Лондон: Бегство из ада

Рудницкий Леонид

– В общем, Красавчик думал, что конец ему. Говорит, ноги и руки словно свинцом налились, даже дышать тяжело стало. Мозгоед жрет, и в глаза ему смотрит, не отпускает, значит.

– И что его спасло?

– Диабет. На инсулине он, стала его дрожь колотить – время инъекции подошло. Только это и помогло от наваждения освободиться. Кое-как шприц достал, укололся сквозь химзу в живот, на велосипед вскочил – и ходу оттуда!

– А мозгоед?

– Преследовал его, но недолго, отстал скоро.

– Да, они бегают плохо, – подтвердил Ник. – Мозгоеды все больше по деревьям лазят.

Был бы там густой лес, Красавчику не уйти. До метро-то как он добрался?

– Почти нормально. Застрелил парочку слепых собак – и в подземку.

– Ну а с дворцом-то что там?

– Заросли вокруг него, мало что разглядел Красавчик. Видно было только, что он наполовину разрушен, окна выбиты, а внутри мутанты шныряют.

– Какие именно?

– Он не понял.

– Так и не узнал, значит, толком ничего, – подытожил Ник. – Зря только товарища потерял.

– Да, жалко, – отозвался Шустрый. – О королевской семье до сих пор ничего не известно.

– А ты хотел бы знать? – удивился Ник. – Ну, допустим, узнал бы он что-нибудь – и что с того? Вот ты – что стал бы делать?

– Я? – задумался Шустрый. – Даже и не знаю.

– То-то и оно. И никто не знает. На нашем положении это бы никак не отразилось, кроме того, что некоторые самые рьяные роялисты принялись бы восстанавливать монархию и государство.

– А разве это плохо?

– Государство – это налоги. А с чего их платить? Мало тебе станционных повинностей, когда мы бесплатно вкалываем на благо общества? Кроме того, не надо забывать, что в последней войне воевали не люди, а именно государства и в результате этого мы все и оказались в такой заднице. И то нам еще повезло. А большая часть людей все же погибла. Так что государство вовсе не такая замечательная штука, как тебе кажется.

Шустрый замолчал, обдумывая услышанное. «Донесет, пожалуй, Кену, – подумал Ник. – Тот у нас государственник рьяный, все мечтает о воссоздании единого и великого метро. Ну и плевать. Нет сейчас ресурсов для строительства государства. А если появятся, государство само собой возникнет, не задержится. Такие вещи всегда возникает сами собой».

8

Заставу перед станцией "Lancaster Gate" Ник и Шустрый миновали без проблем. Здесь их знали, и подозрений они и ни у кого они не вызвали. Все шесть станций красной линии на участке от "Шепардс буш" до "Бонд Стрит" входили в альянс "Арсенал" и специализировались на ремонте и изготовлении оружия. Большей частью это было стрелковое оружие от пистолетов до пулеметов, но и холодное здесь делали тоже: ножи, кинжалы, мечи. В умелых руках меч мог стать последним аргументом при столкновении с каким-нибудь мутантом на поверхности, когда закончились патроны. Кроме того, некоторые монстры были настолько живучи, что после их кажущейся смерти от пуль все-таки лучше было отрубить им голову или вспороть брюхо. Контрольный выстрел помогал не всегда из-за очень твердых лобных костей или крошечного размера мозга.

Особенно любили мечи бандиты, устраивавшие засады на торговых путях, но заказов от них мастера старались не принимать. Благо, публика эта имела специфический

вид, и отличить ее было нетрудно. Заказать мечи могли лишь сталкеры и службы охраны станций по официальному письму администраций.

В метро действовало неписанное правило: пройти мимо платформы можно и с зачехленным оружием, но чтобы подняться на нее, следовало его сдать. Не спрашивая, что намерен делать дальше его попутчик, Ник сдал автомат, нож и пистолет в камеру хранения и направился в бар под названием "Катана". Там коротали время несколько клиентов, ожидавших выполнения своих заказов на "холодняк".

– Пинту эля! – бросил Ник, заняв место у стойки.

Бармен поставил перед ним бокал с мутной темной жидкостью. Это был никакой не эль, а просто грибная брага, закрашенная жженым сахаром, что придавало пойлу вид давно забытого напитка, но название прижилось и употреблялось повсеместно. В меню имелся еще сидр – та же брага, но светлого цвета и несколько слабее.

– Что нового на станции? – спросил Ник у бармена, потягивая довольно неплохой на вкус напиток.

– Все как всегда, – лаконично ответил тот.

– Заказчиков много? – Ник кивнул на посетителей.

– Не жалуемся.

– А наши не заходили?

На самом деле Ника интересовало лишь одно – когда тут проходил Крюк.

Бармен бросил на него пристальный взгляд, припоминая, с какой тот станции.

– С неделю уже никого не было, – сказал он.

– Да? – удивился Ник. – Наверное, я не так выразился – с нашей стороны.

– Я же говорю – никого уже давно не было, – повторил бармен, – ни ваших, ни с других станций за вами.

Услышанное было для Ника полной неожиданностью. Может, Крюк протопал с компанией мимо, торопясь уйти как можно дальше? Или пошел верхом? Если последнее верно, то это большой риск, который ничем не оправдан.

Ник допил брагу и пошел поболтать с дозорными. Оба поста, на входе на станцию и выходе с нее, в один голос заявили, что за последние три дня по тоннелю со стороны "Квинсвэй" не проходил никто.

– А в ту сторону? – спросил Ник.

– Ну, туда было много народу.

– Местные?

– Теперь и не вспомнить. Прошли транзитом, не останавливались.

– Документы-то хоть смотрели?

– А как же, это как полагается.

– Крюк среди них был? – напрямую спросил прямо Ник.

– Это кличка?

Ник кивнул.

– А как его настоящее имя?

Ник наморщил лоб, припоминая. Санжит говорил, но у него вылетело из головы.

– Робин Матецки, – выудил он, наконец, из памяти.

Начальник дозора полистал журнал, в который записывал всех транзитеров и гостей станции.

– Нет, не было такого.

Опять загадка! Что же, этот самый Крюк пришел на "Квинсвей через верх"? Вряд ли, караул никого с поверхности не впускал. Значит, ходит с фальшивыми документами. Осторожный, черт.

– У него еще нет левого мизинца, а на шее наколка паука, – подсказал Ник.

– Не смотрел я на руки, – ответил тот, – а шеи у многих закрыты воротниками.

Ник понял, что знает о Крюке очень и очень мало.

– А что он натворил этот Крюк? – спросил начальник дозора.