Лишь тень

Корнеев Роман Александрович

Несмотря ни на что я был и остаюсь Пилотом, и нет для него большего дела, чем Пилотирование.

Сколько я ни размышлял задним числом о своей жизни, в минуты, когда меня хоть немного отпускало, я возвращался всё к тому же… жизнь моя не была парадом идеально правильных, в точности выверенных решений, счастливого завершения ей также не предвидится, однако и сплошной ошибкой, плодом недоразумений и недостаточной гибкости сознания она не была.

Ибо были мгновения, кричащие об обратном!

Это был действительно

триумф, тогда, на Центральном Пульте. И этот Корабль, беспечно резвящийся на просторах космоса, он тоже не был плодом моего воображения, не был он и досадной ошибкой, всё гораздо сложнее… настолько сложно, что только теперь я начинаю подбираться к тайне ответа на вопрос: что же на самом деле из себя представляет человек на фоне величия Вселенной?

Сейчас меня захлестнёт очередной приступ… я опять к нему не готов. К этому нельзя приготовиться, а периодичность приступов всё ускоряется, вы наверное, заметили, что я толком уже не успеваю прочесть написанное накануне, приходится вырезать целые куски…

Проклятие, отчего?!

«Тьернон» был выведен мною на заранее рассчитанную орбиту, позволяющую с максимальной эффективностью транспортировать «снизу» при помощи Вспомогательного Флота оборудование Экспедиции, после чего на борту моего Корабля будут активированы миллионы капсул, которым предстоит принять всех оставшихся пассажиров. А затем… затем состоится сам Полёт.

Мне некогда было в тот миг размышлять о судьбах человечества, я, простой исполнитель того, что называли Планом, имел право вспоминать о собственных страхах и неуверенности лишь переступив порог собственного дома.

Что я и делал. Было ли мне от этого легче? Не совсем. Но и по-другому я не мог.

Всё.

Открыв глаза, я закричал от ужаса. Где я?! Но это было всего лишь помещение Центрального Пульта, в безжизненной тишине которого всё это время пребывало моё тело.

Что меня так могло напугать… я просто забыл, что мой Корабль и я всё-таки не были единым целым.

[возможно, не хватает нескольких страниц]

Это было свинством, так поступать, но, с формальной точки зрения, я был абсолютно прав. За ним был должок, и я этим в должной мере сумел воспользоваться.

Хотя бы в теории.

Но где-то глубоко в душе я всё-таки не смог полностью абстрагироваться от истинной подоплёки происходящего.

Последнее слово я всё-таки хотел оставить за собой. Во что бы то ни стало, воспользоваться мизерными шансами, подаренными мне ситуацией.

Лион и в самом деле уже был там, на орбите, замороженный, ничего не чувствующий… чего он хотел от этого всего? Что ему, такому, Полёт? Это для меня загадка по сей день. Но, как говорилось уже, меня не интересовало, каким образом требуемый мне человек сделает то, чего я от него хочу.

В заранее назначенное

мною время его фигура показалась за хлипким заборчиком, он пасмурным голосом поинтересовался:

— Ну и что?

Я открыл калитку, стараясь не шуметь. Не стоит разговаривать через забор, пусть даже и с ним. Хотя… Не в этом дело.

— Ты знаешь, когда Полёт?

Он, мне показалось, опешил.

— Через восемь дней, это все знают.

— Не все. Мари — не знает. И Полёт — через девять, а не через восемь дней, ясно?

Я испытующе посмотрел в его медленно округляющиеся глаза.

— Я… не понимаю.

— Неудивительно. Завтра ты специально заговоришь с ней об этом. Мне плевать, каким образом. Полёт отложили для повторных проверок. Она захочет узнать детали.

— Я не стану этого делать.

— Станешь. В ответ я обещаю предоставить ей возможность выбора. Но выбора настоящего — не простого непротивления тому, что она измыслила себе полгода назад.

Он горестно покачал головой.

— Отчего я должен тебе верить?

Хм… ничего ты мне не должен, в том числе и своей веры. Только сделай, что велят.

— А отчего бы и нет. Ты веришь ей? Вот и дай ей возможность не раскаиваться потом всю жизнь в том, что сделала не она сама, а ты да я.

— С чего бы… знаешь, искренность твоя мне очевидна, врать тебе ни к чему, я тоже очень неплохо знаю Мари. Но вот одна вещь…

— Что?

— Ну, последнее слово. Я-то отныне буду вынужден довольствоваться ролью стороннего наблюдателя. Какой мне смысл?

Понимает, значит не всё потеряно. Рискую. Хотя… поздно отступать теперь, когда я всё поставил на этот последний разговор.

— У тебя есть возможность отступить, у тебя она всегда была. Но и я хочу разыграть договорённую нами услугу — превратив её в лишний шанс для себя. Услуга за услугу. Ты рассчитывал на нечто другое?

— Навряд ли.

Он вздохнул. Видимо, он не раз уже всё это обдумывал, и этот спектакль передо мной разыгрывался просто так, ради приличия. Показать, что он не сдался. Продемонстрировать боевую готовность.

— Мы договорились? — с нажимом произнёс я.

— Да. Договорились.

— Вот и славно.

Я, не прощаясь, слегка подтолкнул его вперёд, задумчиво затем пронаблюдав, как его ссутулившаяся фигура удаляется, постепенно растворяясь во мгле. Мы сильно сдали. Все мы, хоть это и глупо — объединять их и нас в одно целое.

Когда он вовсе скрылся из вида, я запахнул поплотнее полы плаща, отделяясь от сырых досок заборчика. Прогуляться, что ли…

Сырые шлепки моих шагов гулко разносились вокруг, расшугивая что-то живое, копошащееся в мокрых ветвях. С тех пор, как Белые Стены прекратили своё существование, лесные птицы стали подбираться к жилью всё ближе.