Лишь тень
Шрифт:
Именно слабость, именно слепота и именно усталость, породившие всё то, что случилось потом… они же и позволяют мне надеяться, что ты и в самом деле меня простишь… там. Далеко. Где мы будем вдвоём.
Почти как в тот невероятно скорбный для меня день.
Мир рвался в бездну.
Мы — нет.
Это действительно было похоже на абсолютную идиллию. Вместе мы становились счастливой парой, без задних мыслей наслаждающейся обществом друг друга, улыбающихся, считающих каждый поцелуй даром небес. Мой дом был средоточием уюта, радости и любви, самым фокусом которой стало наше будущее дитя. Я запретил себе прикасаться к терминалу, она же отныне и всегда на моей памяти встречала меня на пороге, сложив
К добру ли всё это было… не знаю, ибо невозможно просчитать, что произошло бы в ином случае. Абсолютно верно лишь одно — мы прожили эти шесть месяцев так, чтобы потом Мари было что рассказать нашей дочери. К сожалению, больше я ничего не смог ей подарить. Я даже не знаю, какое имя ей дала моя жена при рождении.
[обрыв]
Часть 7
Меня, в который уже раз, трудно даже сосчитать, снова колотило от происходящего во мне процесса узнавания. Как, порой, было сложно понять, что стоит переступить незримую черту, отделяющую эту маленькую лесную полянку от частокола возвышающихся надо мной деревьев, как воспоминания об этом запросто исчезнут из моей головы. Я присел на корточки и пошевелил ладонью невесомый сугроб осыпавшихся цветочных лепестков, по какой-то причуде природы выросший на совершенно голом месте.
Спешить было некуда, он ещё не явился, да, к тому же, я знал по опыту прошлых посещений этого места, что пребывание здесь, сколько бы оно ни длилось, останется тщательнейшим образом незамеченным всей той кучей народу, что фигурировал вокруг меня там, в пределах Белых Стен. В этом была доля и моих стараний, но в последнее время они носили чисто декоративный характер, всё равно никому и никогда не придёт в голову проверять Действительного Пилота. Я это знал наверняка.
Вокруг было удивительно прекрасно даже для этого уголка утончённой, природной красоты. Словно это сама поляна, даже без своего хозяина, пыталась в последний раз преподнести мне всё, на что она была способна. Я стряхнул душистые лепестки с коленей обратно на землю и резко выпрямился. Да, в последний раз, и мысль это именно моя, пора было заканчивать этот затянувшийся спектакль, разыгранный с нашей помощью. Каковы бы ни были его истинные цели, теперь им стоило потесниться, уступив место нам с Мари.
«Эк тебя сегодня разобрало».
Вот и он.
«Вам прекрасно известно, что не сегодня, да и не вчера, пожалуй».
«Договорились. Да ты не стой, присаживайся, землица сегодня мягкая».
«Некогда присаживаться, ваших обычных разглагольствований на общие темы в этот раз, уж простите, не будет. Меня дожидается…»
«Неужто работа?» — в этом бестелесном голосе сейчас, кроме обычного сарказма, чувствовался искренний интерес.
«Жена. Которая ждёт моего ребёнка. Какие ещё будут вопросы?»
Я действительно не знал, куда бы половчее выплеснуть накопившуюся за полгода в душе агрессию.
«Погоди, не кипятись. Вот оно, значит, как… единственное, что я в вас, людях, никогда не понимал, да уже и не пойму, наверное».
«Быть может, в таком случае мы обойдемся без очередного обсуждения этого вопроса?»
«Злишься… быть может, правильно злишься. Хорошо. Сыграем сегодня, в виде исключения, по твоим правилам. И мне будет что узнать о тебе, да и ты… похоже, решил сегодня прояснить несколько беспокоящих тебя вопросов. Скажу заранее, — оборвал он меня, когда я только открывал рот, чтобы вставить
Я кивнул, не то подтверждая этим согласие с его словами, не то вторя своим мыслям.
«Я хочу знать не так много, как вы можете предполагать. Мне нужна только максимально ясно выраженная цель некоторых ваших поступков, а именно, тех, которые касаются меня и Мари».
«Хм, не так уж мало, если учесть факт, что тебе такое приходит в голову впервые с начала нашего знакомства».
Меня поразила резко изменившаяся его фразеология, да и сам голос теперь звучал чётче и яснее, будто его источник находился на этот раз гораздо ближе.
«Если вы…»
«Да погоди ты. На самом деле ответ на твой вопрос лежит не так глубоко под горизонтом твоего видения происходящего. Ты ведь спрашиваешь об этом, хотя и знаешь, что забудешь абсолютно всё, сделав лишь шаг назад…»
«Я когда-нибудь обязательно сумею вспомнить даже без вашей помощи».
«Безусловно, если ты задашься такой целью. Что уже немало. Другое дело, что для этого тебе нужны основания».
«Вы считаете, я сейчас вам задаю эти вопросы без должных на то оснований?»
«Естественно — нет, но вот откуда они взялись, из тех ли временно восстановленных в твоей голове эпизодов наших дискуссий, или, может, откуда ещё?»
«Я… Просто тот я, который ничего не помнит, он уже наверняка знает о том, что существуют участки закрытой от него памяти, он ищет…и обязательно найдёт».
«Что он найдёт?»
«Вас».
«Вот!»
«Что, вот?» — слегка опешил я, голос теперь звучал просто оглушительно.
«Он сделает именно то, что я всегда от него хотел. Пойми правильно, Мари полюбила некогда человека сильного и умного, не обделённого и остальными талантами, но вот незадача, он был абсолютно зашорен понятиями, вложенными ему в голову с раннего детства. Да к тому же оказалось, что, каким-то чудом, он и есть главный объект всех и всяческих устремлений родного ему человечества, точнее заменитель этого объекта ввиду не совсем одушевлённой природы оного».
«Простите…»
«Парень, ты, волею судьбы, оказался в центре интересов различных слоёв своего общества, но при этом ты ничего не смыслишь в том, что же из себя реально это общество представляет. Успеваешь следить за логикой?»
«И вы с Мари…»
«Не путай её сюда, она лишь своевременно согласилась с моими доводами. Ей очень несладко пришлось, но что поделаешь».
«То есть цель всего этого — просто вывести меня из равновесия, заставить меня искать правду самому?»
«Да. Если тебя просто поставить перед фактом, эффекта не будет, Действительный Пилот — слишком важное звено в существующей системе ценностей. Поэтому ты здесь, поэтому, уходя, ты всё снова забудешь».
Он снова стал прежним. Императивные обороты его голоса ввинчивались в мозг, не давая продохнуть.
«Мы больше не встретимся, зря это всё…»
Но он не слушал, ибо не был человеком, пойдя с ним на контакт, ты изначально обречён либо на бесконечный собственный монолог, когда фразы ответов, как в зеркале, отражаются от твоих собственных, либо на его монолог, кажущийся безумным, лишённым смысла и цели… сейчас он просто забыл обо мне, но я-то оказался на его пути! Тень у дороги, вынужденная слушать.