Левиафан
Шрифт:
Крофтон слегка пошатнулся. Мэтью увидел, как покраснели его щеки. Мужчина взял себя в руки и выдавил улыбку, которая не была ни холодной, ни насмешливой, но казалась по-своему искренней.
— Мисс, — тихо сказал он, — я бы заплатил, чтобы увидеть это.
Мэтью подумал, что пора уходить, пока они не начали свои упражнения с клинком прямо здесь, и один из них или оба не присоединились к вечно сражающимся призракам.
— Извините. Очень рад с вами познакомиться, мистер Холмс, и желаю вам больших успехов в ваших делах с этим доктором Сардоникусом. Минкс…
Он слегка поклонился присутствующим, но перед уходом оглянулся и увидел, что принцесса клинков и принц оскорблений смотрят друг на друга, как на врагов.
— Хм! — вздернула подбородок Минкс.
Крофтон Холмс издал такой же звук, только более возмущенно.
— До свидания, Мэтью, — сказала Кэтрин, и он спустился по лестнице и ушел.
Глава тридцать четвертая
— Объявляю вас мужем и женой, — произнес преподобный Фенкларен. — Мэтью, ты можешь поцеловать невесту.
Как будто ему требовалось какое-то разрешение!
Венчание состоялось в церкви Святой Троицы в час солнечного, но холодного дня 17 февраля.
Кто только ни был приглашен в этот Божий Дом сегодня! Даже Гарднер Лиллехорн и Лорд Корнбери, который тихо проскользнул в зал и уселся на последней скамье. Казалось, его никто не узнавал.
После того, как Мэтью поцеловал Берри, а она ответила ему взаимностью, все собравшиеся нарушили тишину и начали аплодировать. Первым, похоже, был Еффрем Оуэлс, а за ним — Хирам и Пейшенс Стоукли. Это была волна шума, перепугавшая голубей на стропилах, и птицы закружились в танце.
Обняв Берри за плечи, Мэтью оглядел все эти улыбающиеся лица и заметил на нескольких задних скамьях перед лордом Корнбери мужчину, который не снял треуголку, как это сделали остальные. Этот пожилой джентльмен, встретившись взглядом с Мэтью, снял шляпу и с улыбкой слегка наклонил голову вперед в жесте, который Мэтью истолковал как пожелание удачи.
И в следующее мгновение магистрат Айзек Вудворд исчез.
После этого в таверне Салли Алмонд должен был состояться прием, который, вероятно, затянулся бы допоздна. Как все эти люди поместятся в ее таверне, не смог бы решить даже самый сообразительный человек, но каким-то образом Салли Алмонд проявила свою дедуктивную способность.
Стоя в передней части церкви и приветствуя гостей, Мэтью крепко обнимал Берри. Они много о чем говорили. О том, где они будут жить… о детях… о его работе.
— Я в замешательстве, — сказал он однажды вечером в доме Марми. — Мне нравилась и нравится эта работа, но это кажется несправедливым по отношению к тебе. Я имею в виду… ты же знаешь, что иногда — часто — это опасно. Господи, ты только представь! И все же… это приносит мне удовлетворение. Я бы не хотел отправляться в путешествия за пределы колоний. Но… опять же… справедливо ли по отношению к тебе, что я продолжаю работать на агентство?
—
Так что им еще предстояло обсудить этот вопрос.
Когда толпа на их веселом и шумном пути к Салли Алмонд начала редеть, к Мэтью и Берри подошел долговязый преподобный Бертрам Фенкларен.
— Я поздравляю вас обоих, — сказал он. — Вы замечательная пара.
— Спасибо, — ответил Мэтью. — Это была прекрасная церемония.
— Эм... можно вас на пару слов? И Берри, конечно, тоже. Не пройти ли нам обратно в гардеробную? Там мы сможем уединиться.
В маленькой комнате Фенкларен, казалось, долго обдумывал то, что хотел сказать, нахмурив брови.
— Вы оба знаете вдову Эдвину Баффентхорп? Она владеет одним из больших особняков на Голден-Хилл. Ее муж — прекрасный человек, очень щедрый по отношению к церкви, — скончался в ноябре.
— Я слышал это имя, но не знаю ее, — сказала Берри. — А ты?
— И я не знаю, — покачал головой Мэтью.
— Очевидно, вдова Баффенторп знает о твоей репутации, Мэтью, и она попросила меня изложить просьбу.
— Какую?
— Она верит... — Фенкларен поколебался, видимо, готовясь к дальнейшим словам. — Она верит, что в ее доме завелись привидения, — продолжил он. — Она говорит мне, что по ночам слышит глухие удары по стенам, смех маленькой девочки и… Я просто рассказываю тебе то, что она рассказала мне… лай большой собаки, бегающей взад-вперед по коридору за ее спальней. Кроме того, в спальне дальше по коридору на стене нацарапано ее имя вместе с предсказанием ее смерти двадцать четвертого числа этого месяца. Почти каждую ночь на этой стене появляются странные царапины и отметины. Она говорит, пишут чем-то красным, похожим на кровь.
— Потрясающе! — невольно воскликнул Мэтью. — Но чего она хочет от меня?
— Она... хочет, чтобы ты провел несколько ночей в комнате, которую она называет комнатой с привидениями, и поймал этого призрака.
Мэтью и Берри застыли, потеряв дар речи.
— Я добавлю, — сказал преподобный, — что вдова Баффентхорп обещает за эту услугу много денег, что твоя невеста приглашена — если она осмелится, — и что у вас будет личное пространство и свобода передвижения по дому. Кроме того, насколько я понимаю, кухарка вдовы Баффентхорп — одна из лучших в городе. В любом случае, меня попросили передать эту просьбу, и я это сделал, так что решение за тобой.
Мэтью задумался. По его мнению, кем бы ни был «призрак», он или она по какой-то причине хотели, чтобы вдова Баффентхорп покинула дом. Спрятанные деньги? Ценный антиквариат? Что-то, чем владел ее покойный муж и что хотел заполучить коварный злодей? «Кровь» могла быть каким-то химическим пигментом или просто кровью животного.
Но другие аспекты проблемы… смеющаяся маленькая девочка, бегущая собака, появление следов на стене и, конечно, угроза смерти — все это были настоящие задачи, которые нужно было решить.