Лотос, рожденный в грязи
Шрифт:
– Но мне-то вы можете поверить?
– Это с какой радости? – удивился капитан. – Только потому, что вы тут корочками детектива размахиваете?
– Ну, во-первых, я ими не размахивала, а предъявила в качестве документа по требованию сотрудника. А во-вторых, говорят, участковый на заявления граждан не реагирует и странную квартиру не навещает. И кто знает, чем вообще занимаются тамошние постояльцы? И куда они исчезают? – понизив голос, сказала Тина. – Послушайте, мне действительно не помешала бы ваша помощь. Хозяйка квартиры, похоже, сектантка, пропала ее дочь, а она приводит к себе вот
Капитан задумчиво смотрел на нее и, видимо, решал, чего ему не хочется больше – разборок с начальством, если эта пигалица окажется права, или лишней суеты с выездом на осмотр квартиры и допросом ее хозяйки.
В этот момент в отделение ввалился Добрыня, сразу обвел взглядом помещение и увидел жену в комнате дежурного:
– О, тебя не упаковали еще? А я-то думал…
– Так, а вы к кому? – оживился капитан.
– А я за ней, – бесцеремонно ткнув пальцем в сторону Тины, заявил Кущин. – Документики мои вот, – он просунул в окошко удостоверение, и капитан, посмотрев, вернул обратно и хмыкнул:
– У нас тут что, слет частных детективов?
– Съезд, – невозмутимо поправил Вовчик. – Ну, я ж на машине, вот и съезд, – объяснил он удивленно уставившемуся на него капитану. – В общем, давайте закругляться, у нас работа еще.
– Тогда уговорите свою даму заявление написать, и может быть свободна.
Вовчик уже было открыл рот, но заметил, как за спиной капитана Тина отрицательно качает головой, давая понять, что заявление писать не будет. Ей и вызов наряда был нужен только затем, чтобы потом заполучить незадачливого нападавшего и потрясти его как следует – он ведь наверняка пришел с Ларисой как раз с собрания, а значит, сможет рассказать хоть примерно, где это было и что там происходило. Кто же мог представить, что дежурный вдруг упрется и захочет непременно упаковать этого Ивановского хоть на пятнадцать суток. Кроме того, она быстро ткнула пальцем в сторону «обезьянника», где на скамейке сидел, удрученно опустив голову, Геннадий, и тут же подняла этот палец вверх, обозначая важность его персоны.
Кущин перевел взгляд на «обезьянник», оценил внешний вид задержанного и все понял. Надо было действовать.
– Минуточку, – мгновенно сориентировался Добрыня и выскочил на улицу.
Он по взгляду жены понял, что ей зачем-то нужен тот, на кого она не хочет писать заявление, потому надо было сделать все, чтобы его выпустили. И решить этот вопрос можно было при помощи давнего приятеля майора Кошелева, работавшего в Хамовниках.
Вовчик набрал номер и, когда Кошелев радостно ответил, не подозревая, чем грозит ему этот ответ, тут же начал:
– Здорово, Кошель! Расшаркиваться некогда, давай сразу к делу. Мне надо, чтобы ты нашел знакомых, – тут он назвал отделение полиции, в котором сейчас находился вместе с Тиной. – И чтобы эти знакомые могли отдать мне одного человечка.
– Добрыня, ты дурак? – по-свойски поинтересовался Кошелев. – С какой радости?
– Никита, мне очень надо. Тинка не хочет заяву писать, я еще толком не разобрался, но ты ведь Тинку знаешь – она просто так
– А вам-то этот бомж зачем? – не понял Кошелев, и Вовчик повторил:
– Дело раскручиваем. Никита, ну сделай что-нибудь, а? К себе его затребуй – как будто по вашему району проходит, а мы по дороге его из вашей дежурки к себе пересадим.
– Толкаешь ты меня вечно на должностные, Добрыня, – вздохнул майор. – Ладно, сейчас в базу залезу, должны уже зарегистрировать. Я перезвоню.
– Спасибо, Кошель, – с чувством произнес Вовчик и убрал трубку в карман.
Вернувшись в помещение, он незаметно показал Тине, все еще спорившей с капитаном, большой палец, и присел на лавку у стены.
Телефонный звонок в кабинете дежурного раздался минут через десять, он отвлекся от Тины и взял трубку. Вовчик не прислушивался к его разговору, он пристально рассматривал пригорюнившегося в «обезьяннике» мужчину.
Таких Добрыня повидал в своей оперской жизни немало – явно отсидевший, недавно вышедший на свободу, идти некуда, скитается по вокзалам, спит где придется, питается с помоек, будущего нет, документов тоже, кроме справки об освобождении, с которой, конечно, не берут на работу. И маячит ему впереди то же, что и у большинства – снова срок за какое-то мелкое, а то и не очень, преступление, опять зона, где хотя бы есть место для ночлега, баня и ежедневная кормежка.
«Интересно только, где Тинка его подцепила», – размышлял Добрыня, ловя на себе недовольные взгляды капитана через окно дежурки.
– Вы ведь капитан Кущин? – раздалось рядом, и Вовчик развернулся – на него смотрел высокий молодой парень в сержантских погонах.
– Я частный детектив Кущин.
– Ну… – смешался парень. – Майор Кошелев просил вас найти. Мы тут приехали за подозреваемым…
И Вовчик понял, что этот парень из отдела Кошелева и именно он должен по дороге в Хамовники отдать ему сидящего на лавке бомжа.
– Ясненько, – сказал Добрыня. – Оформляйте и забирайте, я так понял, что местное начальство уже в курсе.
Местное начальство недовольно кидало на них взгляды, быстро забивая что-то в компьютер, когда из глубины отделения раздался истошный женский крик. Капитан вскочил и побежал туда, а Тина, выйдя наконец из дежурки, попросила сержанта:
– Вы слишком быстро не уезжайте, ладно? Тут, смотрю, еще что-то наклевывается…
Парень пожал плечами:
– Да нам-то что… сказали забрать и передать – сделаем.
Крик между тем стих, а по коридору быстрыми шагами проскочил тот самый старший наряда, что забирал Тину и Ларису Ифантьеву с соседкой. Он держался за щеку, и сквозь его пальцы Тина заметила ярко-красные полосы.
– Подождите, товарищ старший сержант! – она быстро пошла следом, догнала. – Позвольте посмотреть!
– Что там смотреть? – огрызнулся он, убирая руку. – Идиотка бешеная… вцепилась ни с того ни с сего…
– Кто?
– Да богомолка эта… Ифантьева. Сидела-сидела, потом как прыгнет… я даже сообразить не успел, хоть руку бы вытянул…