Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Тот, кого ты называешь Хагаларом, — Гринольв неопределенно кивнул в сторону мага, — один из множества моих воспитанников. Известно ли тебе, Локи, сын Одина, что последняя война длилась много столетий?

— Отец рассказывал мне о ней, — кивнул Локи, сохраняя горделивый вид. Он был прекрасно обучен манерам, так что понравиться старомодному Гринольву труда не составило.

— А известно ли тебе, что война настолько истощила Асгард, что призывали уже и женщин, и стариков, и едва оперившихся детей?

— Откуда ему знать? — тяжело вздохнул

Хагалар. — Дорогой мой друг, историю уже переписали победители. Сын Одина очень юн, учился у отца, который эту самую историю фальсифицировал и романтизировал. Потомки знают о великих асах и страшных етунах.

— Возможно, мое образование несколько односторонне, — согласился Локи, — но я всегда рад услышать истину из уст очевидца событий, тем более, из уст легендарного полководца.

Рабы внесли эль и обещали, что скоро поставят на стол праздничную еду, которую-таки приготовили, несмотря на то, что Локи было совершенно не до Йоля.

— Я хочу произнести тост, — Локи встал, взяв рог в руку. — За чудесного полководца, воскресшего из мертвых, за нашу армию и наши победы!

— Отличный тост, — кивнул Гринольв и осушил свой рог залпом.

— В то время, — продолжил он, заедая тухлым мясом, — в Асгарде множество детей осталось без родителей, а часто и без дальних родственников. Твой отец приказал нам, советникам, собрать их, выкупить из других миров тех, кто попал в рабство, и поселить на своих хуторах.

— То есть создать дома призрения, — уточнил Локи.

— Именно, — кивнул Хагалар. — Причем во всех смыслах.

— Так ты, — Локи сглотнул, — ты из такого дома?

Хагалар кивнул. Локи не нашелся с ответом. Сперва он думал, что старый маг — родственник матери, потом — что один из членов последнего совета, теперь оказалось, что он вообще безродный самозванец, не знающий собственных предков, их великих деяний. И это ничтожество помыкало царевичем Асгарда весь последний год? Позор. Лучше бы ему это никогда не узнать. Зато Локи вспомнил, как Хагалар говорил ему, что был связан с двумя членами советами. Локи перечислил Гринольва, Орма и Бьерна. С кем же из оставшихся двоих? Можно попробовать наугад.

— Ты жил сперва у Гринольва, а потом у Орма? — спросил он как бы между прочим.

— Можно сказать и так, — подтвердил догадку Гринольв — Локи возликовал. — Орм Вёмудсон был моим лучшим другом и, в отличие от меня, он был искренне увлечен своими воспитанниками. Вот этот, — Гринольв ткнул Хагалара в грудь, — ему очень нравился.

Советник тяжело вздохнул.

— Ужасно тяжело терять близких друзей, — с чувством произнес Локи. — Я избавлен от этой муки, потому что у меня таких друзей просто нет.

— Значит, ты несчастлив, сын Одина, — неожиданно резко произнес Гринольв. — Если у тебя нет и не было аса, которого ты мог назвать побратимом, то ты прожил несчастливую жизнь.

— Он еще маленький, у него всё впереди, — как-то безжизненно произнес Хагалар. Былое бахвальство и азарт оставили его. Он выглядел устало,

а алкоголь вовсе на него не действовал.

— Друг мой, — вдруг обратился он к Гринольву, — раз уж ты смог завладеть вниманием царственного Локи, помоги убедить его строптивое высочество в том, что если он не остановится в своих желаниях, то погубит себя.

— Я слушаю, — Гринольв сцепил руки в замок и вперился взглядом в Локи. Воспитанник Одина немного оробел от тона, которым была произнесена одна из его любимых фраз. Потом с небольшой помощью Хагалара рассказал обо всем произошедшем в поселении за последнее время, о прогрессивных идеях Раиду, опустив, однако, некоторые детали и скрыв развитую систему контактов с Мидгардом. По его словам получалось, что он просто помогает в нескольких экспериментах, которые в будущем принесут пользу Асгарду, а также пытается наладить быт преступников. Гринольв молчал долгую минуту, Локи даже показалось, что он вовсе не собирается отвечать, но Хагалар едва заметно покачал головой, призывая к молчанию. Прошло еще минуты три, и Гринольв вдруг заговорил. Размеренно и плавно, что вовсе не сочеталось с его обликом и с тем, как он вел себя ранее.

— Ты загнал себя в опасное положение, царевич Локи. За тобой нет армии, нет никаких сил. Без армии менять быт даже маленькой деревни чревато, что уж говорить о таком большом поселении убийц, воров и блудниц, как это. Приказами, не допускающими обсуждений, и громким именем ты ничего не добьешься, Хагалар прав. Всегда найдется фанатик, который всадит тебе нож в спину. И да, я настаиваю на том, чтобы ты ходил с вооруженной охраной.

— Давайте повременим, — подал голос Хагалар. — Иначе будет слишком подозрительно: охрана, появившаяся сразу после первого крупного провала, привлечет много лишнего внимания.

Гринольв кивнул, приложился к рогу и продолжил:

— Я побывал во многих мирах. Я захватывал множество деревень и городов, мне приходилось огнем и мечом устанавливать в них порядки Одина, но в нынешних условиях такой путь не подходит. Ты должен не только предложить своим подданным то, от чего нельзя отказаться, но и методы, приемлемые для них. Я местных обычаев не знаю, но советую тебе изучить их и действовать в соответствии с ними. Преданные друзья тебе помогут.

— У меня нет преданных друзей, — вздохнул Локи.

— Есть, — эхом откликнулся Хагалар. — У тебя есть я, у тебя есть Раиду.

— Сколько я понял по вашим рассказам, он из тех, кто легко может из лучшего друга превратиться в злейшего врага, — возразил Гринольв.

— Может, — кивнул Хагалар, — тут ты прав, но для этого Локи надо перестать быть его кумиром. А я сделал все, чтобы этого не случилось. Правда, мои методы ты не одобришь. Я весь год, как ты уже понял, не даю царевичу жить спокойно. Раиду об этом знает и время от времени защищает любимое божество от моих злостных нападок. Не было бы меня, он бы давно переключил свои симпатии на кого-нибудь другого.