Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
Локи направился к выходу.
— Я жду мастеров через час у себя. Возьмите под стражу Раиду и Наутиз. Не спускайте с нее глаз, его — в тюрьму. А с вами, — он посмотрел на мастеров, — мы решим, когда провести суд, открытый и справедливый. Ваша преступная халатность больше никого не убьет.
— Сын Одина, — послышался слабый голос из толпы. Локи резко обернулся, но не увидел говорившего: тот очень умело скрывался. — Entschuldige, aber wir haben keine Gefangnisse, denn wir alle wohnen in einem grossen Gefangniss{?}[Прости, но у нас нет тюрем, мы ведь живем в одной большой тюрьме.].
Локи закатил глаза: как же с ними сложно!
— Тогда пусть Раиду не выходит из своего дома. Заприте
— Wenn du so willst, geht Raidu nicht heraus{?}[Раиду не выйдет из него, если такова твоя воля.], — вступил Ивар, который, к удивлению Локи, даже не думал помогать брату, зато посмел говорить с божеством на немецком: раньше поселенцы себе такого не позволяли. — Нет смысла запирать в целом доме одного Раиду, тем более что с ним живет множество асов.
— Делайте, как знаете, главное, чтобы он был под охраной.
— Wir haben keine{?}[У нас нет…]…
Локи махнул рукой и быстрым шагом вышел из дома, чтобы нечаянно не прибить еще и Ивара. Охраны у них в тюрьме нет, как же!
Он вернулся домой и лег на кровать, пытаясь привести дыхание в порядок. Болела рука — все же за год в поселении он сильно сдал и удерживать над землей взрослого аса было больно. Ярость, клокотавшая в груди, постепенно стихала, но мысли вертелись кувырком. Он проиграл. Он, не поселенцы. Все должно было быть иначе. Ему нужны электричество, ГЭС, водопровод, поля, очищенные от лавы, но почти все эти новшества придется отложить на летнее время. Нет, главное — обучить асов, наладить школы, ввести обучение не только взрослых, но и детей, распространить грамотность в Асгарде. Но все это бессмысленно, пока не решена проблема рождаемости. Ивар когда-то говорил, что хочет заняться ею, но его слова были лишь пустым звоном, как и обычно. Асов слишком мало, они вымрут до того, как создадут лучшую жизнь по модели Мидгарда, а проблему рождаемости никто решить не может, даже люди. Локи резким движением встал с постели и направился в лабораториум, где на столе сиял каскет. Огляделся, убедился, что никого рядом нет, и дотронулся до него. Сперва одним пальцем, потом ладонью — по телу разлился неприятный холод. Локи взглянул на руку, испещренную узорами. Он полукровка аса и етуна — невозможное существо хотя бы из-за разницы в размерах, но ведь великаны не единственные жители Девятимирья, есть еще люди, ваны, цверги и альвы — асы на то и высшая раса, что могут скрещиваться со всеми. Так, может, это решит проблему? Новая, молодая кровь оздоровит население в целом, появятся новые генотипы и фенотипы — так это называется в человеческих учебниках. А там и до решения основной проблемы рукой подать. Недаром у царицы Етунхейма было шестеро детей.
====== Глава 73 ======
Последующие ночи не принесли Локи желанного покоя. Восемь трупов, вышедший из-под контроля ядовитый газ, а главное, полное безразличие поселенцев к произошедшему. Да, они скорбели по погибшим, но и то не все, и многие лишь показательно для бога, большая же часть продолжала жить как ни в чем не бывало. Никаких уроков на будущее они извлекать не собирались, реформировать систему устранения катастроф не желали, а приближающийся суд считали не более чем блажью младшего сына Одина.
Однако Локи отступать не собирался. Правда на его стороне, и будь Раиду ему хоть трижды другом, в бедствии виноват он и расправа неминуема. Второй виновнице случившегося — Наутиз — обвинение предъявить было невозможно — врачи говорили, что она не доживет до суда, и это Локи вполне устраивало. Хотя он и не знал, насколько правдивы видения Умвельта, но относиться к Светлоокой столь же благожелательно, сколь раньше, уже не мог. Да и не хотел. Она поплатилась за свои слова, за хулу на истинного бога. Пусть так будет с каждым, кто посмеет смеяться над ним
Публичное повешение Раиду дарует ему безграничную власть над поселением: воспитанника Одина будут бояться, уважать и не посмеют более замалчивать факты. Он создаст такую систему безопасности, которая сократит количество жертв в несколько раз, а потом займется школами — обучение естественников должно стать систематическим, а ввод в курс дела должен занимать всего несколько зим, а вовсе не столетий, как сейчас.
Локи вынужденно оторвался от сладостных мыслей о приближающемся триумфе, взял пергамент и принялся писать письмо. Мама — маг исцеления, возможно, она сможет помочь кому-то из пострадавших. Даже Эйр, проведшая молодость среди лучших знахарей Етунхейма, говорила, что царице подвластны силы целительства, неведомые другим асам. Написать матери всё равно было необходимо: поздравить ее с Йолем и объяснить, почему он не приехал на праздник. В поселении Йоль тоже обычно отмечали, хотя в этом году о нем пришлось забыть.
Он написал больше половины письма, когда в дом по-свойски вошел Хагалар, игнорируя все попытки рабов задержать его. Локи нетерпеливо махнул рукой, отсылая прислугу. Обычно появление старого мага не сулило ничего хорошего, и лучше, если это нехорошее рабы не увидят — позору потом не оберешься.
— С праздничком, милый мой детеныш! — широко улыбнулся Хагалар и бесцеремонно выхватил пергамент буквально из рук. — Зря беспокоишь прекрасную Фриггу, она никак нам не поможет.
— Если ты забыл, напоминаю, что мама — маг исцеления, — надменно произнес царевич, проигнорировал поздравление. — Кто, если не она?
— Ты понятия не имеешь, какой именно магией исцеления владеет твоя вторая мама. Поверь, я знаю ее дольше, чем ты, в данном случае она ничем помочь не сможет. Говоря любимым тобой научным языком, это не ее специализация. Вот Ивар предлагает вызвать твоих дражайших родственниц по крови — в это я больше верю. А маму не беспокой, пожалей ее нервную систему, она у нее никогда сильной не была.
Локи хотел было возразить, но по здравому размышлению понял, что в данном случае Вождь прав — магией делу не поможешь: ни он сам, ни царица понятия не имеют, что делать при электрическом ожоге или отравлении ипритом. Зато мать, увидев искореженные тела, точно отошлет его во дворец, и с мечтами о великом Асгарде придется распрощаться. А этого никак нельзя допустить: слишком многое уже сделано.
Хагалар, не дожидаясь приглашения, сел на то самое ложе, которое не так давно залил кровью воспитанника Одина, улыбнулся оленю, из которого все еще торчал брошенный в гневе кинжал. Он вошел по самую рукоять, и Локи то ли не мог вытащить его, то ли опасался.
— Ты собираешься казнить Раиду, — Вождь растянулся на кровати, похотливо улыбнулся, напоминая о недавнем ужасе.
— Я не собираюсь, я это сделаю, — поддаваться на провокацию Локи не стал. — Неужто ты будешь меня отговаривать?
— Сам себе удивляюсь, но я не отговаривать тебя буду, а запрещу это делать, — все с той же елейной улыбкой, в которой не было ни капли серьезности, ответил Хагалар. — И не заставляй меня применять иллюзорную боль, чтобы добиться твоего повиновения. Поверь, я действую на твое благо.
Локи встал.
— Довольно! — зло произнес он. — Я меньше всего ожидал, что сейчас ты будешь не на стороне справедливости. Или ты считаешь, что я не прав?
— Прав, — Хагалар благосклонно кивнул. — Ты, безусловно, во всем прав, я тут даже спорить не буду. Ты действуешь очень разумно, наш старый Один тобой бы гордился. Да что уж скрывать, я и сам тобой немножко горжусь — ты все организовал очень славно, твое разбирательство выше всяких похвал. Я восхищен тобой…