Лоцман кембрийского моря
Шрифт:
— Страна еще очень бедна, — сказал Иван Андреевич и помолчал. — Ты, может быть, и прав, что надо разбурить кембрий… Не хватает денег, чтобы поднять все сокровища везде, где они лежат. Приходится начинать с тех, которые подручнее. Ведь и та речка, покрытая нефтью, на которую ты обманным образом завел меня тринадцать лет назад, не эксплуатируется до сих пор.
Он прав, сознавал Василий с горечью. Прав, узко прав…
— Но она будет эксплуатироваться!
— Она поближе Полной. А есть и еще ближе, где еще важнее
— Иван Андреевич! Я убежден, что нам скоро понадобится нефть не самая близкая, а самая удаленная.
— Тоже верно…
— Но ведь экономия будет огромная, если мы пойдем через кембрий. Мы именно не настолько богаты, чтобы тратиться на дешевую разведку ощупью, по-капиталистически, по-американски — дикими кошками, втемную, без уверенной теории, без точного знания!.. Самый дорогой путь — через Якутию, через кембрий — окажется самым выгодным, в конечном счете самым коротким путем к большой нефти.
— Может быть, да, — сказал Иван Андреевич, — но на очереди у страны Второе Баку, а не Третье.
И тут он был безусловно прав.
— Ты сделал интересное исследование по своему анализу, Вася. Я буду демонстрировать твой свиток пятому курсу как образец геохимического мышления… Конечно, если ты позволяешь.
— Пожалуйста, Иван Андреевич! Я очень рад… Спасибо!
— Но если бы ты представил мне заурядный кусочек битума вроде тех, которые ты раскрошил дорогой, тогда, возможно, я мог бы демонстрировать тебе ассигновку на повторную экспедицию в район Полной, любезной твоему сердцу.
Василий молчал.
— Пора бы знать, что требуется для получения денег в хозяйственных и финансовых учреждениях. Кусок вещества, заявка неграмотного местного жителя стоят дороже блестящего исследования. Зайди ко мне… недельки через две. Может быть, что-нибудь удастся выкроить.
— А если не удастся?
Иван Андреевич развел руками.
— Тогда я сам организую экспедицию!
— Ты-то организуешь. Но кто будет финансировать?
— Сам буду финансировать.
Иван Андреевич занялся бумагами.
— До свиданья, Иван Андреевич!
Он помчался в Геологический институт. Перед дверью Цветаевой в пустынном коридоре он молниеносно сплясал вприсядку.
— Опять лицо победителя. Что там случилось, в коридоре?
— Я не заметил, — скромно сказал он.
— Как раз перед тем, как вы вошли, — настаивала Лидия, — происходило что-то неслыханное за моей дверью: попытка разрушить старинное здание, скифские пляски. Сейчас все явятся узнавать у меня.
— К коридоре никого не было, — сказал Василий.
В двери появились встревоженные лица.
— Нам показалось, что к вам ломились, Лидия Максимовна.
— А я подумала, что вы все собрались
— Извините, Лидия Максимовна.
Многочисленные глаза с глубоким недоверием обозревали Василия, и дверь закрылась.
Лидия в упор взглянула на него:
— Правду!
— Я уронил геологическую коллекцию, тяжело нести… Несколько сот образцов… — тяжело сострил он.
— Что за странное выражение: «Геологическая коллекция»? И она там валяется в коридоре?! Откуда она взялась там?
— Я подобрал, вот она.
Она схватила бумажную трубку, развернула с озорством — во весь размах, — бросила на стол. Широкая лента склубилась высоким курганом колец, спиралей и химических формул. Он грустно взирал на перепутанный и скрученный бумажный хаос.
Но Лидия с женской аккуратностью быстро скатала ленту, заглавие, быстро сказала: «Ах!» — и принялась читать, нетерпеливо, изумленно.
— Василий! Но вы же замечательная умница! — воскликнула она минут через пятнадцать. — Но вы совершенно не умеете делать скромное лицо, — недовольно добавила она, взглянув.
Его лицо сразу вытянулось.
— Вот теперь лучше. Но вы же молодец, Василий Игнатьевич! Теперь вы должны показать это Ивану Андреевичу. Когда вы к нему пойдете? Идите немедленно!
Теперь он должен показать Ивану Андреевичу? Василий молчал с полным ртом хвастливых слов.
— Я даже буду волноваться теперь, пока не узнаю его мнение! — говорила она, и кровь прилила к ее щекам.
Но оно известно. Можно успокоить ее. Или лучше пусть волнуется?..
— Вы опрокинули незыблемое мнение великого Викентия Александровича, — говорила она с восторгом, — и доказали, что нефть, возможно, и была в полнинском кембрии!
— Безусловно была и есть, — поправил он.
— Василий! — сказала она укоризненно. — Только что вы посадили в калошу — и в какую калошу! — доктора химических наук и немедленно повторяете его неосторожность! Наука не выносит чрезмерной уверенности.
— Одно из двух: либо я сажаю Викентия Александровича благодаря своей чрезмерной уверенности, либо я не слишком уверен — и тогда я подчиняюсь его чрезмерной уверенности. Тогда я сажусь в его калошу.
Она поколебалась и молча взглянула на него.
— Прошлый раз вы упрекали меня, чтобы я не верил на слово…
— Извините, Василий… Нельзя сказать: «Упрекали, чтобы». Упрекать можно в чем-то, за что-то, но не для чего-то.
— Не согласен, Лидия Максимовна. По-моему, упрекают именно для чего-то: для того, чтобы человек не делал этого в другой раз.
— Вы смешиваете цель речи с правилами грамматического построения фразы. И почему это вы уверены, что я забочусь о вас и воспитываю вас, позвольте спросить?.. А я насмехалась над вами!