Линия Сатурна
Шрифт:
Оказалось, что он женился вскоре после окончания школы - причем, на своей однокласснице. Супружницу его звали Мариной. Через короткое время молодые разбежались – не сошлись характерами.
С нами крестная сила! Это моя подруга жизни звалась Мариной! Это она была моей одноклассницей! Это мы разбежались вскоре после женитьбы!
Наконец, он обмолвился, что когда-то жил на Стахановцев. И я перестал изумляться. Только спросил: «Адрес какой?» И мудро, как древний философ, улыбнулся, когда выяснилось,
Алешка старше меня лет на десять. Будучи малолеткой, я его не замечал. А уж он-то меня, мелкого шпингалета, в упор не видел.
Возбужденный и растерянный Алешкин голос:
– Королек, ты человек здравомыслящий, тебя удивить трудно… Я звоню из 1971-го года.
– Откуда? Повтори!
– Из 71-го. Считай, что прикатил туда на машине времени… Пойми, я не пытаюсь тебя разыгрывать…
– Лично у меня создалось другое впечатление. Извини, Алешка, похоже, ты досрочно встретил двадцать первый век.
– Королек, я попал в 1971-й год, в 26-е сентября! В день убийства моего отца. Так случилось. Я должен предотвратить его гибель!
Пытаюсь привести взлохматившиеся мозги в порядок. В голосе Алешки вибрирует отчаяние. А вдруг он психически здоров? А вдруг не разыгрывает?
– Ты поможешь мне, Королек?
– кричит Топилин сквозь странные гулы и шумы.
– Мне больше не к кому обратиться.
– Пожалуй, - отвечаю осторожно.
– Но я занят. Пойми, Алеша, праздник на дворе. Не самое удачное время для расследования преступления… Ладно, рассказывай. Попытаюсь помочь. Но ситуация ненормальная, согласись… И не забывай, в твоей мобиле может батарейка кончится.
Он повествует, а я стою, сжимаю потной рукой телефончик и чувствую, как понемногу съезжает крыша.
Что это? Прикол? Мистификация?
– Поможешь мне?
– кричит Алеша.
Почему-то мерещится, что голос его доносится из черной бесконечности пространства, из бездны.
– Постараюсь, - буркаю я.
– Фактов нет…
Когда отключаю трубку, Сероглазка восхищенно выдыхает:
– Какая у тебя удивительная работа!
– Согласна потерпеть, если я попытаюсь немного помочь приятелю? Не будет скучно?
Мотает круглой головенкой:
– Ничуточки!
– Тогда давай вдвоем раскручивать это дело. Не против?
– Давай!
– охотно, как ребенок, откликается она. После чего добавляет: - А что за дело?
– Представь. Живет тридцатидвухлетний мужик. Два года назад пропала его жена, считай, померла. Он находит женщину, примерно свою ровесницу. Однажды видели этих двоих - его и ее - в Заборском районе. Оба завернули в квартальчик «Голубая кровь» и исчезли из поля зрения. По всей видимости, проскочили жилища местной знати и двинули дальше…
– В кинотеатр «Победа», - подсказывает Сероглазка. И, опустив глазки, сообщает: - Я сама из Заборья. Заборские мы!
– Никуда не скрыться от заборских!.. А ведь ты права! Мужик наверняка отправился с неизвестной дамочкой в кино.
–
– огоньки в глазах Сероглазки так и скачут.
– Кабы знать, - вздыхаю я.
А сам вспоминаю Оборонку - океан приземистых домишек, где некогда жил Алеша Топилин, где проскакало и мое босоногое детство.
С Оборонкой соседствует другой район, отрезанный от нее широченным и до невозможности тоскливым Коммунистическим проспектом. Заборский.
Когда-то здесь до горизонта простирался беспредельный сосновый бор. В индустриальной горячке тридцатых годов деревья повырубили, отгрохали гигантский заводище, наскоро выстроили жилища для рабочих и спецов. А в название все же вошел лес с его травами, ягодами, грибами, солнцем, тенями и разной живностью. Заборье.
Вместе оба поселения – Оборонное и Заборское – образуют неделимый Пролетарский район, когда-то, при советской власти, могущественный, ныне основательно захиревший.
Оборонка издавна считалась провинциальной, не престижной. А Заборье числилось образцово-показательным. Чиновники - и городские, и областные - с гордостью привозили сюда столичных начальников. Да и сами аборигены ощущали себя особыми, исключительными. Они практически не выезжали в центр города. Покупали шмотки и жратву в здешних магазинах, праздновали в местных ресторанах и кафушках. Если появлялся в городе новый фильм, не торопились смотреть. Ждали: покажут в «Победе», тогда и поглядим.
Заборье было отдельной планетой, подчинявшейся своим законам.
К концу века ситуация коренным образом изменилась. Заводище, вокруг которого сформировался Заборский район, приказал долго жить. И сам район оскудел и сравнялся в провинциальности с Оборонным.
У нас, Оборонных, была своя подростковая банда, у Заборских – своя, и эти группировки нередко схлестывались до кровищи. «Заборские» оказались покруче. Мало того, в завершающиеся девяностые они подмяли под себя весь мегаполис. Сопротивлялись их мощному натиску только «южане» - братки с другой городской окраины. Остальные бандюганы поутихли и пожухли.
Но бандиты в нашем случае вряд ли при делах.
Стало быть, так. Не имея возможности ничегошеньки проанализировать, примем за основу, что Алешкин папаня и его пассия 26 сентября 1971-го года смотрят (или уже посмотрели) художественный фильм.
Набираю номер Алеши.
– Есть шанс, что сейчас твой отец и его мадам ошиваются в киношке под названием «Победа». Возможно, сеанс еще не кончился. Поспеши, друг.
– Понял. Как я сам не сообразил?! Еду! До звонка.
Гудки. Гудки из давнего прошлого… Обалдеть!
– А теперь объясни, что случилось?
– требует Сероглазка.
Пересказываю то, что услыхал от Алеши.
– Не может такого быть!
– упоенно выдыхает она.
– Мы попали в сказку, Королек!
На Сероглазке здоровенный пуховый бледно-зеленый свитер, в котором она едва не тонет с головой, и обтягивающие джинсики. Мои шлепанцы на ее крохотных ступнях кажутся ластами.
Наша первая ночь. Неужто - на пороге начинающегося века - мы станем самыми близкими людьми?
Разве это – не сказка?