Лишь тень
Шрифт:
Тишина. А ведь она дома… вот тебе и Мари. Как тяжело.
— Мари, отзовись.
Протянул руку — кромешная темень, пусть даже свет из окна, но не хочет глаз его видеть. Нащупал ручку двери, отворил. Она спала в кресле, откинув голову, придерживая рукой плед, натянувшийся на животе.
Я подумал, было… Нужно хоть кофе попить, дел ещё много, устал.
Развернулся, вышел в прихожую. Тут ведь где-то лежала, ах, вот она. Нацепил как попало, оделся… Как мне это стало привычно, вот так покидать собственный дом. Постараемся выглядеть соответствующе историческому событию, это не так просто, но попробовать стоит.
Дверь бесшумно открылась и так же захлопнулась. На улице пахло сыростью и вчерашним дождём. Осень.
«Мари,
[обрыв]
Часть 8
На Центральном Пульте царила та особая предполётная атмосфера, о которой я столько раз читал в давних отчётах. Все были напряжены и двигались лишь по необходимости, совершая чёткие, расчётливые движения. Их перемещения казались принадлежащими не людям, но механизмам, целеустремлённым, умным, однако лишённым собственной воли, подчинённым раз и навсегда заданной программе. Что ж, я имел некоторое представление о её истинной сути.
Высший состав Инженерной Службы плюс небольшая группа Пилотов из числа моих сменщиков уже давно заняли отведенные места в ложах, слегка подрагивая бледными веками в такт незримо для окружающих зачитываемым ими командам. В данный момент они, как мне представлялось, снова и снова тестировали энергоснабжение и контроль «Тьернона» — самые тонкие устройства относились именно к этим подсистемам, так что даже финальные, проводимые впопыхах проверки не были лишними. Остальные специалисты проделывали дежурные манипуляции с второстепенным оборудованием, больше ничем они помочь не могли. Ранг их допуска таял с каждой секундой, вскоре список людей, допущенный автоматикой до управления «Тьерноном», должен был и вовсе ограничиться исключительно моей персоной. На входе я столкнулся с группой техников, те были мрачны, им, по-видимому, не удалось найти повода задержаться на Пульте, дабы наблюдать предстоящее во всей красе и подробностях виртуального мира, царящего в его кортехиальных сетях. Есть с чего огорчиться. Завидев меня, они, тем не менее, по всем правилам отдавали честь, расторопно расходясь в стороны, чтобы меня пропустить. Я это отметил только потому, что и сам был достаточно взвинчен, весь в предчувствии очевидной своей неподготовленности, полный сомнений и недоумения.
Итак, я буквально влетел на Центральный Пульт. Не дав остальной команде опомниться, со всего маху рухнул в собственное ложе, яростной скороговоркой предавая себя Пилотированию. Вокруг меня стало тесно, как бывает тесно на кухне в разгар готовки огромного семейного ужина, когда праздничная атмосфера уже бушует вовсю, а усталость ещё не проявилась, когда каждый хочет чем-то помочь остальным и все радостно делятся впечатлениями и рекомендациями. Мне этого ничего не хотелось, и я начал действовать, по привычке, самостоятельно. В голове словно завели огромные часы, отсчитывающие секунду за секундой, гигантские куранты своим натужным звоном ринулись словно бы в самое моё сознание, изгоняя всё постороннее, освобождая мозг от наносного — внешнего и внутреннего, что только могло мне помешать. Очень скоро вокруг меня осталась лишь одна пустота. Та самая, о которой я часто грезил в последнее время. Монолитная, глухая, беспросветная. Сознание принялось яростно выдавливать моих навязчивых «компаньонов» из сетей управления, они, один за другим, исчезали вдали, лишь обязательные безмолвные тени Дублёров оставались, спрятавшиеся от моего гнева где-то вдалеке.
Я был недвижим, спешить мне некуда, покуда я лишь устраивался поудобнее среди множества сложнейших программ моего «Тьернона». Чем дольше длится эта, в чём-то мучительная, пауза, тем лучше моё сознание будет подготовлено охранными системами для полноценного Пилотирования. Я дал себе время подумать.
Так
Что же касается меня, время на размышление истекло. Теперь — только вперёд.
Скованность движений — долой!
Запоры и запреты — долой!
На свободу. Впервые — в настоящий Полёт, пусть пока совсем ненадолго, но!..
«Тьернон» ощутимо дрогнул, когда его генераторы набрали достаточную мощность, и, подтверждая непреложность сотен толстенных томов расчётов, приподнялся над Эллингом, с самого рождения бывшим ему и домом, и отцом с матерью. Теперь этому толстому брюху, стремительные обводы которого всегда так будоражили моё сознание, предстояло незамедлительно покинуть это уютное ложе, пронизать атмосферу и уйти в Пространство, чтобы так никогда и не возвратиться обратно.
«Тьернон» ощутимо дрогнул, подскочил вверх сразу ярдов на тридцать и завис, гася лишний момент движения — вращение его корпуса было заметно лишь мне, для остальных наблюдателей огромная туша висела в стремительно ионизирующемся воздухе абсолютно неподвижно. И так же абсолютно беззвучно. Лишь после того, как я получил «зелёные» сигналы по всем системам без исключения, главный привод вышел из холостого режима и рванул прочь от планеты, бывшей для новорождённого Корабля одновременно и колыбелью, и тюрьмой.
Аплодисменты, прорвавшиеся в мой мозг из той реальности, где существовал Главный Пульт, отчего-то вывели меня из себя. Они, видимо, предполагали, что мог быть и другой исход — непредвиденная поломка, авария, катастрофа… Горнило адского пламени взметнулось бы над Промзоной, погребая под собой не жизни и годы трудов. Саму веру в наш путь… Они посмели предположить!
Оборвав последнюю связь с внешним миром, «Тьернон» уходил. И я уходил вместе с ним. Да, мы с ним действительно не более, чем продукт стараний обычных людей, не способных даже приблизительно предположить, что такое вышло из их рук, но и нечто большее. Пусть только для меня одного, но это было так.
Тропосфера выпустила наше поделенное между двоими могущество на волю. Стратосфера была разорвана в мелкие клочья яростным гневом генераторов, почувствовавших окончательно дарованную им свободу. Корпус подёрнулся рябью и, стряхивая с себя остатки атмосферы, в мгновение ока ощетинился арсеналом излучателей, энерговодов, мой «Тьернон» обернулся огромным насекомым, отныне и навсегда ставши в точности тем, чем он и должен был быть.
Межзвёздный Исследовательский Крейсер «Тьернон» изогнулся в яростном всплеске радости, пронзавшей его, ощерился на всю ширину распростёртого вокруг Пространства и, повинуясь моей команде, закричал.
Мы вдвоём тем самым бросали Пространству вызов. Вызов на смертельный бой.
Легко ли мне сейчас, по прошествии стольких лет мучительной борьбы за обретение потерянного себя, писать об этом? Пожалуй, что легко. То, что это всё было частью предстоящего мне ужаса, ничего не решает. Тогда я в первый и последний раз был по-настоящему уверен в том, чего я хочу, чего добиваюсь, куда иду. Именно в тот миг, хотя и вопреки всякой логике — тому болезненному бреду тяжких сомнений и дум, что постоянно неслись у меня в голове. Стоило мне на мгновение забыться, отстранившись от этих тревог, мне всё-таки выдалась возможность побыть счастливым.