Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Он положил себя в центр, с двух сторон расположил фей и теперь думал, справа или слева место властительницы мертвых? Так и не найдя доводов «за» и «против», он уже хотел было поменять себя и Хель местами, но тут вернулся отец. Локи с удивлением смотрел, как он собственноручно поставил на прикроватный столик графин с красным морсом и пару бокалов.

— Пей.

Локи залпом осушил свой, наблюдая, как отец разбирает постель. Нет, все это неправильно! Вчера Один до полночи беседовал с хозяином гостиницы, так что Локи, огорошенный возможной казнью, лег и погасил свет до прихода отца. Сегодня утром он проснулся поздно, когда отец уже встал, и вот теперь он вынужден будет смотреть на то, как бог переодевается? Нет, это было выше его сил. Преодолев сонливость и лень,

Локи встал и, не говоря ни слова, направился к выходу.

— Ты куда? — голос отца был удивленным.

— Здесь накурено. Мне нужен воздух, — он выскользнул за дверь, лишь краем уха расслышав просьбу о скором возвращении и напоминание о завтрашнем раннем подъеме.

Локи прошел в общую комнату. Постояльцев почти не было, так что наблюдать не за кем. Внутренний дворик утопал в зелени, но сидеть там ночью неприятно. Так и не найдя себе достойного занятия, Локи вернулся в комнату, надеясь, что отец уже спит. Тот действительно лежал в постели, его грудь мерно поднималась и опускалась под тонким покрывалом, хотя царевич не был уверен, что Один не притворяется для одному ему известных целей. Смотреть на спящего отца было донельзя странно — первый и единственный раз таким Локи видел его во время Сна, немногим более года назад, но тот сон был страшен тем, что разбудить Всеотца возможным не представлялось; сейчас, наоборот, полуётун старался издавать как можно меньше звуков, устраиваясь на своей постели и извлекая из кулька очередные конфекты. Не погашенная масляная лампа сияла тусклым светом, давая возможность продолжить прерванное занятие. Стараясь не сильно хрустеть фантиками, Локи открыл книгу и углубился в чтение. Читал он до глубокой ночи, с трудом переводя полунезнакомые слова. Небо начало светлеть, когда он перелистнул последнюю страницу. Лампа слабо мерцала в темноте, почти не прогоняя мрак. Гасить её тоже было лень, и Локи забылся легким сном, надеясь, что конфектная сладость этого дня распространится и на день завтрашний.

====== Глава 30 ======

Ивар прогуливался вдоль единственной реки поселения, протекавшей чуть ниже массива жилых домов и лабораториумов. Земля под его ногами была неестественного белого цвета: не снег украшал берега, а чешуя сотен, если не тысяч рыбешек, на которой ноги сильно скользили. Шесты с мокрыми рыболовецкими сетями раскачивались от порывов сильного ветра, пропитанного смрадом тухлятины. К реке ученые обычно не подходили, это была вотчина обслуги — крестьян, которые весь год разводили и ловили мелкую и крупную рыбу. Ивар не раз наблюдал издалека, как лодка, полная еще живой рыбы, причаливает к берегу, а один из рыбаков крошит в воду мягкую пищу, вымаливая у духа вод новый богатый улов. Ивар не верил ни в какие приметы, но считал, что подкармливать рыбу полезно.

Особенно сильный порыв ветра заставил его поплотнее закутаться в меховую накидку — как бы не простудиться перед дальней дорогой. Он уже хотел было подняться к жилым домам, но тут заметил, что у самой кромки воды стоит женщина. На ней были надеты валяные из овечьей шерсти сапоги — значит, не крестьянка. Кто-то из магиологов? Надо поздороваться. Ивар прибавил шагу, и только когда незнакомка повернула голову, узнал её — Наутиз, Светлоокая, естественница фелага, где они с братом работали последние несколько зим. Как можно было не узнать её? Светлоокой Наутиз звали за неестественный белесый цвет радужки глаз, который многие естественники пытались объяснить с позиции современной науки. Сам Ивар считал для себя зазорным превращать соседку в объект исследования, поэтому участия в дискуссиях такого толка не принимал. Тем более, что Наутиз была примечательна не только глазами, но и суждениями. Именно она настояла на строительстве первого двухэтажного, непривычного поселенцам дома. В награду за оправдавшую себя задумку она получила амулет — миниатюрный рог Урархорн. По легенде он блестит как золото и полон колдовскими чарами, но горе тому, кто до него дотронется. Магиологи строили различные теории насчет символизма этого амулета, но к единому мнению так и не пришли.

Наутиз, заприметив софелаговца, махнула

рукой в приветственном жесте и пошла навстречу. Ивар остановился, доставая колоду карт — исследовательница обожала фокусы, могла смотреть на них часами и превозносить его мастерство на все лады.

— Добрый день, Ивар! — закричала она издалека.

— Приветствую, Наутиз, — он чуть склонил голову, выжидая, когда собеседница подойдет ближе. Варежки она не носила даже в самые колючие морозы, поэтому Ивар с легкостью поцеловал её ледяную руку. — Я слышал, Фену уже вернулся. Принес ли он тебе радостные вести насчет Ингвара?

Естественник был почти незнаком с логистами Мидгарда но, работая бок о бок с Наутиз почти две зимы, точно знал, что она состоит в тесной дружбе с одним из них. Ивар хорошо помнил ее плотно сжатые губы и неестественно сухие блестящие глаза, когда объявили о разрушении Радужного моста.

— С логистами Мидгарда все в порядке. Я искала тебя не по этому поводу, — девушка потянула его за рукав, уводя под ближайший навес, где промозглый ветер не пробирал до костей.

— Слушаю тебя внимательнейшим образом и постараюсь помочь по мере сил, — Ивар снял варежки и перетасовал колоду так, чтобы сверху разместились все черные, а снизу все красные карты.

— Я вот чего спросить хотела: где твой недоступный брат? Я его с утра не могу найти, — Наутиз выглядела расстроенной, и, если бы не две стопки, из которых она с большим энтузиазмом выбирала по одной карте, разговор мог бы вестись на повышенных тонах.

— К сожалению, ты не сможешь его найти в ближайшие ночи: он отправился в Мидгард, — Ивар, не глядя, положил избранную черную карту к красным, а красную — к черным.

— Без тебя? Это непорядок — вы же нерасстающиеся парноходящие, — Наутиз сощурила глаза, пристально наблюдая за перетасовкой сперва одной части колоды, потом другой. Ивар умел тасовать карты настолько невероятными способами, что даже без всяких фокусов поселенцы с большим удовольствием наблюдали за его манипуляциями: карты раскладывались веерами, меняли угол наклона на девяносто градусов, подпрыгивали вверх и разлетались идеальным мостиком.

— Это время в прошлом, к сожалению, — он уже заприметил карты не той масти в каждой из двух половинок, и теперь осталось только перетасовать колоду целиком, чтобы отвести всякое подозрение.

— А, понятно, ладно, не буду лезть в ваши личные дела, — Наутиз сконфуженно смотрела на две карты, которые выбрала немногим ранее — она никогда не могла уследить за руками Ивара и каждый раз терпела фиаско, пытаясь понять, как он проделывает свои волшебные фокусы, не владея магией. — Ты не знаешь, доделал ли он до конца расчеты по реакциям нитрата серебра?

— Не знаю, доделал ли он, но я могу поручиться, что доделаю их сам, — Ивар спрятал карты и вновь надел варежки — пальцы быстро окоченели, несмотря на активную жестикуляцию. — И я не думаю, что нам стоит учитывать брата при дальнейшем распределении работы. Дай мне две ночи, и расчеты будут у тебя.

— Отлично! — Наутиз выглядела по-настоящему счастливой, но это наваждение длилось всего мгновение и быстро сменилось озабоченностью. — Ивар, скажи, а все на самом деле так ужасно? Мне любопытно. У Раиду так мозги отшибло, будто у него девушка появилась. Кто его пассия? С ним уже несколько месяцев работать невозможно. — Ивар давно ждал подобных расспросов и был готов отвечать правду, не комментируя никак происходящее, нравившееся ему не больше, чем исследователям, которых Раиду подводил своей увлеченностью рентгеном.

— Я страдаю не меньше, чем вы, но ничего не могу ни сделать, ни сказать, к сожалению, — он двинулся по направлению к тингу, увлекая за собой Наутиз. — Я могу только надеяться на лучшее.

Исследовательница кивнула и хотела еще что-то спросить, но в последний момент передумала. Оставшийся путь проделали в молчании. Ивар еще вчера предупредил всех, что в ближайшие несколько ночей его не будет. Ему казалось, что он и про брата говорил, но, раз Наутиз спрашивает, видимо, забыл.

Расставшись с исследовательницей, он побрел к другому Ивару — владельцу главного сокровища поселения.