Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Раиду сделал еще шаг к Ивару и уперся в защитный барьер. Ивар творил его с такой скоростью, что барьер мерцал всеми цветами радуги и потрескивал от напряжения. В нем не было особенного толку, ведь Хагалар мог снести его, просто поведя бровью, но Ивар явно почувствовал себя неуязвимым и даже позволил себе бросить презрительный взгляд на Раиду, вышагивающего вдоль барьера, подобно хищнику, выискивающему лазейку в решетке.

— Вам, ослепленные пафосом Локи, — Ивар кивнул Хагалару, Раиду и Беркане, — дерзну не отвечать, ибо искать смысл там, где его нет, совершенно пустое занятие, — он замолчал, проверил крепость барьера, и только убедившись, что разъяренный естественник не пробьет его, продолжил: — Лагур, из собравшейся дружной компании ты мне симпатичнее всех, поэтому

отвечу на твой вопрос о дружбе, а то, чувствую, вы от меня не отстанете. Я никогда не заблуждался насчет Локи, насчет его глупости и высокомерия. С первого дня я презирал его, но все искал, где же зерно истины. Почему именно он царевич Асгарда, где тот самый БОГ, которого нам всем следует почитать и бояться? Нет бога. Ноль без палочки, вот что перед нами. Самовлюбленный эгоист, считающий, что имеет право всеми командовать просто потому, что при рождении ему выпала счастливая звезда. И, главное, он цепная собачка Одина. Вы в это не верите и не поверите, но вас всех вздернут на виселице, а ваш милый Локи будет громко гоготать, наблюдая за вашей гибелью. Если вы все здесь глупцы и верите красивой маске, чарующему голосу царевича, если вы затыкаете уши, чтобы не слышать бреда, который он несет, закрываете глаза, чтобы не видеть его тупости, это ваши проблемы, а не мои. Засим позвольте откланяться, — и он зашагал к двери, не снимая барьер. Хотя он мог не беспокоиться на сей счет. Раиду стоял, словно громом пораженный, Беркана слезла с мастера и тихонько присела рядышком. Опустошенная, разбитая.

— Браво! — послышались аплодисменты Хагалара. — Ты превосходный артист. Я не ожидал. Думал, ты более мелкая дрянь и на такой полет мысли не способен. Моё восхищение.

Он встал и отвесил Ивару шутовской поклон. Маг даже не обернулся к нему, но остановился на полушаге.

— Мне жаль, что я поддался эмоциям и раскрыл себя, — произнес он, ни на кого не глядя. Он непроизвольно сжимал и разжимал руки в кулаки — Локи безошибочно узнал свою вредную привычку, за которую часто ругал отец. — Надо было тихо уйти самому, не делая шума. Я думал, что смогу кому-то помочь и что-то доказать, но достучаться до вас сложнее, чем до дерева.

— Я не говорю, что все твои заключения неверны, но ты рубишь с плеча. Тебе не быть оратором, и толпа за тобой не пойдет, — Хагалар прошел сквозь защитный барьер, даже не заметив его, и положил тяжелую руку на плечо мага.

Картинка померкла, Локи возвратился в реальность. Однако случившееся настолько поразило его, что он снова настроил Умвельт на недавнее прошлое. Ни Хагалар, ни Ивар, увлеченные как обычно только собой, не дали ясных ответов. Нужны другие асы, с другими мыслями. На ум пришла Наутиз, взъерошенная после прямого попадания отчета. Почему бы и не она…

Снова та же самая комната. Те же лавки, стол и даже кувшин, наполненный молоком вместо воды.

Некоторое время никого не было, но вдруг в дверь вломились, смеясь и кривляясь, трое: Наутиз, Урур и Фену. Они столь громко смеялись и паясничали, что Локи даже засомневался в их трезвости.

— Какой фееричный спор! — гоготала Черная Вдова. — Во время того, что Локи называет громким словом «обсуждение проектов», просто уши вянут. Царевич элементарно не понимает, как поставить задачу, как продумать проблему, поэтому елозит во время заседаний по любимым неважным многочисленным деталям, выпуская самое главное.

Фену сопровождала свою речь настолько неприличными жестами, что никто не смог удержаться от смеха. Урур чуть не выронил тот самый проект, который Локи в реальности отдал Наутиз. Отсмеявшись, он быстренько пролистал его, едва слышно бурча под нос:

— Давно я не заходил на собрания, а у вас так весело. Честно говоря, когда я впервые услышал о промышленной революции, она меня заинтересовала. И даже несмотря на кучу ненужных подробностей, которые Локи сразу стал требовать. Но сказать, что я сейчас разочарован, — значит ничего не сказать. Все, что мы сегодня обсуждали — просто бред чистой воды, растянутый на несколько часов. Смотрите, тут десятки страниц ни о чем, посвященные каким-то мелким деталям, которые никому

не нужны. Мы стоим на месте. Ничего не происходит, а Локи просто наматывает круги вокруг наших проблем, явно не понимая, что ему с ними делать. И у меня назревает только один вопрос: зачем он все это устроил? И если кто-то мне ответит, что ради Асгарда и процветания нашего мира, я его разочарую, потому что ни к какому процветанию его деятельность не ведет, — громко закончил он и демонстративно уселся на лавку около кувшина. На его коленях тут же оказалась Фену. Она налила себе молоко и нежно поцеловала естественника в губы.

— Урур, дорогой, ну зачем ты задаешь все эти бессмысленные вопросы? — ее дыхание обожгло щеку. — Ты же знаешь Локи. Главное — сделать упор, например, на странице сорок семь пункт пять, и долго его разжевывать. Лучше, часа два. Объясняя его не то нам, не то себе самому. Может, он таким заумным способом просто пытается понять свою писанину, а мы своими выканьями ему только мешаем.

— В том-то и проблема, что он себе самому объясняет, — промямлил Урур, лаская девицу и явно думая уже о ней, а вовсе не о Локи. — И своим сапогам, наверное, — добавил он мечтательно.

— Ну, можно сделать упор и на сапоги, — мурлыкнула Фену и вдруг скатилась с колен естественника прямо на пол, оставив его ни с чем. Наутиз позволила себе едва заметную злорадную улыбку, на которую Локи обратил самое пристальное внимание.

— Думаю, сапоги Локи слишком ценные, чтобы на них делать упор, — раздосадованный Урур залпом выпил молоко, пролив чуть ли не половину на чистый стол, и налил себе еще. — Царевич, боюсь, жадный и не даст нам сделать упор на своих сапогах.

— У нас же теперь есть книгопечатный станок… — поддержала игру Наутиз. — Не очень понятно, правда, зачем. Я ради него весь Хельхейм перелопатила, а толку — чуть: ни одну книгу целиком так и не напечатали. Давайте, что ль, сами напечатаем какую-нибудь листовку и в ней расскажем подробно про упор на сапоги.

— Да, в сапогах Локи точно больше смысла, чем в его проектах, где описаний — гора, а содержание отсутствует, — припечатала Фену, вырывая стакан из рук Урура и осушая его до дна.

— И на нем не делают упора, — Урур одним резким движением обхватил Фену за талию и снова усадил на себя — та даже почти не сопротивлялась. — А почему мы делаем упор именно на сапоги? — попыталась прервать любовные игрища Наутиз, о которой все забыли. — В облачении Локи много чудесных деталей.

— Можно в листовках сперва полностью разобрать облачение, — томно произнесла Фену, развязывая тесемки на платье. — Этого хватит на двадцать выпусков, потом разобрать еще нижнее белье Локи, с упором, — платье соскользнуло на пол, открывая столь желанные многими телеса. — Потом разобрать уже сам упор.

— А потом Локи, наконец, переоденется, — Наутиз подняла платье с пола и обернула им Фену. Она явно ревновала Урура, будто слухи о ее связи с деверем правдивы. — Придется заново все начинать, находясь в упоре на сапоги, — она посмотрела на Фену столь злобно, что та поспешила одеться к большому неудовольствию Урура. — Доклад Локи «сделал мой день», как говорит Ингвар. Наутиз любит Локи. Локи продлевает Наутиз жизнь.

— Да, сегодня было, чем восторгаться, — недовольно пробормотал Урур, когда понял, что желанная близость с Фену отменяется: обольстительница оделась и демонстративно встала у стены. — Мы удачно сегодня сходили на собрание.

— Локи — первый мужчина в моей жизни, к которому я не могу продраться даже со всем своим арсеналом… — сказала Черная Вдова, собирая волосы в сложную прическу. — Уже начинаю задумываться, а стоит ли? Может, он столь же негоден, сколь и его идеи. Я тут на досуге почитала другие его проекты. Информации в них напихано сверх меры, но она вся абсолютно не нужна и к делу не относится. И при всей любви Локи к обоснованиям его собственные проекты этих самых обоснований лишены напрочь. Есть некая идея, глупая чуть менее, чем полностью, которую мы все по определению обязаны поддерживать, ведь «он же бог!». И, кстати, у нас есть тинг, он выше бога. Тингу нет необходимости поощрять бредни Локи. Но поощряет почему-то.