Лесная тень
Шрифт:
— Найдите лестницу, — раздался голос бугая, отца Длинного.
Я карабкалась наверх по крыше.
Тонкие человеческие ногти ломались, соскальзывали, не давали хорошо ухватиться.
Звериные когти легко проникали между кусков черепицы.
Монти всю жизнь запрещал мне драться, даже в шутку, даже во время игры. Это было слишком опасно….
Для людей.
Я остановилась в высшей точке, здесь меня отлично было видно отовсюду, с любой стороны дома. Взвыла, глядя на кроваво-красный круг луны надо мной.
— Волк! — заорали внизу. — Оборотень!
Глава 26
Стояла
Они боялись меня, страх отражался на повёрнутых в мою сторону лицах.
В рядах не было единства, все ждали команды, бугай безмолвствовал, прожигал меня ненавидящим взглядом. Для всех остальных это было праведным крестовым походом, чем-то великим, но не слишком понятным, пошёл один и за ним потянулись все. Так же легко они сбежали бы обратно, обернись ситуация нехорошей для них стороной. С бугаем всё обстояло хуже, для него это дело стало слишком личным, превратило его в очень опасного противника. Он был прав в своём желании отомстить, оно придавало ему сил. Я знала, что он не остановится перед тем, чтобы погибнуть самому, если это поможет ему прихватить меня с собой. Схватка, которую мне любой ценой стоило избежать.
Я сделала шаг вперёд по покатой крыше. Кто-то шумно втянул воздух, пара человек отступили назад, видимо, не хотели проверять, как далеко я могла прыгнуть, если хорошенько оттолкнусь. Я мысленно усмехнулась. Они просчитались на целый метр, достала бы легко. Ничего способного стрелять у них не было, а метать в меня топориками и прочей утварью храбрецов не нашлось, чтобы вред причинить не хватит силы, а так — только зверя злить.
Слева, почти на грани видимости, между двух упитанных тел торчал длинный и тощий Арни. Принёс же леший этого балбеса! И на дороге не мог постоять, обязательно должен был в первый ряд влезть. Крысёныш!
Я помотала головой. Человеческая привычка. Они брали верх и раньше, а с последнего оборота на людях прошло очень много лет. Это помогало бороться с волчьей частью. Чувства обострились, по венам текла к сердцу жажда бега, охоты и крови, но я могла её контролировать. Не поддаваться. Монти хорошо обучил меня. Потратил на это всю молодость, но никогда не оставлял меня одну. В минуты злости я думала, что он делал это для себя, боялся, что я сожру его во сне, или — что я бы выбрала гораздо охотнее — его ненаглядную жёнушку. Это было несправедливо, сейчас я понимала его очень ясно. Он делал всё для того, чтобы этот день не настал, чтобы я не оказалась сейчас на этой расползающейся крыше.
Тянуло дымом. Не от факелов — от старых вещей, которые покрывала пыль и полуоблезшая, неизвестно из чего приготовленная краска. От пожелтевших бумаг с погнутыми и завёрнутыми краями. От трав, которые когда-то очень давно заботливые женские руки собрали, засушили и перетёрли, разложили по баночкам и кастрюлькам.
Медленно, только бы не скользили по черепице лапы, я спустилась к краю крыши. Можно было не наклонять голову, чтобы заметить его — внутри, в комнате танцевал огонь. В суматохе кто-то успел зашвырнуть туда ещё один факел, повиновался последней команде, что прозвучала перед моим появлением. Плохо.
В тишине я различала треск пламени, которое перекидывалось с одной вещи на другую. Домик знахарки был доверху завален хламом, бесполезным, но таким, который может очень хорошо гореть. Финна я оставила
Я взглянула на кроваво-красную луну. Где же ваши долгожданные Тени, глупые вы людишки?
И спрыгнула на землю.
Мужики попятились, один споткнулся, шлёпнулся на зад и принялся отползать с позорными визгливыми ругательствами. Я прикинула число противников по выражениям на их лицах. Бугай и ещё трое, может четверо, были готовы убивать из принципа. Треть остальных резво бросится на помощь, ещё треть подождёт, пока не станет ясно, кто побеждает, прочие сбегут в город сразу. Всё равно слишком много.
Время застыло, никто не решался на первый шаг.
Вдруг что-то внутри меня изменилось, пошевелилось, проникло в сознание. Давило в висках, зрение помутилось и тут же вернулось. Внутри, в моей шкуре обретался кто-то ещё. Кто-то страшный. Страшно злой. Страшно несчастный.
Так уже было.
Во сне.
Я стояла на мокрой холодной земле, тяжело дышала открытым ртом. Меня душила ярость, моя и не моя одновременно. Окутала чужая воля, не давала сдвинуться с места, не позволяла даже пошевелиться, но я знала, чувствовала — сделаю всё, что прикажет мне тот, кто управлял сейчас моим телом. Он был гораздо сильнее, а о сопротивлении не возникало и мысли. По груди разливалось странное тепло, но я не могла посмотреть, не могла отвлечься. Там висел круглый пылающий медальон. Мы были связаны через него.
Впереди над лесом светила луна, такая круглая и яркая, что не было видно ни одной звезды. Такая красная, что кроме неё невозможно было заметить что-то ещё. Невозможно оторвать от неё взгляда. Позади полыхало жёлто-алым, пахло дымом и гарью.
Передо мной стояли они, жители нашего городка. Мужики, вооружённые кто вилами, кто топорами, а кто первыми подвернувшимися под руки острыми предметами, смотрели на меня. Смелели, подначивали друг друга. Я не двигалась и это придавало им уверенности. Шептались, кто-то крикнул, что я их боюсь, по толпе прошла волна глупых ответов, нашлась и одна удачная шутка. Медленно, шаг за шагом они обходили меня, сжимали кольцо.
Позади что-то с треском обрушилось, жар опалил мне спину, шерсть встала дыбом, я позорно прижала к ногам хвост и на мгновение обернулась. Домик горел, похоже, внутри обвалилась какая-то балка. Огонь, как живой, выглядывал из окна. Так неправильно, так противоестественно. Всё показалось мне другим, незнакомым, даже лес.
Хотелось испугаться, но страха не было, хоть разумом я и понимала, что должна бояться. Сделала шаг назад и получила в ответ гнусный гогот осмелевших мужиков.
— Иди-ка сюда, девочка, — с мерзкой улыбкой позвал бугай и поудобнее перехватил топор, — я сделаю всё быстро, заметить не успеешь. Думаешь, в огне тебе понравится больше?
И тут тихий голос в моей голове приказал: «Вперёд!»
Медальон на шее полыхнул, так ярко, словно в землю передо мной ударила молния, мужики прикрывали лица руками, кричали, ряд смешался, самые трусливые отступали.
Я прыгнула на бугая. Целилась в руку, противника нужно было лишить когтей. Он оказался слишком ловким для такой большой туши, удар откинул меня назад, заставил упасть и покатиться по двору на брюхе. Когти цеплялись за землю. В груди болело, только бы ребра остались целы.