Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Пока ученые слово за слово не перешли к вопросам о реальной опасности асгардской магии, Фьюри решил вмешаться:

— Займитесь своей работой, спектральным анализом, к примеру. И постарайтесь оправдать возложенные на вас надежды.

— Как вам будет угодно, — Ивар спокойно передал артефакт в руки старшего научного сотрудника. — Но считаю своим долгом предупредить вас, что вещество постоянно меняет свои свойства и состав, поэтому снимать спектр придется несколько раз.

Предупреждение вызвало только новые натянутые улыбки. И это ведь еще не прибыл Старк, вот бы он посмеялся над магическими выкладками. Для него любая магия была такой же технологией, как и остальные, хоть и доступной

не каждому. В конечном счете, она имела рациональное объяснение, и, при желании, ее можно было описать, измерить и поставить на службу человечеству.

Ученые ушли, прихватив с собой опасный артефакт. Мария поспешила за ними по едва заметному знаку Фьюри: соглядатаи необходимы везде, а если учитывать, что люди имеют дело с непонятным внеземным полумагическим телом, то соглядатаев должно быть как можно больше.

— Вы говорили о Локи, — начал директор, когда понял, что асгардские ученые не собираются следить за своим артефактом. — Вы с ним лично знакомы?

Девушка не выдержала пронзительного взгляда и стыдливо опустила голову, словно стесняясь своего знакомства с преступником. Мужчина постарше, напротив, даже не оторвался от книги.

— Да, мы имеем честь не просто быть знакомыми, но и состоять в некоем подобии дружеских отношений с самим сыном Одина, — с гордостью ответил Ивар. — Разумеется, ровно настолько, насколько возможно дружить отверженным преступникам Асгарда с царевичем.

Непроницаемое лицо Фьюри не изменилось ни на йоту, но ох как не понравился ему этот ответ. Асгардцы были не просто опасны — это были преступники, действующие под началом Локи. Тор утверждал, что они безобидны, но доверия его слова не вызывали, ведь о самом Торе Фьюри знал намного меньше, чем следует знать об агенте, да и представления аса о безобидности явно отличались от тех, которых он придерживался.

— Царевич, значит? — настороженно хмыкнул он. — Когда мы отпустили его с нашей планеты…

— Отпустили? — Ивар оживился, прерывая собеседника на полуслове. — Так вы его знаете лично? Я очень рад. Я знаю, что он спускался в Мидгард и браво сражался с читтаури, но даже и не мечтал встретить очевидца тех событий.

Фьюри занес еще один пункт в список обязательных вопросов Тору. Старк утверждал, что Локи не то в ссылке, не то в тюрьме, а асы считают его чуть ли не героем.

— Ваш царевич привел на Землю армию биороботов, чтобы растоптать людей как муравьев, — Фьюри в мгновение ока вывел на экран записи с камер наблюдения Штутгарта. — Смотрите, как он порывался завоевать наш мир.

От внимания Фьюри не утаилось, насколько оживилась девушка при одном упоминании о бесчинствах. Мужчина не проявил никакого интереса к пленке, а Ивар переключил свое внимание на экран, где миниатюрный Локи грозно выкрикивал:

— На колени предо мной!

Даже плоский асгардец, вышагивающий вдоль испуганных немцев и произносящий пафосную речь, оскорбляющую человечество, вызывал отторжение. «Вы были созданы, чтоб служить…». Вот поднимается старик, пытавшийся возразить злодею, Локи, безумно сверкнув глазами, угрожающе направляет на него жезл. В решающий момент появляется Капитан Америка, завязывается драка. Фьюри остановил запись, когда Локи сдался и поднял руки вверх.

— Вот каков ваш царевич, — глава ЩИТа не смог удержаться от злорадной ухмылки.

— Что слышу я, — послышался хрипловатый голос не отрывающегося от книги, — какой ужасный слог, какое поношенье речи немцев! Чистейшее звучанье как могли вдруг заменить австрийским диалектом? Что за учитель стал тому виной, что даже сын Вотана благородный столь низким языком заговорил? Те, что богами ныне мнят себя, слух немцев диалектом оскорбляют!

— Лагур говорит всегда

несколько путано, — вмешался Ивар, — простите его за это. Но я соглашусь с ним: у Локи ужасное произношение. Я представить боюсь, как сильно оно коробит слух истинных немцев. По некоторым, независящим от нас обстоятельствам, мы все вынуждены вкраплять в речь немецкий, и произношению уделяем большое внимание. А сын Одина, кажется, нет. Стоит указать ему на эту оплошность. В его защиту могу сказать лишь, что он знает великое множество языков Мидгарда. Он как-то говорил, что с детства учил все диалекты и разновидности норвежского, шведского и прочих языков, на которых разговаривали служители богов. Ведь надо же общаться с подданными.

— Произношение — единственное, что коробит тебя? — заинтересованно и несколько удивленно спросил Фьюри.

— А на что еще мне стоило обратить внимание? — Ивар, откровенно потешаясь над собеседником, умильно похлопал глазами.

— Возможно, как быстро ваш божественный захватчик сдался двум ничтожным муравьям. Или на призыв к порабощению человечества, — Фьюри не мог поверить в то, что над ним не издеваются, а действительно не видят ничего противоестественного в речах божка.

— Призыв? — Ивар взмахнул руками, изображая удивление и бессовестно игнорируя неприязнь в голосе директора. — Помилуйте, вы всё поняли неверно. Сын Одина просто отмечает, что люди подчиняются асам. Так и есть с тех пор, как Мидгард, подобно всем прочим мирам, принял протекторат Асгарда.

— В каком это году и с кем вы заключали такое соглашение? — скептично спросил директор.

— В каком году… — Ивар наморщил лоб. — В 990-м по вашему исчислению, если не ошибаюсь. А вот с кем… Боюсь соврать, какой именно вождь это был, но с тех пор длань всемогущего Всеотца простирается над людьми.

— Почему-то ваш царевич не в курсе, что наш мир ему и так принадлежит, — зло бросил Фьюри. — Ради чего он допустил гибель тысяч своих «подопечных»?

— Боюсь, вы неправильно понимаете суть, — Ивар очаровательно улыбнулся — уже за одну эту нескончаемую улыбку его хотелось хорошенько приложить о стол. — Сыну Одина нет смысла завоевывать то, что и так принадлежит его отцу. Но он еще молод, Всеотец вполне мог отправить его потренироваться в ведении военных действий на нейтральной территории. В прошлые времена в Мидгарде часто тренировались полководцы: у вашего мира много несравненных достоинств, к тому же вы не принимаете участия в общей политике.

Фьюри решил не продолжать расспросы. Позицию чопорного «бога» он понял, пускай и не разделял, а обнаружить спустя год, что вся военная кампания была лишь тренировкой для будущих правителей Асгарда, а человеческие жертвы — несчастными случаями, на которые не стоит и внимания обращать, было, мягко говоря, неприятно. Продолжать бесплодный спор и неуместный обмен колкостями не имело смысла.

— Сколько тебе лет? — спросил он с подчеркнутым интересом. По большому счету, этот вопрос следовало задать Тору два года назад, но случай все не представлялся.

— Меньше двух тысяч. По асгардским меркам я немолод, если пересчитывать на ваши года, то мне двадцать шесть.

Немолод в двадцать шесть лет? Такой ответ сильно озадачил Фьюри. Сколько же живут эти чертовы бессмертные? И каким образом их можно убить, если Локи не сломал себе ни одной кости при встрече с Халком, а Тор выжил и даже не поцарапался после падения с Хеликарьера, летевшего на высоте девяти тысяч метров?

Джейн неслась по автостраде, соединяющей Нью-Йорк с Истоном, и страстно желала только одного: оставить Америку навсегда. Собрать вещи и переехать в Лондон, Париж… Куда угодно, лишь бы подальше от Штатов. Подальше от свалившегося на голову Тора.