Лоцман кембрийского моря
Шрифт:
— Неужели за это не любила?..
— «Что это за человек растет, который не видит снов? — говорила отцу. — Надо его отвезти в монастырь. Может быть, там вылечат его». И она повезла меня в монастырь, на Соловки, зимой. Монахам подарки сделала, хотя самим нечего было есть и дома… И всю дорогу мы ехали голодные. Где подвозили попутчики, где шли пешком… Потом она меня била за это с досады. «Столько на тебя, проклятого, истратила, — жаловалась, — а ты как дерево! Собаки и те сны видят…» Я и сам думаю, что у меня неладно. Чего-то не хватает в мозгу. Физиологические процессы
— Это на вас повлияли занятия у Викентия Александровича. Кстати, анализ все еще не закончился?
— Да вот, я с ним и пришел. С приговором.
— Так что же вы не показываете?!
Лидия схватила бумажку. Василий с интересом следил за каждым ее движением. Она читала какую-то бумажку, — он уже забыл, что это его бумажка, его приговор.
Лидия Максимовна углубилась в его интересы. Лидия Максимовна вся предалась его делу, озабочена его положением перед порогом пиробитума, непроходимым порогом. Напряжение во всем теле. Несознаваемым усилием всего существа — за этой девушкой — плот влетел, уже на пороге, — сейчас она увидит, мгновенно решит: разбился на ее глазах или проскочил — к победе, только к победе!..
Проскочил с неожиданной легкостью, вылетел на ровный глубокий плес. Вдохнул, полную грудь набрал, рассмеялся.
Она пожала плечами. Она вынула книгу из шкафа. Она спросила:
— Пиробитум?.. Что это значит? Что говорит Викентий Александрович?
— Он говорит: материал, не дошедший до нефти, — улыбнулся.
Лидия замолчала и взглянула с сочувствием. Действительно, это приговор для него. Очень интересный научный результат, но, конечно, он хоронит стремления Зырянова вместе с кембрийской нефтью.
— Я вам очень сочувствую, Василий… — Лидия запнулась, и получилось так, что она назвала его одним именем и он мгновенно проснулся.
— Спасибо, Лидия!.. Спасибо!
Она порозовела.
— Вы потратили два года. Но все-таки не вовсе напрасно, — сказала она ласково.
— Совсем не напрасно. И еще три потрачу, если понадобится.
— На что вы потратите? Я не поняла.
— На кембрий, — сказал он внезапно злым, низким голосом, почти рычанием.
— Но если в кембрийский период не образовалась нефть — а теперь вы это знаете, вы сами установили неопровержимо этот факт…
— Еще не факт.
— Химический анализ — не факт?.. Когда вы пришли к этому открытию?
— Сию минуту. Анализ относится к тому пласту, из которого взят образец. В других пластах процесс мог идти по-другому и мог дойти до нефти.
— Это невероятное упрямство! И если бы я не боялась обидеть вас, я бы еще сказала, что это от недостатка знаний…
— О кембрии я знаю все, что до сих пор стало известно, — кротко сказал он.
— Вы даже не знаете, что такое пиробитум. Вам пришлось верить на слово Викентию Александровичу. Вы не можете разобраться сами в анализе. И вы воображаете, что вам известно все о кембрии!
— Я знаю химию как геолог. Я не могу знать химию как химик.
— Вот видите! Значит, вы не можете самостоятельно разобраться во всей проблеме! Какая же это самостоятельность, если вы принуждены
— Не тому, что говорят, а тому, что показывают.
— Нет! — вскричала она. — Анализ не показал вам ничего, кроме определенной смеси углеводородов. А пиробитумом назвал эту смесь Викентий Александрович. Это его мнение по данному образцу о процессе образования нефти, то есть о самом спорном вопросе… И как раз этот вопрос имеет первейшее значение для проблемы кембрийской нефти. Оказывается, вы не только по химии, но и по теории нефтеобразования тоже слабы и поэтому верите чужому м н е н и ю об анализе!.. А вы помните мнение Ленина по этому вопросу?
Василий изумился:
— По вопросу нефтеобразования?
— По вопросу образования своего мнения, — сердито сказала Лидия. — Ленин сказал: «Кто верит на слово, тот безнадежный идиот…»
Василии вздрогнул:
— Вы не считаете меня идиотом?
— Конечно, нет.
— Вы действительно советуете проверить мнение Викентия Александровича?
— Я-то верю ему. Викентий Александрович авторитет. Но я ведь не утверждаю, что под Байкалом лежит кембрийская нефть и что ее можно найти через Якутию. Не я же собираюсь истратить еще три года на поиски.
— А не все ли мне равно, что это пиробитум? — сказал он. — Пусть это пиробитум, а в других пластах я найду жидкую нефть.
— Опять! Опять ребенок хочет и, главное, верит, что ему дадут новые игрушки просто потому, что дитя стремится к ним! Запомните: вы будете правы до самой смерти, но денег вам больше не дадут на кембрий после заключения Викентия Александровича… Ладно, оставим эту тему, я рассердилась. Василий Игнатьевич, расскажите, что вы видели, где вы успели побывать?
Он подумал и сказал:
— В Минералогическом музее.
— Что вы видели в театрах? — пояснила она, смеясь.
— Я был в Большом театре, — сказал он скромно и гордо.
— О! А я никогда не могу поймать билет в Большой. Балет или оперу?
— Оперу, — сказал он, не уверенный, что понял ее вопрос.
— Какую?
— Оркестр здорово изображал бурю.
— Скажите название оперы или хотя бы содержание.
— Это было два года назад…
— Ах, вот что!.. И с тех пор вы нигде не были?
— В кино я был.
— Сколько раз?
— Несколько раз, — соврал.
Она поколебалась секунду.
— Вы можете достать билет для меня? В Художественный.
— Могу.
— Нет, это будет нехорошо: чтобы вы доставали билеты для меня, когда сами не ходите…
— Я бы пошел! — сказал он горячо.
— Да? — сказала она простодушным голоском. — Тогда покупайте два билета.
Лидия осталась одна и, улыбаясь, вспомнила давний разговор с Бернардом по возвращении в Москву.
Небель долго рассуждал о приключении в Усть-Илге, о выходке Зырянова, как он это называл… Он, разумеется, желал и сам устроить Лидию подальше от молотилки. Он считал необходимым разъяснить это. Но он устроил бы Лидию тактично и дипломатично, так что и все поддержали бы его предложение.