Лишь тень
Шрифт:
Так зачем же я продолжал настолько тяготиться этим одиночеством?!
Не могу сказать. Может, предчувствуя его конец?
А так… ветер слегка царапает непривычную к погодным аномалиям кожу на щеках. Она кажется пергаментом, готовым разорваться от любого неосторожного движения, смочи же её слезами — в единый миг, не уследишь как — нет от неё даже воспоминаний. Странная штука — судьба.
Вот они, эти Белые Стены. Много раз себя спрашивал, как я, настолько крепко полюбивший эту планету именно за ту свободу, которую она мне подарила, позволил Советам возвести вокруг «наших холмов» это воплощение уродливого самолюбования
Ну уж… как сложилось, так и сложилось, ничего не поделаешь, люди сделали себе хуже, причём даже не в физическом плане, ценность которого то и дело ими же отрицается, но именно в духовном, в который раз обокрав самих себя, заранее запутавшись в том вопросе, до которого они, возможно, и не доросли вовсе. И, раз заблудившись, тут же решили вовсе его не поднимать.
Такова, в сущности, суть нашей цивилизации — бежать без оглядки.
Неизвестно куда.
Мои слегка шаркающие по тропинке шаги отчего-то показались мне очень занимательными. Криво-косо, из последних сил, мы идём куда-то, даже не смея протянуть вперёд руку чтобы узнать, что же там, впереди. Зачем всё это, зачем ты отправился в путь сегодня с утра, старик?
Никто не знает, даже ты сам, Пилот.
Вот уже и миновал ты последнюю грань, что отделяет «цивилизацию» от остального мира. Как всё-таки хорошо, что хотя бы у этих Белых Стен есть свой собственный секрет, постарался ты всё-таки, молодец. А Советам совершенно не обязательно об этом знать. В этом основное преимущество мелкой борьбы одного человека с системой. Та крайне редко позволяет себе такую роскошь, как подозрение искреннего желания оного человека ей противостоять. Ну, стоило этим воспользоваться…
Пригодилось.
Он меня ждал.
Как капля росы на листке, как первый луч солнца в твоей ладони. Он — такой древний. И такой ещё ребёнок. Мы с Ним говорили сутки напролёт, покуда я не почувствовал, что силы мои полностью иссякли. «Я умираю», пронеслось в голове подобно шелесту ветра. Чего жалеть, я достиг в этой жизни всего, и завершаю её в мире с собой. И откуда в кармане очутилось стило? Видимо, машинально прихватил, а бумага… она у меня всегда с собой, эта тетрадь не могла существовать отделённой от меня, по крайней мере, пока я жив.
Всё, я нацарапал, что хотел, руки слишком трясутся, не могу больше, а я ещё хотел так много всего поведать, хотя бы пару фраз из нашего с Ним диалога… ничего не вижу.
Я сумел Его слегка запутать, а раз так… У Него есть… люди. Стоит Его лишь самую малость привлечь, подтолкнуть, заинтересовать в будущем нашего общества, и оставшиеся там, за Стенами, смогут ещё прочесть, поверить в то, что я тут… измыслил? Будто приснилось…
Плохо быть таким неуверенным в силе собственного разума. Не хотелось бы так думать, да и зачем портить последние минуты.
Будем считать, что подсказка моя, сокрытая в этих строках, всплывёт как-нибудь из тёмных недр планетарных хранилищ информации… сколько-то человек перестанут быть такими, какими были до того… Смерть — хорошая цена за то, чтобы в один прекрасный момент там, за Белыми Стенами прозрели. Это ведь так страшно — только подумать о том, что…
Нет, не могу… где свет?
Становится темно… и ещё… так… тепло…»
Страницы,
[здесь несколько вложенных листков заканчиваются, далее продолжаются записи, датированные, по-видимому, последними неделями перед стартом]
Я захлопнул крышку терминала, с силой вдохнув воздух. Есть.
Зачем я вёл такие подробные логи моих поисков, затянувшихся на целых полгода, я тогда не смог бы внятно сформулировать. Может быть, как только это путешествие в дебри документов, оставшихся нам от предыдущих поколений, зашло в такую глушь, что заранее и подумать невозможно, тогда я интуитивно начал более или менее подробно сохранять записи. А тем самым получать хоть какое-то физическое подтверждение того, что я всё ещё нахожусь на поле реально происходивших событий, а не убрёл в своих измышлениях так далеко, что куда ни кинь взгляд — вокруг одни надуманные мною же самим загадки.
А так… цепочки документов, обрывающиеся тупиками, старые копии рукописных строк, ведущие в никуда. Справки, таблицы, ведомости… не нужные никому.
Всё это богатство обладало одним лишь свойством — оно буква за буквой ломало все мои представления о том мире, в котором мне выпало жить до сегодняшнего дня. В конце концов я нашёл ответ и на тот, старый вопрос, ответ прямой и ясный, меня ткнули фактами в физиономию, как мальчишку. Однако расследование привело меня туда, где эти ответы уже были никому не нужны. Я продолжал жадно тратить последние отпущенные мне часы на торопливое чтение, однако всё больше и больше сомневался в том, что вообще способен в подобном цейтноте постигнуть хоть часть из того, что на меня свалилось.
Я оставался во всё том же повешенном состоянии, когда нет ни возможности повернуть назад, ни продолжить путь вперёд. В общем, это действительно очень близкая аналогия…
Я захлопнул крышку терминала, с силой вдохнув воздух. Есть. В тот день я набрал заветную команду, на которую у меня чесались пальцы уже долгих несколько месяцев. Теперь моя собственная база данных, так непомерно выросшая за последнее время, была полностью стёрта. Человек, ответственно относящийся к собственной роли в этом мире, не должен прятаться за бездушными кипами документов. Выбор делать мне, и только мне, а всё это мне не может уже помочь. Слишком поздно.
Проклятие, как спина затекла…
Было, кажется, часов шесть вечера, небо было ещё светлым, но в моей комнате уже царил полумрак
Космосу одному известно, отчего вокруг меня всё время такая темнота, куда ни ступи — она. Или мне так кажется?.. Я поднялся, оглянувшись вокруг. Что я делал здесь? Брежу…
Вот зеркало. Что смотришь? Узнаёшь, браток? А что, это мысль.
Рубанув ребром ладони воздух, я выключил технику. Мало времени, меня и так надолго отвлекли.
— Мари?!!