Левиафан
Шрифт:
Через две мили после последних вилл и пологих зеленых холмов Мирано карета свернула на дорогу, ведущую на юг. Вскоре она остановилась у черных кованых ворот, охранявших поместье, окруженное стеной из грубого камня высотой в восемь футов.
По другую сторону ворот стояла каменная сторожка, и когда Менегетти приблизился к ней, оттуда вышли двое дежурных: один с кремневым ружьем, а второй с пистолетом, уже взведенным и поднятым на случай неприятностей.
Менегетти предъявил черный ключ. Его внимательно рассмотрели на предмет подделки, после чего все-таки открыли ворота. После тщательного обыска карманов сюртука и бриджей Менегетти разрешили пройти по длинной извилистой подъездной дорожке, посыпанной белым гравием
За пальмовой рощей виднелась вилла из белого камня с красными черепичными крышами и башенками, которая вполне могла раньше принадлежать римскому императору, прежде чем перейти к Скарамангам.
Менегетти поежился. К брату и сестре из Семейства Скорпиона относились с одинаковой преданностью. И, конечно же, со страхом. Говорят, где-то на территории виллы обитал настоящий волк, который рыскал в поисках добычи и днем, и ночью.
Менегетти продолжал идти по подъездной дорожке. Вилла приближалась.
К своему раздражению, Менегетти понял, что все-таки потеет. И дело было не только в жаре, но и в волнении перед будущей встречей. Он был лишь младшим членом сообщества, и ранее ему никогда не доводилось встречаться лично с Марсом и Венерой Скарамангами. Теперь час пробил. И Менегетти совершенно не представлял, чего ему ждать от предстоящего знакомства.
Глава восьмая
Оттавио Менегетти опасался, что на стук железным молоточком в дверь ответит широкоплечий палач Лупо, однако, к своей удаче, ошибся. Дверь открыла невысокая, хрупкая седовласая женщина. Судя по всему, ей было глубоко за шестьдесят. На ней было темно-красное платье, чем-то напоминающее кафтан, с длинными рукавами и высоким белым воротником с оборками. В этой маленькой и хрупкой пожилой женщине не было ничего угрожающего.
— Я пришел, чтобы увидеть Скарамангов, — сказал Менегетти тем же слегка надменным тоном, каким говорил бы с любым жителем Венеции.
Женщина ничего не ответила и не сдвинулась с места. Ее серьезный взгляд проникал сквозь Менегетти, как если бы он был сделан из стекла. Он понял, чего она хочет, и поднял черный ключ. Лишь после этого она шире приоткрыла дверь и пригласила его войти. Едва переступив порог, Менегетти уловил какое-то движение слева от себя, посмотрел в ту сторону и увидел мужчину, наблюдавшего за ним и державшего руку на пистолете в кобуре. Рядом с ним стоял еще один, и его рука покоилась на рукояти меча.
Напрягшись всем телом, Менегетти прошел дальше. Привратница закрыла за ним дверь и молча пригласила его следовать за собой. Он ожидал, что внутри вилла будет мрачной, как сами ее обитатели, однако он снова был рад ошибиться. Вестибюль и комнаты были светлыми, просторными и пестрили картинами в богато украшенных рамах, позолоченными люстрами и кожаной мебелью.
Менегетти провели в комнату с окнами, множеством книг на многочисленных полках, стенами из полированной сосны, толстым золотистым ковром на кафельном полу, диваном и стульями, расставленными вокруг небольшого квадратного темно-коричневого стола, который явно использовался многими поколениями. Менегетти потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть знаки, выгравированные на старом дереве, и осознать, что перед ним легендарный украденный сундук. Он стоял и смотрел на него, пока пожилая женщина выходила из комнаты через другую дверь.
Осмелится ли он прикоснуться к нему? К этому символу зарождения организации?
Нет. Он решил, что не стоит этого делать. И садиться тоже не стоит, пока его не пригласят.
Менегетти снял шляпу и стал ждать. Сквозь овальное окно он видел ухоженный сад за виллой, где в лучах солнца порхали
— Вы просили аудиенции, — раздался тихий мужской голос у него за спиной.
Менегетти чуть не подскочил, но вовремя взял себя в руки и повернулся так плавно, как только мог.
— Да, великий магистр, — ответил он, склонив голову. — Покорнейше благодарю, что согласились.
Они стояли и смотрели друг на друга. Наконец Марс Скараманга произнес с ноткой раздражения в голосе:
— Что ж, садитесь. Вон тот стул. — Он указал на место, и Менегетти сел. Скараманга уселся на диван прямо перед легендарным сундуком. — Вы… Менегетта, не так ли?
— Менегетти, магистр. Оттавио. Я член команды мастера Кризафи.
— Это он дал вам ключ?
— Нет, магистр. Я попросил разрешения у леди Бонакорсо. Мастер Кризафи отплыл на своей яхте в Римини два дня назад.
— Мне известно, что там он держит наложниц для моряков. Что ж, хорошо. — Скараманга с громким стуком водрузил свои черные вощеные сапоги на сундук и скрестил ноги. — Чего же вы хотите?
Вот он, тот самый момент.
Менегетти все еще обдумывал свои впечатления от встречи с великим магистром. Ему уже доводилось видеть его, но лишь на расстоянии. Сейчас ему казалось, что за ним постоянно пристально наблюдают, и это сводило его с ума.
Марс Скараманга был очень красивым молодым человеком. Менегетти не дал бы ему больше тридцати трех лет.
Молодой император, — подумал он. — Король всего, на что ты смотришь. И всех, на кого смотришь.
В этом была огромная сила. Менегетти чувствовал исходящую от этого человека энергию. Она была столь же явной, сколь августовский зной, поднимающийся от раскаленных дорог.
Скараманга был стройным и высоким — примерно на дюйм-другой выше шести футов. Он имел облик истинного аристократа… впрочем, им он и был. У него были высокие и острые скулы. Тонкие брови над внимательными угольно-черными глазами выгибались по последней моде, а высокий лоб хмурился от забот. Из-за вздернутого кончика носа казалось, что ноздри Скараманги постоянно вдыхают ароматы проходящих мимо богачей… либо презирают миазмы, окружающие нищих. Его одежда была пошита из лучшего итальянского льна королевского синего цвета с двумя рядами серебряных пуговиц спереди и серебристо-серым галстуком, повязанным вокруг шеи. А его волосы… Эти волосы можно было назвать изъяном, но никто не осмеливался. Скорее их считали Божьей меткой, благодаря которой становилось ясно, что Марс Скараманга избран для особых дел в этом мире. Волосы были настолько черными, что в них даже проглядывала космическая синь. Он ухаживал за ними, так что они были блестящими и аккуратно подстриженными. На левой стороне головы алел пучок рыжих волос, похожий на кровавую рану, нанесенную звериной лапой. Эта прядь имела текстуру, отличную от остальных волос. Они были жесткими, как щетки, коими пользуются судомойки. Алая прядь тянулась от виска практически до затылка и специально выделялась с помощью острых ножниц. Вряд ли ее смог бы прочесать любой известный ныне человеку гребень.
— На что вы смотрите? — спросил Скараманга, потому что Менегетти и вправду застыл, очарованный его алым росчерком волос.
— Ни на что, магистр, — последовал быстрый ответ. Чтобы как-то сгладить неловкость, Менегетти поспешил добавить: — Я принес новости о местонахождении Бразио Валериани.
Скараманга продолжал сидеть неподвижно, но Менегетти показалось, что он перестал дышать.
— Подробности, — потребовал он. Но прежде, чем Менегетти успел начать рассказ, Скараманга приподнял руку и перебил: — Стойте. — Он встал. — Я хочу, чтобы моя сестра тоже это услышала.