Лоцман кембрийского моря
Шрифт:
Опять он запустил руки в сундук и вынул целехонькую черную бересту и опустил ее на красное сукно стола бережно, как птенчика. Все бросились к столу, но директор оградил дрожащими руками бересту и закричал:
— Не прикасайтесь к ней!
— Ничего не написано, — сказал кто-то.
— Сплошное письмо! Великолепная сохранность! — закричал директор института.
Он сказал, что в сундуке может быть много целых берест. Они спаслись в трухе, которая просыпалась между ними и амортизировала для них тряску.
Ящик закрыли, все повеселели, нас
Я продемонстрировал им Савву и Николая Ивановича в качестве живых, только чуть подержанных в советских руках экспонатов из Русского жила.
Но я шепнул Савве, чтобы он показал натуру, — и Саввушка подкинулся таким XVI веком, какого я не видел в самом Русском жиле. На вопросы он отвечал чистым языком Берестяной Сказки. Директор института хотел залезть ему в рот. Председатель оглядел собравшихся и сказал, что можно принять постановление. Обратился ко мне:
— Какие предложения имеются у докладчика?
Так я узнал, что был докладчиком на заседании ЦИК.
Я предложил немедленно послать в Русское жило учителя с учебниками, тетрадями, карандашами, перьями, чернилами.
— И шпаргалками, — добавил гепеушник.
Но я сказал, что в Русском жиле не будет шпаргалочников, русские жильцы абсолютно не умеют обманывать.
— Ой! — сказал уполномоченный ГПУ. — Тогда пошлите меня туда, дайте отдохнуть и чекисту.
Еще я предложил послать представителя торговли с товарами.
— Ему будут платить копеечками и денежками Ивана Грозного, — сказал чекист.
— Ему будут платить пушниной и медом, — сказал я и посадил уполномоченного.
— Сколько меда? — спросил кто-то насмешливо.
— Тонна будет, — сказал я честно, хотя думал, что меня осмеют за такое малое количество.
— Что? — воскликнул нарком торговли. — Тонна меду?
— Потому что не было посуды, — сказал и поздно спохватился, что врать отвык в Русском жиле. Надо было сказать: две…
— А какая пушнина? Сколько ее?
И опять я с тоскою сказал правду:
— Сто соболей и еще всякие песцы там, что ли.
И опять нарком повторил за мной странным тоном:
— Сто соболей?..
— Никитин, — сказал председатель Совнаркома, — кажется, товарищ Тарутин выполнил для тебя годовой план?..
— Нет, — сказал я сразу, как русский жилец. — Я только председатель колхоза «Берестяная Сказка» в Русском жиле. А выполнила план артель, охотники все.
Сам не знаю, почему я вдруг переменил название колхоза «XVI век». Предложения обсудили и приняли со многими добавлениями. Каждый выступавший начинал с того, что хвалил меня, и в заключительном слове я сказал, что надо отметить большую заслугу Николая Ивановича Меншика, который доверил нам тайну Русского жила.
— Теперь какие предложения у вас товарищ Тарутин, относительно вас самих и ваших товарищей?
— Мы все хотим
Но с ужасом и с твердостью я сказал:
— Хочу стать ученым и отработать науке… за то, что натворил.
— Ах, молодец! — воскликнул директор института.
— Удалец! — рявкнул Савва, и все в испуге замахали на него руками и позатыкали уши.
Я сказал:
— Товарищ Дубинин хочет стать инженером и строгать тракторы для Якутии. Но я не знаю, надо ли это ему, потому что он поэт и сочиняет замечательные песни и сам поет их.
— Мы его послушаем после заседания, — сказал председатель.
— Товарищ Петров хочет стать доктором почему-то. Товарищ Меншик хочет… То есть мы, его товарищи, хотим, чтобы он тоже учился, и он согласен.
Председатель поднялся и сказал:
— Правительство республики примет на свой счет ученье всех вас. Вы поедете на рабфаки. ЦИК объявляет благодарность товарищу Семену… Ваше отчество? И фамилия?
— Тарутин Русский-Жилец, — ответил я вдруг, сам не знаю как.
— Интересная фамилия. У вас паспорт при себе есть? Покажите, — сказал секретарь, взял у меня и сказал: — У вас в паспорте не так…
Председатель продолжал диктовать проект постановления:
— …Тарутину за его научный подвиг, увенчавшийся открытием замечательного уголка нашей страны — Русского жила и ценнейшего исторического памятника — Берестяной летописи, которая может по-новому осветить историю появления первых русских поселенцев в Якутии…
Тут он помедлил и продолжал так:
— По случаю этого открытия изменить фамилию Семену Агафангеловичу и впредь именоваться «Тарутин Русский-Жилец».
И это мне понравилось больше всего. Потом они отметили мою работу в Русском жиле и объявили благодарность всем Верным за содействие открытию и доставке Берестяной Сказки в Якутск.
Потом все аплодировали, и мне стало еще горше от мысли о погубленной мною самим… Эх! Что говорить. Надо сделать что-нибудь очень большое, чтобы… Но хватит болтать об этом.
И вот, Василий Игнатьевич, я надеюсь увидеться с Вами в Москве!
С е м е н Т а р у т и н —
Русский-Жилец.
1936 год
ВАСИЛИЙ ЗЫРЯНОВ ИДЕТ ПОД СУД