Левиафан
Шрифт:
Перейдя мост Видаль, Менегетти продолжил путь на северо-восток, через канал делла Верона на улице Калле-дель-Кристо, мимо многочисленных цветочных палаток и ателье. Он беспокоился, что слишком поспешно предложил карту, но ему нужно было вывести их из кабинета.
Заметят ли это? Женщина с пронзительными зелеными глазами внушала ему страх. Казалось, она смотрит прямо ему в душу.
И все же он продолжал путь. Оттавио Менегетти был осторожным человеком, и подобные вещи беспокоили его, как заноза в простыне.
Вскоре он добрался до небольшого изысканно оформленного магазина, в витринах которого были выставлены платья розового, фиолетового
Войдя внутрь, Менегетти застал хозяйку в демонстрационном зале тихо беседующей с одной из своих старых клиенток в высоком парике. Они стояли очень близко друг к другу. Пожилая клиентка вздыхала и цокала языком.
Когда маленький серебряный колокольчик над дверью возвестил о приходе Менегетти, леди Бонакорсо тут же прижала палец к своим накрашенным рубиновой помадой губам, как будто секреты и интриги, которые она умело выведывала у клиентки, никогда не должны были быть раскрыты. Но если они подходили для шантажа, то в течение часа должны были попасть в более высокие инстанции. Она на этом специализировалась.
— Доброе утро, синьор! — поздоровалась дама, словно никогда раньше не видела Менегетти. — Я полагаю, вы ищете подарок для вашей жены? — Она указала рукой в кружевной перчатке на витрину с женскими шляпками, украшенными перьями, золотой и серебряными нитями и другими материалами.
— Для нее только самое лучшее, — ответил Менегетти и коротко поклонился уходящей ведьме, прежде чем та покинула магазин.
Когда звон колокольчика затих, он достал из кармана пальто бумагу, развернул ее и протянул своей собеседнице.
— Вы знаете это имя?
Она достала из своей необъятной груди пару маленьких круглых очков, надела их и просмотрела бумагу.
Леди Бонакорсо было под шестьдесят, она была довольно стройной и привлекательной, насколько это возможно при таком количестве косметики, подтяжек и турнюра. Ее экстравагантное и пышное платье было бледно-персикового цвета с жемчугом, пришитым к манжетам и горловине. Облако белого кружева, несколько раз обернутое вокруг шеи, было того же оттенка, что и волосы, зачесанные вверх и закрепленные жемчужными заколками.
Ее остроносое лицо повернулось к посетителю, и она сняла очки, прежде чем заговорить.
— Это имя человека, которого было поручено найти мастеру Транзини.
— Совершенно верно. Прошло более трех месяцев, и он ничего не нашел, а сегодня... Менее часа назад ко мне пришли молодой англичанин — совсем, в сущности, мальчик, — испанская женщина и испанский солдат, которые хотели узнать, знаю ли я этого человека.
— А почему вы должны его знать?
— По словам женщины, сын Валериани имеет какое-то отношение к винограднику, на котором выращивают Амароне. Я сказал им, что понятия не имею, о ком они говорят, но они хотели узнать, как проехать к этим шести виноградникам, чтобы посмотреть самим.
— Вы указали им дорогу?
— Я сказал, что попрошу свою помощницу принести им карту завтра. Они остановились во «Дворце дружбы».
— Хм, — протянула леди Бонакорсо, снова надев очки, чтобы перечитать бумагу. — Мэтью Корбетт и Камилла с испанским именем? Говорите, там был еще солдат?
— Я не счел нужным узнавать его имя. — Менегетти глубоко вздохнул, прежде чем добавить, — я должен увидеть Скарамангов. Вы дадите мне разрешение?
Леди Бонакорсо обдумала эту просьбу, прежде чем вернуть бумагу в протянутую
— У вас есть мое разрешение, но будьте с ними осторожны. Вас обыщут у ворот, так что не берите с собой оружие. И я знаю вас, поэтому говорю: не просите о награде. Если кто-то сам предложит, хорошо. Но пусть они хорошенько обдумают ситуацию.
Менегетти взял ключ и положил его вместе с бумагой обратно в карман.
— Как скажете, — сказал он.
Возвращаясь к своему дому, Менегетти прошел мимо него к каретнику на другой стороне улицы, где он держал свою карету и кучера.
Вскоре все было готово, и карета тронулась в путь по узким извилистым улочкам и многочисленным мостам в сторону района Санта-Кроче и паромного причала. Плата была внесена, и карета въехала по пандусу на следующий паром, направлявшийся на материк. Менегетти откинулся на спинку сиденья в ожидании прибытия.
Он вспомнил ту ночь, когда свершилось правосудие над предателем Антонио Нунцией. Тогда Скараманги приказали Транзини отыскать Бразио Валериани из-за того странного зеркала, которое их так интересовало. К сожалению, Транзини уже не было в живых, ведь за три месяца ему не удалось выйти на след этого человека. Неизвестно, что именно с ним случилось. Однажды ночью он попросту исчез со своей виллы. Все понимали: кто-то пробрался к нему — например, Лупо, — и выждал подходящего момента, чтобы нанести удар. Никто, кроме Семейства Скорпиона — Скарамангов — не знал, кем был палач. Им мог оказаться кто угодно… даже кучер, который сейчас сидел на козлах. Впрочем, нет. Этот человек был недостаточно крупным, а Лупо был огромным грозным зверем.
Семейство Скорпиона! Менегетти считал, что так организацию мог назвать только какой-то чрезмерно драматичный идиот. Он никогда не скажет подобного вслух, ведь название происходило от рода Скарамангов. Выказать неуважение к ним в любой форме означало обеспечить себе скорую встречу с Лупо. История гласила, что Скараманги происходили от какого-то мелкого воришки, которого ужалил скорпион, пока он закапывал в землю мешок с украденным серебром. Три дня он пролежал в лихорадке, и его видения показали ему план, как подстеречь хорошо охраняемую карету, везущую золото из Венеции в Падую. Заручившись помощью наемников — по сути своей, отчаявшихся безумцев, — он провел дерзкую и изобретательную атаку, сделав фальшивый дорожный знак и заблокировав карету. У предка Скарамангов и его сообщников все получилось, и золото удалось захватить, понеся минимальные потери.
Теперь старый сундук был чем-то вроде алтаря на роскошной вилле. Этот сундук положил начало Семейству Скорпиона.
Семейство Скорпиона, — подумал Менегетти, — это как книга с плохим названием. И вот, каким было начало ее первой главы.
Послышался глухой звук причаливания парома к пирсу на другой стороне залива в гавани Местре. Трап опустился. Экипаж и другие пассажиры парома отбыли, а Менегетти сидел, мысленно репетируя, что собирается сказать, пока карета мчалась по старым улочкам Местре, украшенным римскими орнаментами. Вскоре она взяла западнее, направившись к городу Мирано, расположенному примерно в десяти милях отсюда.