Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— А если что-то взорвется? Если надо срочно уходить? — Локи попытался применить магию, но окно все равно не поддалось.
— Мы в полной безопасности, я уверяю в этом сына Одина, — послышался чересчур мягкий, заискивающий голос Ивара. — Нам ничто не угрожает. Система защиты домов отлажена многими столетиями, если не тысячелетиями. Я ручаюсь, что даже если взорвется, сгорит или что-то другое случится с ближайшим от нас домом, мы будем в полной безопасности.
— А если что-то случится с нашим домом?
— Не случится. Если бы система защиты посчитала его непригодным или опасным для жизни, он бы не закупорился, а наоборот —
— Что ж, оставайтесь там, где безопасно, — Локи сложил руки на груди. — Но я должен знать, что именно произошло, и не намерен здесь оставаться, скрываясь, словно последний трус.
— Этого ни в коем случае нельзя допустить, сын Одина, — ужимки Ивара после Умвельта перестали казаться Локи такими уж милыми. Напротив, он не мог понять, как целый год позволял этому скользкому асу находиться подле себя. — В воздух мог попасть любой яд, мог начаться потоп, да все что угодно могло случиться. Поверь, у нас есть множество специалистов, которые занимаются устранением катастроф. Через некоторое время всё уладится, и нас выпустят.
— Помолчи.
Локи поднял руку, призывая всех к молчанию. Он прислушался, но не услышал ничего, кроме едва различимого писка защитного купола, свидетельствующего, что все показатели в норме и волноваться не о чем.
Царевич попробовал разобраться с заклинанием на двери, но и тут потерпел фиаско. На нее была наложена защитная магия запредельно высокого уровня. От отца он слышал, что подобную магию использовали на войне — ею прикрывали самые ценные здания столицы во время битв в Асгарде. До какого совершенства дошла техника исполнения заклинания, чтобы эта сложная магия автоматически блокировала все дома в поселении? Хотя Локи не удивился бы, окажись защита только на его жилом доме и лабораториуме.
Послышался противный скрежет, слишком отчетливый в полной тишине — это Беркана собирала разлетевшиеся в разные стороны деревянные плошки. Пролился какой-то реактив — к люпинам добавился неприятный запах серы, но быстро исчез — воздух фильтровался.
— Почему эта система восхитительной защиты не сработала, когда убежало заклинание? — спросил царевич у Раиду, чтобы разорвать мертвенную тишину, давившую на уши. Раньше он не замечал, сколь необходимо ему слышать привычные, равномерные звуки природы.
— Система защищает только от того, что может стереть нас в порошок или бросить в омут безумия: от взрывов, наводнений, землетрясений, пожаров, утечки ядов, опасных явлений магической природы.
— Ее было сложно отладить, — добавил Ивар. — Она поначалу пыталась включиться на каждый чих и вводила в заблуждение всех нас. Я точно знаю, мой учитель по естественной науке — тоже Ивар, кстати — её и отлаживал. Восхитительный ас был и умер от старости — в нашем мире это удивительное везение. На его счету…
Локи отмахнулся от россказней бывшего друга.
— Так, — хрипло произнес он, настраиваясь на рабочий лад — раз уж выйти нельзя, надо заняться делом. — Что касается ларца — считаем, что это сочетание берлинской лазури и магии меча Суртра. Если это так, то что нам делать?
Он обвел взглядом ученых, которые, в отличие от него, вовсе не выглядели испуганными или хотя бы обеспокоенными. Их всех, даже вечно переживающую по пустякам Беркану, вовсе
— О сын Одина! — подобострастно начал Ивар, а Локи едва заметно поморщился. — Если все так, как ты говоришь, то кто-нибудь должен взять из библиотеки описание меча Суртра и его формулу, разложить ее, сопоставить с берлинской лазурью, вывести закономерности и возможное влияние магии огня и гексацианоферрата друг на друга. Полученные выводы и свойства должны соответствовать Каскету до поломки, если теория моих дорогих софелаговцев верна.
— Складно говоришь, но есть одна небольшая проблема, — хмыкнул Локи. — Никто не знает, какими свойствами обладал Каскет до поломки. Точно известно, что он мог заморозить любую вещь, даже целый мир, но вряд ли это единственное его магическое свойство.
Всей правды он благоразумно говорить не стал. Свойств Каскета не знали ни поселенцы, ни он сам, но мог знать отец и точно знали ётуны. Кроме того, он прекрасно помнил свои ощущения от чудного ларца. Он не просто направлял замораживающий луч на противников. В его руках Каскет словно оживал. Локи ни разу не держал его в руках дольше нескольких секунд, потому что при прикосновении появлялось неприятное ощущение, что если артефакт сейчас же не положить или не забросить в подпространственный карман, то он сольется с его телом, станет одним целым, и их нельзя будет разъединить никакими силами. За свою насыщенную жизнь Локи трогал множество артефактов, особенно часто — запертые в подземелье дворца, и никогда не чувствовал такого единения, такой тяги. Попав в поселение, он решил, что дело в его ётунской природе. Провел эксперимент со слабыми артефактами из Ётунхейма — ничего не происходило. Локи хорошо помнил, как чувство объединения пропало, когда он обратил силу Каскета вспять, спасаясь от читаури — от артефакта будто отделилась душа, он будто умер.
И тут Локи пришла в голову интересная мысль: что если изначальные артефакты суть не просто физическое, материальное тело невиданной мощи, а живое существо, чью личность не в силах постичь даже боги? Что если соединение науки и магии породило не совсем артефакт, а живую душу со своими причудами, выходящую за рамки электрических импульсов между нейронами? Что если он в результате преступной халатности не сломал Каскет, а убил, разъединил душу и тело? Если это так, то восстановить артефакт нельзя, как нельзя вернуть душу мертвому асу. В поселении давно вывели точный состав тела, всех тканей и органов, создать его было делом техники, но никакая магия не могла вдохнуть в марионетку жизнь или привязать к ней душу из Хельхейма.
Свои домыслы Локи мог проверить только одним способом — изучив какой-нибудь изначальный артефакт. Причем изучив не как артефакт, а как живое существо, непостижимое по сути. Но все они хранились в других мирах, а хотя бы теоретически доступное копье отца происходило чуть ли не из Бездны и не имело никакого отношения ни к Асгарду, ни к Девятимирью.
Озвучивать свою догадку царевич не стал — стоило сперва разузнать местоположение изначальных артефактов. Меч Суртра точно в Ётунхейме у целительницы Менглед, про остальные Локи ничего не знал, хотя и должен был — отец в свое время рассказывал. Если бы он мог запомнить все легенды дословно или записать!