никого, кроме людей не было, но предложи мне кто-нибудь поклясться в этом, отказалась бы сразу. Интуиция не позволяла. Колдовства я там тоже не видела и не ощущала, а это вообще аргумент очень сомнительный, медальон Финна мне проблем тоже не доставлял, только пугал немножко на вид, а в его колдовских свойствах можно было не сомневаться.

Народ тем временем заканчивал удовлетворять неуёмное любопытство. Толпа расступилась, освободила

дорогу и наконец позволила увезти тело. Ночная прохлада погнала жителей обратно в трактир, где они могли продолжить обсуждать происшествие до самого утра. Ночка у многих выйдет бессонная. Родни пасечника не было видно, да и не плакал никто, так что в один из старых Хюрбенских домов ещё предстояло занести чёрную весть. Я могла бы посочувствовать вдове дважды, за то, как погиб её супруг, и за то, каким негодяем он оказался при жизни.

Недалеко от меня стоял Длинный, все разошлись, а он так и не сдвинулся с места. Громко икал в обволакивающей тишине, словно все звуки тоже ушли отсюда, осталось только это нелепое осознание правды. Раскаяние ли? Я в этом сомневалась. Он посмотрел на меня красными глазами, как будто задавал безмолвный вопрос — как же это случилось? Развела руками в ответ. Длинный помотал головой, долго и яростно, от пьяного усердия чуть не свалился на землю, но по выражению его лица я поняла, что это не помогало, пелена не спала, сон не закончился, реальность не изменилась. Ему предстояло жить с тем, что на тележке могло лежать его собственное тело.

— Чего днём-то его не проверил? — не выдержала я.

— Так у него же это… жена, ну.

— Ну.

Я хмыкнула себе под нос и отвернулась. Не собиралась жалеть Длинного, но из списка подозреваемых его можно было исключить, слишком болезненное непонимание стояло у него во взгляде. Такие не убивают. Прикрыть похождения старался, как мог, да и то корявенько вышло.

Ночь я провела в углу трактира, прислушиваясь к вялым теориям, которые со временем становились всё скучнее, и даже умудрилась неплохо выспаться, а хозяин позволил мне умыться и привести себя в порядок на кухне. Даже несмотря на то, что за комнату я в этот раз не заплатила, боялась запираться одна, любой замок мог послужить кому-то против меня. Привычный к странным гостям и приезжим всех мастей с большого тракта, хозяин не судил людей ни по виду, ни по слухам о них. Я и моя репутация ему отнюдь не мешали, пока из-за них никто не пытался устроить вместо ужина погром, а таких людей точно не находилось.

Был в моей жизни и ещё один человек, который никогда не судил меня за проступки, только в этот раз я совсем не хотела проверять, где же кончалось его терпение. Сама понимала, что глупость зашла слишком далеко.

— У тебя нет? — привычно спросил брат и окинул меня настороженным взглядом.

— У меня нет, — улыбнулась я и забралась на кровать рядом с ним.

В комнате пахло клеем и кожей, Монти пытался вспомнить, чем зарабатывал на жизнь. Говорил, что память есть даже у рук, потому, если однажды научился, никогда не сможешь потерять навык. Мне такое предположение казалось слишком уж оптимистичным, но я не спорила, не хотела портить его мир, который казался мне во многом лучше — веселее — моего. Возможно, это было именно то, чего моему характеру всегда не хватало, я даже глупости творила с азартом, но в ожидании неизбежного наказания. И оно, увы, приходило.

Я прислонилась к его тёплому боку и обняла за руку. Монти потрепал меня по макушке. В другой раз я бы возмутилась, волосы всегда были отвратительно непослушными, теперь придётся заново переделывать хвост, но отчего-то стало так лениво открывать рот. В конце концов, какое это имело значение. Монти подозрительно покосился на меня сверху вниз, я покрепче прижалась к его руке.

— Рассказывай, — легонько пихнул он меня в бок.

Я задумалась, глядя в стену. Подбирать нужные слова — ещё одно искусство, которому меня никто не научил, поэтому я так часто получала по голове за свои неуместные комментарии. Просто не понимала, когда же наступал тот самый миг, в который пора спрятать язык за зубки, остановиться и не продолжать. Рыла яму, пока та не станет достаточно глубокой, чтобы появился шанс сломать себе при падении шею.